он слышал всегда.
Горло саднило от подступающих слез. Я никогда не знала этого ребенка, никогда не чувствовала прикосновения его разума, никогда не видела его в воспоминаниях Эспера, кроме как в том страшном сне, в который меня однажды затянул Бездонный. Но стоило переступить порог этого дома – и на меня разом обрушилось все, что тамиру так неустанно прятал за запертыми дверьми своей памяти.
– Зачем вы привели меня сюда? – обессиленно выдавила я.
На глазах выступили горячие слезы, и я сердито их смахнула.
Женщина молчала. Она с интересом всматривалась в мое лицо, а я отвечала ей упрямым немигающим взглядом.
– Каким он был? – вдруг спросила ведьма. Ее надменный тон дал трещину, и в голосе зазвучала обычная человеческая горечь.
– Кто вы? – выпалила я вместо ответа.
Что-то в ее раскосых изумрудных глазах не давало мне покоя. Тревожная догадка назойливо жужжала на задворках сознания, но стоило к ней потянуться, как она выскальзывала из пальцев, словно пугливая бабочка.
– Кэйра, – представилась женщина.
Это был вовсе не тот ответ, который я ждала. Прошло несколько минут, в течение которых мы разглядывали друг друга в напряженном молчании, и наконец я поняла, что не давало мне покоя.
– Вы похожи на нее, – с удивлением произнесла я. Легкая печальная улыбка коснулась губ Кэйры. – Но я никогда не видела вас в…
– …Воспоминаниях зверя? – закончила за меня ведьма. – Он никогда не видел меня, как и я не видела его… и Коэля…
Взгляд ведьмы неожиданно ожесточился, она одержала победу над своими эмоциями и бесстрастно повторила свой вопрос:
– Так каким он был?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Эспер никогда не делился воспоминаниями о своем прошлом.
Ведьма недоверчиво усмехнулась.
– Он поделился ими в тот момент, когда дал тебе свою кровь. Прошлое тех, с кем зверь был связан, его собственное прошлое и мысли, которые, как ты думала, он от тебя прячет, всегда были у тебя. – Ведьма постучала указательным пальцем по своему лбу. – Ты просто не научилась их искать внутри себя или не захотела научиться. Ведь жизнь в неведении кажется безопасной, верно?
Кэйра направилась к двери и уже у порога нетерпеливо бросила:
– Идем.
Я вышла следом. Остановившись за калиткой, женщина в последний раз взглянула на заброшенную хижину.
– Моя мать ушла из Лейтерина в тот день, когда ветер нашептал, что у нее родится сын. Однажды я проснулась, а ее уже не было рядом.
Ведьма перевела на меня взгляд. Я молчала.
– Я по ней не скучала, если ты хочешь меня об этом спросить. Кассия была особенной, она видела будущее Гехейна на десятки, а то и сотни лет вперед. И с того момента, как я подросла достаточно, чтобы понимать ее слова, она неустанно напоминала мне, что нам не суждено стать семьей, что наши пути однажды разойдутся и она не сможет быть мне матерью. Поэтому она никогда и не пыталась, хотя у нее было достаточно времени прежде, чем он появился на свет.
– Почему она ушла с ним в эту глушь? – не удержалась я от вопроса.
Кэйра небрежно пожала плечами:
– Никто не знает, да никто и не спрашивал. Она ушла, и сестры были этому рады.
Ведьма повернулась к дому спиной:
– Идем.
Я шагнула следом – и мир вмиг переменился. Улица растворилась в ночи, нас обступили высокие деревья, над головой меж густой листвы засияли звезды. В конце заросшей звериной тропы дрожал тусклый свет. Мы вышли на просторную поляну, в центре которой ровным кругом выстроились серые камни, испещренные неизвестными мне рунами. Густой пушистый мох облепил монолиты, заполняя собой глубокие трещины, будто пытался скрыть уродливые шрамы от посторонних глаз. По краю поляны на мелких валунах, блестящих от растаявшего воска, горели десятки свечей.
– Ксаафанийцы верят, что огонь отпугнет болотных духов, вздумавших потревожить древние заклятия, сплетенные в кругу, – пояснила ведьма и с насмешкой добавила: – Но моего брата он не отпугнул. Именно тут ради твоего зверя он разрушил чары, сдерживающие тамиру в волчьих шкурах, а шинда – под землей.
– Для чего вы все это показываете? – не выдержала я.
– Ты столько дней изводила Болота, испытывала их терпение, пытаясь добиться нашего внимания. Но что бы ты сказала, если бы мы захотели слушать? Рассказала жалостливую историю о волке, которого против воли привела на болота Сила, заключенная в руках ребенка? О том, как ребенок чуть не убил зверя, поддавшись желанию познать эту жизнь, пока она не оборвалась? О том, как ради спасения тамиру монстры из ваших сказок обрели свободу, а теперь Саит вновь тянется к душе тамиру, которую должна была отнять многие годы назад, если б ей не помешал все тот же ребенок? Я показываю тебе все это, чтобы ты наконец поняла: мы знаем о твоем звере больше, чем знаешь ты сама, и не испытываем к нему сострадания. Он – причина всех бед.
Слова ведьмы вышибли из меня дух. Я оцепенела от ужаса, не в силах сделать вдох, в ушах зловеще звенели последние слова ведьмы.
Он – причина всех бед.
Сердце оборвалось.
Я до последнего надеялась, что моя встреча с Кэйрой и наша прогулка по прошлому – не что иное, как испытание, после которого я обрету спасение для Эспера.
Но это было не испытанием, а уроком мне.
Ведьма хмыкнула в ответ на мое молчание:
– Не отставай, если не хочешь остаться наедине с местными духами.
Она пересекла поляну и погрузилась во мрак чащи. Мне не оставалось ничего другого, кроме как обреченно плестись следом, с трудом передвигая налившиеся свинцом ноги.
Я пыталась отыскать в себе хоть немного былой надежды, но ее последние крупицы стремительно гасли на дне моего сердца.
Погрузившись в собственное горе, я не сразу заметила, что шелест леса сменился безмолвием утонувшего во мраке туннеля. От каменных стен исходил пронизывающий холод, от которого не защищал даже плащ из ведьмовского шелка. Тьма стремительно сгущалась, липла к коже и ослепляла, морозными руками закрывая глаза; казалось, еще шаг – и я сорвусь в бездонную пропасть и захлебнусь вязкой чернотой.
Неожиданно сквозь мрак пробился ослепляющий изумрудный свет кристаллических сталагмитов, выстроившихся у входа в пещеру, словно острые клыки в раззявленной пасти. Когда глаза привыкли к свету, я разглядела ряд выточенных из белого камня колонн, арками смыкающихся над головой, подобно ребрам великана. А там, где у этого исполина было бы сердце, на островке в центре мелкой каменистой речки лежал плоский монолит, озаренный сотнями никогда не гаснущих свечей. Издали он походил на высеченный из черного гранита саркофаг, и именно к нему направлялась Кэйра.
Она пересекла речку и с трепетом приложила ладонь к черному камню.
– Как думаешь, что это? – спросила ведьма, не поднимая взгляда.
– Алтарь? – предположила я.
– Ты права. – Кэйра натянуто улыбнулась. – Это алтарь Эсмеры, той, которая даровала нам жизнь и Силу.
Ведьма выжидающе на меня посмотрела, но я угрюмо молчала.
Чего еще она ждала от меня? Зачем показывала это место? Разве мой урок не закончился на ее словах, ставших сокрушительным финалом в моей борьбе за Эспера?
– Это поминальный алтарь, Алесса, – голос Кэйры зазвучал приглушенно. – Эта плита – вечное напоминание для нас о том, какую цену приходится платить за помощь людям. Эсмера пережила всех богов, не считая Вечной проклятой Саит. Но однажды людям вздумалось поиграть с темной Силой, дремлющей в недрах Гехейна. Они раскололи материк, принеся в жертву тысячи жизней, уничтожили города и отравили землю Джарэма, а их ошибки пришлось исправлять именно нам. Мы потратили все ее Силы, чтобы остановить то зло, что пробудили люди. Мы осушили ее до последней капли!
Голос Кэйры дрогнул, и она смолкла, переводя дыхание.
– Две сотни лет назад она была еще жива. Спала в этих пещерах, восстанавливаясь после битвы с Гестафом, берегла этот никчемный мир и согревала болота своим дыханием. Но вы, люди… Из-за вас мы убили нашу праматерь. И этот алтарь, возведенный на ее костях, – ответ на все твои вопросы, Алесса. Это причина, по которой мы больше не станем помогать людям, даже если мир будет пылать в огне. Вот почему мы не спасем ни твоего зверя, ни тебя.
Урок был окончен.
Кэйра безжалостно растоптала последний уголек моей затухающей надежды. Я чувствовала себя слабой и опустошенной. У меня не осталось сил ни на слезы, ни на скорбь, ни на злость. Все, чего я хотела, – это вернуться в хижину, обнять Эспера, сомкнуть веки и больше никогда не открывать глаз, растворившись в голодной тьме Бездонного, пожирающую душу друга.
– Но… – задумчиво пробормотала Кэйра.
Это крошечное, будто песчинка, слово раскаленной иглой вонзилось в мое сердце, и я вскинула пылающий отчаянием взгляд.
– Я не могу помочь. Но я могу указать тебе путь, пройдя который ты получишь помощь. И я могу дать тамиру еще немного сил и времени, чтобы он не сгорел во тьме.
– Что вы хотите взамен? – решительно спросила я.
– Воспоминания, которые принадлежали моему брату. Все до единого. Ни тебе, ни зверю они не нужны, вы даже не знаете, как глубоко нужно заглянуть в свои сердца, чтобы их отыскать.
– И всё? – удивленно спросила я.
– Это стоит больше, чем ты думаешь, но всё, что Сила поведала моему брату, принадлежит Болотам.
Ведьма нетерпеливо протянула руку.
Ее Сердце
208 год со дня Разлома
Море не знало спокойствия уже долгие века. Оно злилось, но эта злость, разъяренным рычанием звучащая в грохоте волн, была полна бессильного отчаяния. Но, несмотря на вечно голодную ярость, несмотря на воды, потемневшие от крови, море оставалось прекрасным. Однажды увидев его собственными глазами, ведьма уже не могла забыть его чарующей опасной красоты, которая привлекала моряков, а теперь завладела и ее собственными снами.
Стоя на краю, она наблюдала, как тяжелые волны разбивались о валуны, рвали сами себя на части, разлетаясь тысячами ослепительных брызг, и пенными барашками клубились меж черных каменей, ощетинившихся у подножия утеса. Колючий ветер бесновался над пропастью, толкал в спину, тянул за подол юбки, но женщина оставалась неподвижна.