– Ксаафания – родина ведьм, и они берегут от напастей ее, а не нас, – назидательно произнес бородач. – А мы всего лишь блохи, которые нашли себе приют на теплом брюхе волка. И покуда волк заботится о чистоте своей шкуры, мы не знаем бед.
– А иногда мы даже приносим пользу, – добавил его сосед.
– Помогаем размножаться, – пошутил широкоплечий мужчина с рассеченной щекой.
Мужчины разразились смехом – словно тяжелые молоты застучали по наковальням.
Гедрик покачал головой. Его лицо помрачнело. Разбуженная шумом, Асья недоуменно огляделась и, не обнаружив ничего интересного, вновь уронила голову на скомканный дорожный плащ, служивший ей подушкой.
– Вот и я об этом, – кивнула Ирья в сторону мужчин. – Не знаю, какие сказки вам поведали нянюшки, но ведьмы вовсе не добрые волшебницы. Вам очень повезет, если они вас просто прогонят, простив за вторжение на их земли. Многие из них озлобленные и мстительные… – Женщина одернула себя, явно выпалив сгоряча больше, чем ей хотелось.
– Не очень-то вы их жалуете, учитывая, что одна из них ваша мать, – подметил Шейн, и Ирья раздосадованно поджала губы.
– Одна из них всего лишь родила меня. Я даже не знаю ее имени.
Ирья перевела наполнившийся тоской взгляд на спящую Асью.
– Быть дочерью ведьмы, лишенной Силы, – это словно быть проклятой. К таким, как мы, люди относятся со страхом. Они боятся с нами говорить: вдруг случайно оброненное, неверно подобранное слово достигнет ведьмовских ушей – и матушка воспримет их как оскорбление своего ненужного чада? С нами боятся торговать: вдруг матушка решит, что цена была слишком высока и ее слабую дочь обокрали? Нас боятся брать в жены… Таким, как мы, нет места ни в одном из миров: ведьмы выкидывают нас, словно мусор, подбрасывают под двери наших отцов, но не позволяют вести спокойную жизнь наравне с обычными людьми – их всегда будет отпугивать ведьмовская тень, чернеющая за нашими спинами.
В зале воцарилась тишина.
Женщина потупилась, пряча покрасневшие глаза. Гедрик сочувственно потянулся к ее ладони, но быстро опомнился и, одернув руку, спрятал сжатые кулаки под столом.
– Ирья, но мы ведь все еще здесь, – растерянно произнес мужчина со шрамом. Его друзья согласно загудели.
Ирья хмыкнула, скрыв горечь за кривой усмешкой.
– Вы все еще здесь, потому что у меня самый лучший хмель во всей Ксаафании! Напомнить вам, как в детстве вы разбегались от меня в разные стороны, когда я просилась с вами поиграть?
– Ну ты и помянула! – обиженно буркнул бородач. – Мы же были малы и глупы.
– Ладно вам! – отмахнулась Ирья одновременно от мужчин за стойкой и от своей печали, и в ее глазах вновь заплясали задорные искорки. – Я ведь шучу. И вообще… Эй, Эд! А ну наполни наши чаши, они уже давно опустели!
Женщина хлопнула ладонью по столу, и мужчины поддержали ее, ритмично забарабанив кружками по столешнице.
– Что ж, – Ирья деловито подперла голову рукой, – если вы не намерены отступать и так жаждете встречи с ведьмами, то никто вас не остановит. Но будьте осторожны: Болота не жалуют чужаков. И еще, – она указала пальцем на мое запястье, – если вы так хотите поговорить с ведьмами, то тебе, девочка, лучше избавиться от этих камней. Ступать с ними на Ксаафанийскую землю – это не самое разумное решение.
Я отрицательно покачала головой.
– Как знаешь. Но если передумаешь, то скажи мне: у меня снимает комнаты парочка хороших столичных торговцев.
Ирья дружески похлопала меня по руке.
В предрассветных сумерках мир замирал, будто затаивал дыхание перед пробуждением: замолкали сверчки, затихали ночные зверьки, копошившиеся в высокой траве, а певчие птицы, наоборот, еще грелись в гнездах и не спешили заводить свою утреннюю трель. Даже ветер замолкал в ожидании рассвета, больше не касаясь изломанных сухих ветвей и не вороша темно-зеленые кроны.
Но Верест в это время уже не спал. Гомон людских голосов – таких же сонных, как бледный туман, лениво плывущий над разбитой брусчаткой, покрытой липким илом, – проник сквозь трещины в оконной раме и вырвал нас из сна. Потирая глаза, мы с Шеонной выглянули на улицу: я – с тревогой, подруга – с любопытством.
Двери напротив стоящих домов были распахнуты. Улицу заполнили люди: мужчины в домашних потертых халатах и женщины в серо-бежевых сорочках с наброшенными на плечи шерстяными платками – в сизом сумеречном свете они походили на призраков. Все они держали в руках по стеклянному сосуду.
– Да озарят Болота топкие тропы под нашими ногами! – произнес скрипучий голос где-то под нашим окном.
– Да согреют они мертвым сердца! – поддержал басом мужчина из дома напротив.
И, не сговариваясь, горожане встряхнули лампы, пробуждая амев, и отворили крышки. Насекомые незамедлительно устремились к свободе, выпорхнули из темниц, закружили над головами, сливаясь в ритмично мерцающее, словно бьющееся сердце, облако, и поплыли в сторону болот, напоследок осыпав город сияющей пыльцой. Она плавно осела на покатые крыши и серую мостовую, подсветив изнутри белесые лапы тумана, – дороги Вереста затопила вязкая золотая река. В конце улицы звонко засмеялась девушка: блестящие крупицы соскользнули с черепицы ей на макушку и запутались в черных волосах – словно звезды вспыхнули в ночи.
– О-о-о, – удивленно протянула Шеонна.
Она уже не смотрела в окно. Ее взгляд был направлен куда-то мне за спину. Я проследила за ним, нехотя оторвавшись от творящегося на улице волшебства. На сундуке лежала новая одежда: плотные рубашки и серые брюки из грубой кожи. Рядом стояли две пары ботинок. Затертые от времени, явно с чужих ног, но я была им несказанно рада – моя стоптанная тряпичная обувь не пережила бы еще одной дороги.
Благодарить за это стоило Шейна. Но где же он сам?
После беседы с Ирьей друг так и не поднялся в комнату. Просыпаясь ночью от тревожных снов, я замечала его пустующий соломенный матрас и нетронутые колючие одеяла. Поутру я и вовсе обнаружила их на себе и Шеонне.
Переодевшись, мы покинули комнату. Для посетителей было еще рано, но снизу доносился шум: что-то грохотало, словно по полу катались чугунные шары, звенела посуда, очевидно, встретившись с деревянными половицами; под чьими-то ногами хлюпала вода и над всем этим раздавалась брань Ирьи.
– Э-э-эд, чтоб тебя Шакла утащил! Поди сюда, негодник! – бесновалась женщина.
Спустившись в зал, мы застали странную картину. Бочки у стойки и одна из скамеек в центре зала были перевернуты, отполированные ночью полы заляпаны липкой кашей из болотной грязи и раздавленных овощей. Среди этого безобразия резвились маленькие, размером с трехмесячных котят, похожие на ящериц существа. Ирья размахивала метлой и, не прекращая ругани, пыталась выгнать вредителей за порог.
– Эд! – в очередной раз позвала она и пригрозила: – Угробил треть наших запасов – только попадись мне на глаза, дурень!
Хозяйка трактира размашисто взмахнула метлой и шарахнула одну из ящериц. Та перелетела через порог и шлепнулась в лужу, но тут же резво вскочила на лапы и с удивительной прытью помчалась прочь – в сторону илистой реки.
– О, девочки! Как я вам рада! – Ирья подпрыгнула на месте и взмолилась: – Помогите мне прогнать этих вредителей!
Она на мгновение скрылась за стойкой, и не успела я опомниться, как в наших с Шеонной руках оказалось по метле. Женщина на мгновение замешкалась, бросив взгляд на мою сумку: я закрепила ее под самой грудью, чтобы Эспер оставался у меня на виду. С каждым днем кошмары все больше ослабляли его, тамиру тяжело дышал и судорожно вздрагивал. Вот и сейчас он в очередной раз дернулся, и я машинально прижала его к себе. Ирья нахмурилась, но, к моему облегчению, не стала задавать никаких вопросов и вскоре вновь энергично замахала метлой.
– Вышвырните этих паразитов за дверь, – приказала женщина.
– Кто это? – наконец удивленно выдавила я.
– Мизры, – Ирья брезгливо поморщилась. – Вот от кого ведьмам стоило бы нас защищать, а вовсе не от болотных духов. С духами, и даже с Шаклой, мы как-нибудь сами разберемся, а эти! Чуть что – они тут как тут… Замарали грязью весь дом и растащили половину кладовой!
Женщина отправила очередного зверька в недолгий полет за порог.
– Давайте-давайте, девочки! – подгоняла она нас.
Шеонну уговаривать не пришлось. Подруга с нескрываемым удовольствием бросилась в гущу событий. Мизры, с чавканьем поедавшие рассыпанные у входа в кладовую помидоры, бросились врассыпную. Я же замерла, неуверенно вцепившись пальцами в шероховатое древко метлы. С пола на меня уставились огромные, практически на половину плоской морды, янтарные глаза. Сердце защемило: рука не поднималась на несчастного зверька, мне хотелось приласкать его и накормить, а вовсе не гнать за порог.
– Не поддавайся! – Оказавшаяся рядом Ирья смахнула зверька. – Ишь какие! Второй раз такое в этом доме не пройдет!
Мимо с воинственным криком промчалась Шеонна, гоня перед собой троих мизров.
– Не туда! – одновременно воскликнули мы с Ирьей, но было уже поздно.
Зверьки шустро запрыгали по ступенькам, оставляя на лестнице склизкие следы. Женщина застонала.
Казалось, сколько бы мы ни махали метлами, мизров и грязи, стекающей с их чешуйчатых темно-зеленых шкурок, становилось только больше. Но спустя час нам все-таки удалось их выгнать. Последний зверек вылетел за дверь с тихим возмущенным писком и приземлился у ног Гедрика. Мужчина удивленно присвистнул. Следом за ним вошел Шейн.
– Опять Эд? – догадался Гедрик.
Ирья сокрушенно вздохнула, тяжело опустилась на ближайшую скамью и принялась обмахиваться краем фартука.
– Отговаривали меня брать этого растяпу, но нет же, я ведь добрая, сжалилась над дураком. И где мне его теперь искать? Небось пьяный дрыхнет в чьем-нибудь дворе или вовсе на дне болота.
– Не ворчи, как вернусь, мы его обязательно найдем, – пообещал Гедрик и обратился к нам с Шеонной: – Ну что, девочки, вы собрали вещи?