Когда за окном забрезжил холодный утренний свет и первый бледно-сизый луч, проникнувший в щель меж ставен, проложил себе путь по дощатому полу, Бенгата разбудила Шеонну.
– Вставай! – скомандовала она. – Пора идти.
– Куда? – сонно пробормотала подруга.
– Замаливать вину перед Болотами, пока они не сожгли тебя, как ты сожгла деревья, – проскрипела старуха. – Может, Болота и поверили твоим словам в Курт-Орме, но они еще не простили твоей несдержанности.
Неожиданно древко посоха уперлось мне под ребра.
– Ты тоже вставай. Поплакала – и довольно, в Ксаафании и без тебя воды полно, – безжалостно произнесла Бенгата.
Хладнокровие старухи оскорбляло, лишало сил и последних крупиц самообладания. Я заскрипела зубами, сдерживая подступающие слезы и едкий ответ, обжигающий губы. Но, поймав сочувственный, полный жалости взгляд Шеонны, я ощутила глухую пустоту, словно из меня разом выкачали все эмоции. Прижав к груди Эспера и в очередной раз ударившись о черную стену, разделявшую наши души, я поднялась на ноги и поплелась за Бенгатой.
Старуха привела нас на выжженную, покрытую сажей поляну. Несмотря на ранний час и промозглую погоду, на пожарище уже кипела работа: мужчины и женщины, вооруженные топорами, рубили сожженные деревья; компания веселых детей пыталась выкорчевать черный пень, гурьбой навалившись на одну лопату – ее черенок жалобно скрипел, грозя переломиться надвое; другие дети, менее озорные, помогали старикам высаживать молодые ростки.
К нам подошел Кай.
– Ну что, готова? – обратился он к Шеонне и вложил ей в руки увесистый топор.
Подруга растерянно захлопала глазами. Бенгата подтолкнула ее в спину.
– Помоги земле восстановиться – и она простит тебя за содеянное, – пояснила старуха.
– Я научу, – подмигнул Кай Шеонне. – Идем.
Мне же не дали никакой работы. Не сразу, но я заметила, что люди стараются держаться от меня на расстоянии. В мою сторону бросали недоверчивые взгляды, задорный гомон то тут, то там обращался во взволнованный ропот: людей беспокоил зверь в моих руках, и в неведении они искусно сплетали кружевные сети слухов о его природе и о нашей встрече с ведьмами. Как бы тихо ни звучали дурные домыслы, обрывки фраз долетали до моих ушей, словно Болота и ветер насмехались, нашептывая мне чужие слова.
Я запахнула плащ, спрятав Эспера, и поникла. Мне отчаянно хотелось забрести как можно глубже в чащу, спрятаться от людей в глуши, выплакать все слезы без остатка и утонуть в них от безысходности. Но Бенгата, будто подозревая о моих мрачных мыслях, не отходила от меня ни на шаг. Оперевшись на посох, она стояла рядом и наблюдала за работягами, словно нахохлившаяся ворона.
– Надо же, не думала, что однажды мне посчастливится увидеть Первородного, – задумчиво пробормотала старуха.
– Кого? – осипшим голосом спросила я.
– О… Кажется, вы называете их Детьми Зверя. – Бенгата почесала подбородок пожелтевшим обломанным ногтем. – Как оскорбительно для тех, кого раньше считали детьми теперь уже мертвых богов.
– Не понимаю, – нахмурилась я.
Старуха хрипло усмехнулась:
– Как же люди легко забывают прошлое. Хотя, может, и мы бы забыли, не будь рядом с нами ведьм. Они знают много историй о богах и о тех, кто пришел в Гехейн вместе с ними, – об их потомках, обретших власть над сущим. По мановению руки они могли менять мир, ровнять горы с полями, поднимать острова из тогда еще Мирного моря, согревать города вечным нежгучим пламенем. О-о-о… Поистине великая Сила, которую было так сложно обуздать и невозможно передать следующему поколению, как Древнюю Кровь, – власть над Стихией умирала с Первородным. – Бенгата цокнула языком. – И вот Первородные снова в этом мире.
– Мы не дети богов, и эта Сила нам не подконтрольна, – возмущенно ответила я. – Это проклятие, а не дар.
– Мы? – удивленно переспросила Бенгата, окинув меня изучающим взглядом, будто видела впервые.
Я прикусила губу.
– Какая же Сила не подконтрольна тебе? – не унималась старуха. От ее пристального взгляда мне стало не по себе.
Земля. Произносить это вслух было непривычно, слово жгло нёбо, казалось ненастоящим, глупым и отчего-то даже абсурдным. Поэтому я молча обвела рукой растущие перед нами деревья.
Бенгата нахмурилась.
– Вот только здесь Стихия молчит и не пытается вырваться на свободу, – мои слова зазвучали будто оправдание. – Может, сейчас это и к лучшему, Стихия не причинит никому вреда, но, когда я нуждалась в ней, она не пришла на помощь.
– Оно и понятно, – насмешливо фыркнула старуха. – Болота слишком гордые, чтобы подчиняться человеку. Они слушают лишь ведьм.
– А как убедить ведьм выслушать меня? – неожиданный вопрос спорхнул с моих губ.
– Курт-Орм, – без колебаний предложила Бенгата. – Ведьмы не смогут закрыть уши от речи того, чьим голосом с ними заговорят Болота. Но если в твоей душе есть хоть частичка лжи или тайны, которые способны причинить кому-то боль, то остров не отпустит тебя живой, как твою подругу.
Я задумалась над ее словами. Перебирая пальцами спутанную шерсть Эспера, вспомнила окровавленное лицо девятилетнего мальчика, пустые глаза растерзанной девочки и напуганного черного волчонка.
– Это не подходит, – едва слышно ответила я.
Бенгата мелко закивала в такт собственным мыслям, но других предложений от нее не последовало.
Мы еще долго стояли на краю поляны, в угрюмом молчании наблюдая за людьми. Шеонна трудилась не покладая рук и не жалея собственных сил. Она неловко орудовала топором, не могла удержать в руках пилу, упорно давила на затупившуюся лопату и явно нуждалась в помощи той самой стайки детей, которые не так давно боролись с пнем (и победили лишь хлипкий черенок), но с готовностью и искренним рвением бралась за любую работу, в которой могла быть полезна.
Среди трудящихся я заметила необычного мальчика. При взгляде на него кончики пальцев заколол страх, а на задворках сознания заскрежетал когтями стыд – я неприлично долго не сводила с него глаз. Но, посмотрев на этого ребенка единожды, отвернуться было уже невозможно: безобразие приковывало внимание. Мальчик был согнут в три погибели, его лицо перекосила жуткая гримаса, словно застывшая в безмолвном крике маска, правый глаз взирал на мир сквозь узкую щель между опухших век. Он передвигался, прихрамывая на короткую ногу, и в целом выглядел так, будто однажды его скомкали как бесполезный, исчерченный лист бумаги, переломав все до единой косточки, а после второпях небрежно разровняли и оставили как есть.
Мой любопытный взгляд не укрылся от Бенгаты.
– Мать Тоэма погибла несколько лет назад во время сбора эрчина. Бедному мальчику было всего пять, – голос старухи вывел меня из задумчивости. Она махнула рукой в сторону затянутой промозглым туманом тропы. – Мы собираем эрчин в горах недалеко от Шираэна, оттуда-то она и сорвалась. Тоэм пытался удержать мать, но она утянула его следом за собой. Несчастное дитя, он переломал все кости, пока достиг земли. Мы были напуганы, не знали, что нам делать с этим окровавленным перемолотым комком слез и душераздирающей боли, поэтому обратились к ведьмам. Но они предрекли Тоэму скорую смерть и выставили нас за порог.
Бенгата горестно усмехнулась.
– А он не умер. Представляешь? Вопреки предсказаниям всевидящих ведьм. Выжил просто назло всему миру, доказав, что даже они, – старуха подняла палец к небу, – могут ошибаться. Он наш маленький путеводный огонек.
Я не сводила глаз с мальчика, пока старуха рассказывала его историю и еще долгое время после того, как ее голос стих. Тоэм заметил мое пристальное внимание, смущенно опустил голову и повернулся спиной, а вскоре и вовсе скрылся за группой широкоплечих мужчин, распиливавших наполовину сгоревшее дерево. Но я слишком далеко забрела в лабиринт своих спутанных мыслей, чтобы осознать, какие неприятные чувства мой взгляд может вызвать в душе искалеченного ребенка.
Его история что-то взбудоражила во мне, заставив сердце взволнованно трепыхаться в груди. Этот мальчик день за днем бросал вызов судьбе, ведьмам и Саит, доказывая каждой из них свою силу и отвоевывая право на жизнь. А что делала я? Только плакала, лелея свою жалкую беспомощность, опускала руки, однажды получив отказ, и не пыталась поднять их снова, забилась в темный угол и смирилась с неизбежной смертью Эспера. Я даже не попыталась бороться за него… Бороться за того, кто доверил мне свою жизнь.
Я развернулась на пятках и уверенным шагом направилась обратно в Даг-Шедон.
– Ты куда? – спохватилась Бенгата и засеменила следом.
Она возмущенно кряхтела и недовольно бурчала себе под нос, едва поспевая за мной, но я не сбавляла шага.
Добравшись до причала, я забралась в первую свободную лодку, уложив Эспера под скамью, оттолкнулась веслом, как это делал Кай, и неуклюже загребла.
Я заставлю ведьм хотя бы выслушать меня!
Внезапно лодка закружилась на месте, словно угодив в незримый водоворот, что-то с силой ударило по днищу и, не удержавшись, я упала в озеро. Оно оказалось неглубоким, вода достигала пояса, и я без труда вскочила на ноги, отплевывая зловонную жидкость. Эспер, как и прежде, лежал на дне лодки, которая покачивалась рядом. Я попыталась забраться обратно, но склизкое щупальце обвило мою ногу.
– Отпусти! – яростно зарычала я, ударив ботинком, но хватка существа стала лишь крепче.
Лодка медленно поплыла к причалу. Я попыталась поймать бортик, но мокрые пальцы тут же соскользнули. Щупальце с силой дернуло за ногу, увлекая вниз, и, только когда я вдоволь наглоталась воды, отпустило меня и медленно зазмеилось по дну, зарываясь в грязь.
Сжимая кулаки и сдерживая рвущиеся на свободу слезы бессилия, я медленно побрела к причалу, куда уже прибилась лодка с Эспером.
– Идем, завтра попробуешь еще раз, – вздохнула Бенгата, протягивая мне руку.
Но и на следующий день Болота дали мне отпор. И через день. И спустя неделю отчаянных попыток.