– А ты и не простая ведьма.
Аглая вытерла кулаком нос.
«Не простая! – Эхом разлетелось по пещере. – Простая! Тая! Ая!»
– А то ж! – кивнул Тихон.
– Тим… Тимир сказал. В Храм, – протянул Стас.
– И он прав. – Тихон согласно посмотрел на нежить. – В Храм тебе нужно.
– В места жуткие, заповедные? – У Аглаи мурашки прошли по коже. – К мертвым ведьмам?
– Тут уж выбор за тобой…
Аглая вытерла последние слезы. В щеку ткнулась мордочка хоря. Стас заглядывал в лицо мертвыми глазами.
– Мы идем в Храм ведьм, – уверенно проговорила Аглая. – Только знать бы, куда идти?
– А чего не знать, – вздохнул, скидывая хворост на середину пещеры, Радомир. – Бывали там, гм… мои ребята. – Помолчал, на глаза набежала пелена. Аглая вспомнила рассказ охотницы. Один только вернулся. Еле откачали. И тут же в подтверждение ее догадки глава кивнул: – Тропу знаю. Проведу.
Святозар зажег огниво, с интересом посматривая на Аглаю. Вот она какая – ведьма! А ведь с виду обычная девчонка. И чего это Радомир за ней поперся? Хотя… и тут же чертыхнулся, не хватало еще, и грудь потер. Слышал он, что сила ведовская к себе любого хуже любовного приворота тянет. А вот не думал, что самому придется столкнуться. Тряхнул головой – гнать, гнать из головы и сердца внезапную дурноту. А то глядишь, вместе с Радомиром последние мозги подрастеряет из-за ведьмочки. Главе, может, и можно, а Святозар воин! Задание у него от самого правителя Нугора. Ему не до сладких страданий.
– В Храм, значит, в Храм. – Перевел взгляд на нежить. – А скажи, друг наш неживой, не видел ли ты темну девицу, глаза раскосы цвета неба синего, лицом бела, с именем Нейла?
Нежить кивнула:
– Жрец… В Хлад увел…
Святозар нахмурился:
– В Хладе без помощи ведьмы точно не обойтись, – чиркнул огнивом.
Радомир присел у разгорающегося костра, достал из-за пазухи пачку, вытащил из нее сигарку. Стас приподнялся, удивленно воззрился на пачку, протянул руку. Радомир сигарки отдал, с недоверием глядя, как нежить крутит их в руках.
– Что там? – поднялась и Аглая. Стас оглянулся, демонстрируя ей пачку. Картонная, с синими разводами наполовину и надписью: «Беломорканал».
Глава шестнадцатая
В сером небе привычно кричали вороны. Солнце белым диском просвечивало сквозь плотные облака. Ветер стучал ставнями заброшенных домов и гнал по заросшим дорожкам сухие травы.
Седой старик, подвезший путников до Калымища, поспешил уехать, даже не оглянулся. Торопливо стегал лошаденку, пока не скрылись из виду.
– М-да! – протянул Святозар задумчиво, смотря на покосившиеся остовы хат. – Мрачно.
– Готично, – кивнула Аглая и направилась к первому дому. Нравится или нет, а ночевать им придется здесь. Солнце клонится к закату. И хотя Храм недалеко – купол виднелся над верхушками покачивающихся деревьев, мрачный и пугающий, – а ведь до него еще и через погост ведьм пройти нужно. У Аглаи не было никакого желания направляться в глушь на ночь глядя. От самой мысли у нее леденели руки. Даже мертвый Стас озирался и поеживался.
Аглая прошла до ближайшей калитки, потянула на себя. Старые доски вросли в землю и не двигались. Радомир, подошедший сзади, рывком вырвал трухлявую калитку и отшвырнул в сторону.
– Извольте! – подал руку.
Аглая прошла мимо. Хоть и старался глава всем своим поведением показать учтивость, однако всю дорогу до Калымища чувствовала его взгляд, пронзительный, раздевающий. Хотелось натянуть ниже оборванное Тимиром платье. И запахнуть хоть чем-нибудь декольте. С этим помог Святозар, отдавший свой плащ, но ноги при каждом шаге предательски дразнили и без того замутненный ее близостью взор Радомира. В конце концов в деревеньке, где они заночевали напоследок, хозяйка, увидевшая Аглаю в таком виде, всплеснула руками и достала одежду одной из дочерей. В длинном глухом платье в пол Аглая почувствовала себя намного лучше. Да и взгляд Радомира стал поспокойнее.
Аглая поправила безрукавку, подаренную хозяйкой постоя. Не глядя на главу, прошла к дому. Дверь, как и ожидалось, закрыта не была. Аглая с легкостью ее открыла. Собралась внутрь, но ее опередил Святозар. Поймал за руку, молча отстранил и юркнул первым, жестом приказывая ожидать. Выглянул, кивнул.
– Чисто! Вы бы, голубушка, так рьяно везде первой не шли! Все же надежды на вас возлагаются, а вы несетесь сломя голову, ничего не видя. А ведь мы в крайней близости с могильником ведьмовским. Бог весть, отчего это калымищенцы все враз с хат съехали.
Аглая побледнела. Она и сама этим вопросом задавалась, как только согласился их подвезти старик. Трижды перед тем перекрестившись и цену заломивший такую, что, кабы не Святозар, идти бы им сутки пешим шагом. Всю дорогу старик косо на путников поглядывал да приговаривал, мол, делать в Калымищах нечего, смерть бродит вокруг покинутой деревеньки.
Радомир молчал, смотрел мутным взглядом мимо говорившего. И брови сходились на переносице то ли от дум тяжелых, то ли от воспоминаний. Спросить Аглая побоялась. И теперь чувствовала сковывающий озноб. И, прежде чем войти в хату, перекрестилась. Успела увидеть, как двуперстом сотворил крест побледневший Радомир. Тихон и тот прошептал слова молитвенные. Хорь с его рук соскочил, поводил носом и заскулил.
– Не пугай! – шикнул на него Радомир. – Ты входить будешь? – кивнул нежити. Стас покачал головой, ткнул на косую скамью у дома. – И то ладно, в оба смотри!
Стас кивнул.
– Вот дожил, – раздосадованно пожаловался глава Святозару. – И так душу тянет, а к тому же приходится с нежитью путь держать. А ведь сколько вот этими самыми руками закопал, руки-ноги отрывал да землей святой присыпал. А теперь что?.. Тьфу… А все ведьмы да жрецы…
Аглая бросила на него быстрый хмурый взгляд, Радомир прикусил язык.
Девушка вошла в хату. Было понятно, что люди уезжали, забирая только необходимое. Дорожки, скатерть на столе, даже рушник у рукомойника, покрытый пылью. На божнице икона, от пыли не разглядеть образ. Пустая лампадка. В затянутое паутиной окно видно опускающийся за вершины деревьев солнечный диск. Времени до ночи час, не более.
– Дров бы да воды…
Святозар кивнул:
– Будет. – И хлопнул по плечу Радомира.
Тот почесал затылок, оглядываясь, взгляд выцепил из угла ведро, он на ходу подхватил его и вышел вслед за Святозаром.
– Маятно? – подошел к Аглае Тихон.
– Тяжко, душу будто в тиски заковали. Продыхнуть не могу. – Она перевела взгляд на видимый в окно купол Храма. – И страшно.
– Не бойся, девочка. – Тихон взобрался на стул и тоже уставился в окно. – Это с виду он смурной.
– А внутри хороший? – горько усмехнулась Аглая.
Домовой вздохнул и сполз со стула.
Хлопнула дверь, вернулись Святозар и Радомир, один – с ведром воды, второй прошел по хате, бросил дрова к печи.
Зашумела невесть откуда взятая метла, это домовой постарался. Хорь вытащил из-под лавки тряпку, чихнул и, макнув в таз с водой, начал вытирать пыль.
Когда солнце село, в избе горел огонь. Шипел закипевший чайник, булькала вода в котелке, куда Святозар горстью насыпал крупы.
– Жалко, маслица нет, знатна греча вышла бы.
Аглая сидела на лавке, откинувшись спиной на стену. В прикрытых глазах мелькали картины. То улыбающаяся Ника, там, далеко, в их мире, смеющаяся, с коротким ежиком черных волос, и тут же волосы отрастали, начинали виться по плечам, улыбка стиралась, глаза щурились озлобленно. Она криво усмехалась. Аглая вздрогнула, сгоняя дремоту. По хате плыл чудный запах гречки и тепла. Глаза сами собой закрывались. Тимир, обычно строгий, с язвительной усмешкой, держал ее за руку, заглядывал в глаза, и его лицо изменялось, он улыбался тепло и хорошо.
– Я буду защищать тебя, – шепнул и начал пропадать, расплываться в одно сплошное темное пятно.
– Тимир!
Пятно становилось больше и темнее, и уже ничего не было, только чернильная тьма, которая вытягивалась, обретала человеческую плоть. Аглая отшатнулась, увидев перед собой высокого человека в черном плаще. Жрец, Китар. За его спиной была видна огромная Обитель с высокой, уходящей в темное небо башней. Из окон башни лился яркий свет. Жрец протянул к Аглае руку. Она сдавленно вскрикнула и открыла глаза.
Тихон сидел у стола и вел тихий разговор с Радомиром. Тот хмурился. В отблесках печного огня на его лице расплывались красные пятна, глаза поблескивали. Святозар выхватил котелок из печи и водрузил на стол.
– А вот и готово!
Хорь уже растаскивал по столу вымытые им чаши. Святозар взял одну, шмякнул поварешку каши, дунул и сунул Тихону.
– Отнеси нашему мертвому другу, оголодал небось. Понимаю, что кашей нежить не накормить, однако… Чем можем…
Тихон сграбастал чашу и выскользнул за дверь. Через секунду послышался приглушенный смех, от которого у Аглаи мурашки пошли по коже, а Святозар громко икнул, перестав накладывать кашу остальным, и уставился на дверь.
Тихон вернулся с пустой чашей, волоча что-то за собой. Выйдя на середину комнаты, бросил тушку зайца.
– Не голоден наш мертвый друг, он еще и о нас побеспокоился. Но за кашу сказал спасибо, давно не ел.
Святозар положил ложку в котелок, прошел, поднял тушку, покрутил в руках.
– Вон оно как, ну-у, значит, от голода не пропадем. Разделаю, к обеду будет знатная жареха. – Швырнул тушку в угол. – А сейчас все за кашу.
Аглая ела нехотя, вкуса совсем не чувствовала. Темный лик жреца и Обитель со светящейся башней стояли перед глазами. За окном раздался волчий вой. Святозар приподнял голову от тарелки.
– Тьфу ты, полоумные, совсем близко воют…
– Стая. На гоне, – поддакнул, уплетая кашу, Радомир и выгреб остатки. Отставил чашу и с удовольствием облизал ложку, исподлобья посматривая на вяло ковыряющуюся в тарелке Аглаю. – Вы как хотите, а я спать. Завтра рано подымемся, успеть нужно до ночи обратно вернуться. – Демонстративно зевнул и, кинув ложку в пустую чашу, направился к скамье. Лег и уже через минуту засопел.