Слова жуткие, рвущие потусторонним визгом ушные перепонки, вылетели из перекошенного рта жрицы. Вокруг Аглаи все померкло. Воздух стал густым, болезненно сжались легкие, не давая дышать. От стоявшей в шаге поглощенной пахнуло смрадом. Аглая пошатнулась, кроме серой вонючей мглы она больше ничего не видела. Повинуясь неведомой силе, сделала шаг и протянула руку навстречу жрице.
Ничего нет. Ни мира, ни ее, никого вокруг.
Только мгла. А в ней глаза, пылающие ненавистью и злобой.
Аглая сделала еще шаг. В мозгу сверкнула иглой яркая боль.
Жуткий заговор поглощенной въедался в сознание, вытягивал его, подчиняя себе. Аглая сжала голову руками.
– Не смей! – голос Тимира рявкнул совсем близко.
И нежить взвыла.
Болью стукнуло в виски Аглаи и тут же отпустило. Но тело продолжало дрожать.
– Тимир! – голос едва слышный, глухой. – Не надо!
Тьма взвилась смерчем, вышвыривая из дома обоих домовых. Пронзительно закричала у стены вжатая в нишу Ника. Поглощенная завопила и кинулась в открытую дверь, расплываясь на бегу в черную вязкую тень.
Аглая пыталась хоть что-то увидеть сквозь мрак. Дрожа всем телом, шагнула вперед на подкашивающихся ногах.
– Остановись, Тимир! Ты не совладаешь! Остановись!
– Аглая! – Не голос, шепот тьмы, свист потустороннего вихря.
– Остановись! Хватит! Она ушла!
Руки нащупали тело Тимира. Аглая обняла его и содрогнулась, чувствуя, как глаза разом застлали накатившиеся слезы. Тимир – холодный, не дышащий, стоял посреди комнаты, а вокруг бесновалась и кружила тьма.
– Тимир! – вдохом в лицо. Ощущая, как окатило все тело жаром, а в голове вспыхнул свет, словно яркое солнце, разгоняющее тьму. И тьма застыла. Постояла минуту стеной, отрезая Аглаю, обнимающую Тимира, от мира и осыпаясь прахом.
Аглая вместе с телом Тимира рухнула на пол.
Тихон ворвался в дом тяжело дыша, второй домовой вошел хромая, сокрушенно обвел лавку взглядом и, крутанувшись, пропал.
Аглая заставила себя открыть глаза и поднять голову. Она лежала, вцепившись в плечи Тимира, на сером лице его расплылись темные круги.
– Он умер? – сдерживая зубную дробь, подошла Ника.
– Живая! Вернулась! – кинулся к Аглае домовой, рядом выл, сидя с поджатой лапой, забравшийся в дом через разбитое окно хорь.
Аглая приподнялась, не в состоянии отвести взгляда от лица Тимира. Сколько они прошли вместе? Немало. Он не был добрым, злым не был. Черная морда волка – таким он вставал в памяти – в полной страхов ночи в лесу, когда вдруг изменилась Ника. Стала чужой и далекой, а Тимир после того будто старался быть рядом с Аглаей. Следил за каждым шагом. Она это чувствовала и не знала – то ли боялась, то ли остерегалась. Помнила, как участливо покачивала головой Тала: «А не дойдет, поглотит его сила».
Аглая в страхе вглядывалась в посеревшее лицо. Поглотила? Что станет дальше? Станет жрецом поглощенным? Нежитью?
Выл, склонившись над Тимиром, хорь.
– Что с ним? – Тихон стоял, вцепившись в плечо Аглаи.
– Сила, слишком много, – ответила Ника.
Аглая испуганно глянула на Нику:
– Поглотила сила?
Ника положила руку на лоб, наклонилась низко и облегченно выдохнула:
– Не до конца. Но не жилец.
Аглаю затрясло. Слезы, катившиеся по щекам, застыли от боли, от напряжения.
Ника посмотрела на нее, поморщилась:
– У тебя же бабка знахаркой была. Вот и помоги ему.
– Я?.. Я не умею!
Ника схватила Аглаю за рубаху, тряхнула так, что затрещала ткань:
– Ты умеешь! Ты все умеешь… Ты бесов в Древе уничтожила! В твоих руках Клинок ведьм нечисть в прах обратил. В тебе сила. Ты… только что свет призвала, чтобы тьму изгнать, – она замолкла, тяжело выдохнув. – Выбросы силы такой неспроста… Ведьма как есть.
Аглая смотрела на нее широко распахнутыми глазами. Ника покачала головой, криво усмехнулась:
– Вот точно знаю, не приведет меня к добру моя доброта, – и закрыла глаза. Руки легли на грудь Тимира. Губы зашептали. Аглая во все глаза смотрела на ту, что была когда-то Никой. А она пребражалась, лицо чуть вытянулось, волосы, успевшие непостижимым образом отрасти за время похода почти до лопаток, свернулись кудрями.
Тихон в благоговении стоял, прижимая к себе округлившего глазенки хоря.
– …Свят, свят, – внезапно схватила Ника руку Аглаи. – Где кинжал?..
– В суме, – прошептала Аглая.
Ника, не разлепляя век, кивнула Тихону, тот опрометью кинулся к суме Аглаи, сброшенной в пылу боя в угол. Вытащил из него кинжал с причудливой ручкой, протянул Аглае.
– Режь, – кивнула Ника на запястье Аглаи. Та взяла в руки кинжал. Блеснуло тонкое лезвие. – Режь прямо на грудь!
И Аглая резанула по ладони, закусив от боли губы. Тонкая струйка, клинок блеснул, свет его спутался с кровью и потек вниз на грудь Тимира. Капли пропитали рубаху, проникли под кожу. По телу Тимира пошла судорога. Он затрясся.
Шепот Ники, но такой, от которого пошел гул по раскуроченной лавке. Внезапно рванул порыв ветра, стукнула о косяк дверь, и тут же все успокоилось. Тимир замер, вытянувшись.
– …Свят!
Ника открыла глаза:
– Теперь только время. Должно быть не слишком долго.
Ставшая неузнаваемо бледной, дрожа всем телом, поднялась и, шатаясь, отошла к стене. И уже там, припав к ней спиной, сползла на пол. Оттуда прошептала:
– Чему там тебя Тала учила, травки какие давать, силы восстанавливающие, помнишь?
Аглая рванула подол рубахи, отрывая кусок, перебинтовала себе ладонь.
Тихон вскочил:
– Хозяин!
– Черт я лысый теперь, а не хозяин! – донесся вой из подсобки.
– Да ладно, восстановим! А то прошлым летом не восстановили, когда охотники из соседнего села здесь посиделку, а после пострелялку и поджигалку устроили! – показался из угла второй домовой и подковылял к Аглае. – Чего вам, гости дорогие?
– Травы. Всю, какая есть!
Домовой усмехнулся:
– Легче, какая осталась. – Направился к покосившимся полкам выискивать разбитые баночки, собирая разбросанную траву. – Вот, пожалуй, и вот… – начал протягивать Тихону. Тот подавал Аглае. Она нюхала. Хорь стоял рядом, совал нос в каждую травинку.
– Нет, нет… – Хорь согласно кивал. Вдруг схватил одну и запищал. Аглая взяла, нюхнула. – Точно, эта. И еще нужно…
Хорь кинулся к домовым, роющимся в битых склянках и кучках рассыпанной травы. Начал перебирать каждую, внюхиваясь. С радостным писком кинулся к Аглае.
– Оно! Воды холодной!
Дрожащими пальцами заливала смесь. Лишь бы не ошиблась. Надтреснутая миска коснулась губ обессиленной Ники. Снадобье потекло по губам.
– Кем бы ты ни была, надеюсь, это поможет.
Ника вцепилась в снадобье, осушила одним глотком.
– Поможет, куда денется. Тала всегда была знатной знахаркой.
Хорь при этих словах засуетился и спрятался под стол.
Аглая взяла из рук Ники чашу, внимательно смотря в преображенное чужое лицо.
– А кем была ты?
Ника подняла на Аглаю взгляд, слабо усмехнулась и тут же перевела взор в комнату. Там послышалось кашлянье. Аглая вскочила, тут же забыв о преображенной подруге и о вопросе.
– Тимир!
– Я же говорила, только время… – в спину ей шепнула Ника. А про себя добавила: – Темные жрецы, светлые ведьмы! Дежавю! Боги, вы, пожалуй, издеваетесь надо мной!
– Тимир! – Аглая рухнула рядом.
Он слабо улыбнулся, и тут же лицо его изменилось, став злым. Он медленно сел.
– Где ты была? – выдохнул гневно.
Аглая отползла на шаг от него и прошептала:
– Мы с Никой тебе только что жизнь спасли.
– Плевать, лучше б сдох. Я тебя спрашиваю: где ты была?
Аглая поднялась, бросила виноватый взгляд на Нику и замершего рядом Тихона, потом перевела его на поднимающегося Тимира.
– Я видела Игната, – голос ее дрогнул, и она добавила совсем тихо: – И я остаюсь с ним.
В темном небе собирались тучи. Ветви дрожали в предчувствии новой грозы. Нейла стояла, всматриваясь в отсветы окон в деревне Мирное. От ворот отделилась тень и скользнула по тропе, двигаясь к ней.
– Там? – спросила Нейла.
Нежить кивнула.
– Девчонка и правда ведьма?
– Ведьма, – подтвердила поглощенная и сощурилась. Говорить ли советнице, что не та девчонка ведьма? А та, которую за ведьму приняли, на самом деле жрица. Да не просто жрица… У поглощенной лицо свело от судороги при мысли о ней. Навья Верховная жрица равновесия Гаяна. Та, что принесла проклятие на земли Велимира. Та, что может их снять. По крайней мере, с нее.
Нейла смотрела на поглощенную. И та ничего не сказала о ведьме и Верховной. А проговорила чуть слышно:
– Но она не так важна.
Нейла посмотрела непонимающе.
Поглощенная усмехнулась. Мысли ее возращались к Верховной. Сколько поглощенная ходит по миру? Уже и имени своего не помнит, а ее помнит – Гаяна. Не оттого ли, что ждала и надеялась встретиться, в глаза посмотреть… Дождалась. И она знает, что нужно делать дальше.
– С ними не владеющий силой жрец. Темный. И если он дойдет до Обители…
– Китар?
– Мальчишкой рядом с ним будет, – кивнула поглощенная. – Молодой и сильный. За все поколения силу набрал.
Нейла удивленно посмотрела на нежить:
– Верховный?
Поглощенная кивнула.
Нейла поднялась, вытерла о плащ враз взмокшие ладони:
– Нам нужна сила, вдвоем не справимся… – Задумчиво вздохнула, глядя на огни деревеньки, и вдруг улыбнулась.
По темной улице Мирного мужчина нес на руках девушку. Слишком нежно и трепетно для того, кто, по слухам, уничтожал целые деревни.
– Я знаю, кто нам поможет.
Глава четырнадцатая
– Ну и что, что ведьма? Дара у меня нет. – Аглая упрямо смотрела на взбешенного Тимира. Как сказать, что она чуть не умерла здесь, рядом с ним, когда он перестал дышать? Что поняла, как страшно ей увидеть его поглощенным. Еще страшнее чувствовать, как гулко отбивает сердце, когда он рядом, и знать – вера в то, что он дойдет до Обители, ничтожно мала. Это сегодня его Ника спасла, а завтра? А она, Аглая, так вообще ничего сделать не сможет одна, потому что не переняла дара от бабушки. И она боится, хочет сбежать от этого, закрыться от всего в спокойном мире Игната.