Зеркало явило ее бледное лицо. Усталость отражалась на припухших розоватых веках, капли падали со светлых ресниц на округлые щеки. Из-за больших глаз и удлиненных передних зубов Николь походила на маленького кролика и, вопреки всеобщему мнению, считала это очаровательным.
Прохладная вода отрезвила разум, и юная Аверлин наконец смогла свободно вздохнуть. Краем уха она уловила тихие разговоры учениц, стоящих от нее через пару раковин. Те косо поглядывали на наследницу и перешептывались.
– Не могу поверить, что ее допустили до осеннего бала. Открывать бал первым танцем должны лучшие выпускники, а не юная неумеха.
– Так она племянница хозяйки, – фыркнула рыжая ученица, что была едва ли старше самой Николь. – Леди Аверлин, наверное, хочет поскорее выдать ее замуж, чтобы избавиться от тяжелой ноши. Всем известно, что первая пара привлекает внимание всех завидных женихов и невест.
– Теперь это походит не на бал высших сословий, а на благотворительность для сирот. И чем думает леди Аверлин? Она же обрушит позор на пансион. Я слышала, что она даже вальс танцует хуже медведя.
Гнев ударил по ребрам своими удушающими объятиями. Тонкие пальцы вжались в чашу раковины. Николь так хотелось встрять и высказать все, что она думает об этих завистницах, но присутствие мадам Тулле не позволяло. Даже столь омерзительное сплетничество юная Аверлин готова была спустить с рук, но называть ее сиротой с таким пренебрежением в голосе непозволительно.
Николь заставила себя поднять лицо. Пусть эти девицы надеялись пробудить в ней стыд своими речами, однако в ответ получат лишь презрение. Золото в глазах становилось все ярче под натиском эмоций. Она видела это в отражении зеркала. Тепло прошлось по всему телу, и даже холодная керамика не могла скрыть жар, исходящий от ее родимого пятна.
С громким лязгом струи ледяной воды вырвались на свободу, сорвав кран на раковине, и обрушились на завистниц. Визги и крики заполонили комнату. Девушки упали на пол, поскользнувшись на луже, и отползли в сторону, хватаясь за ушибленные конечности, а Николь злорадно ухмыльнулась и с победным спокойствием отошла в сторону, когда мадам Тулле бросилась затыкать пробоину тряпками.
– Джослин, немедля позовите мистера Лойда! – прокричала она девушке-служанке. – И сообщите миссис Севил, чтобы она осмотрела девушек!
Служанка испуганно подпрыгнула и рванула в коридор, а мадам Тулле сурово взглянула на воспитанниц:
– Не задерживайтесь! Живо расходитесь по комнатам!
Злить мадам было себе дороже. Ученицы похватали вещи и выскочили в коридор. Николь же такой нужды не чувствовала. Она неспешно забрала свою одежду и вышла. Лишь за порогом она осознала, что натворила своей силой странника. Это одновременно восхищало и ужасало. С одной стороны, она теперь понимала, на что способна, а с другой – по ее вине могли пострадать люди. От волнения на ее глазах выступили слезы. Она закрыла лицо руками и заплакала.
Встревоженный оклик настиг ее с другой части коридора:
– Николь! Николь! – Викери сломя голову мчался по лестнице, перепрыгивая ступени. – Николь, что произошло?
– Я… Моя… – Она с трудом выдавливала из себя слова. – Кран… Он взорвался. Вода хлынула так сильно. Это все моя вина!
– Сантехника старая, рано или поздно должна была сломаться. В этом нет твоей вины, – попытался успокоить ее юноша.
– Нет, это моя вина! – стояла на своем Николь. – Девочки говорили про меня плохо, я разозлилась, а потом… – Она снова навзрыд заплакала, так и не сумев договорить.
Но и без этого Викери все понял. Он крепко обнял девушку, прижав к своей груди, и успокаивающе погладил по волосам.
– Главное, что ты не пострадала, – тихо произнес он и оставил легкий поцелуй на ее макушке.
Звонкий дверной колокольчик встретил очередного клиента паба «Рогатый король». Хозяин поднял уставшие глаза и по привычке приветливо улыбнулся, но, увидев высокую фигуру Рэйдена, тут же вернулся к работе, сведя на нет всю воодушевленность. Кассерген теплого приема и не ожидал. Он устроился на излюбленном месте у стойки и жестом попросил подать то же, что и всегда.
– Тебе стоит быть повежливее с гостями, Салум, – подметил Рэйден, когда хозяин молча поставил перед ним стакан.
– Не тебе меня учить, – безразлично бросил хозяин.
– И то верно, – передернул плечами Кассерген и сделал глоток.
Выглядел Рэйден неважно. Его болезненный вид в свете тусклых желтых ламп казался еще более нездоровым, а на белке глаза расцвели алые узоры капилляров. С усталым вздохом он потер виски. Уже трое суток Рэйден не мог сомкнуть глаз. Сон приходил лишь на мгновение и вновь превращался в леденящий душу кошмар, заставляя его подскакивать в холодном поту. Гнетущая тишина поместья Кронхилл болезненно била по ушам, и ее нечем было нарушить. Это сводило Рэйдена с ума.
– Выглядишь неважно. С тобой все в порядке? – поинтересовался Салум между делом.
– Да, просто вожусь с одним трудным дельцем, – отмахнулся странник.
– Это дельце касается тех трех детишек, что заглядывали сюда пару дней назад?
– А ты проницателен, друг. – Рэйден пустым взглядом уставился на картину. – Я помогаю этим деткам кое с какой работой. Вот только дело в тупике. Я три дня бегал по всему городу, даже объездил деревни в округе, но от этих жриц помощи никакой. Только и умеют, что молиться Верховной Амаймон да разглагольствовать, что на все воля богов небесных.
– То-то я тебя три дня уже не вижу. Успел обрадоваться, что ты пить бросил, – хохотнул хозяин.
– Смеешься, да? Не боишься потерять одного из своих постоянных клиентов? Без моих вложений в твоей кассе останется без малого пара-тройка дэлей.
– Выкручусь, не сомневайся. – Салум закончил протирать барную стойку и небрежно бросил тряпку на полку. – Ты лучше расскажи, для чего тебе жрицы понадобились? Ты не похож на того, кто решил удариться в религию.
– Тут ты прав. В ней я уже давно разочаровался. Но только жрицы могут знать, как найти бога.
Рэйден осушил стакан, но заинтересованный разговором хозяин подлил ему еще.
– И что за бог привлек твое внимание? – хитро сузил глаза Салум.
– Зачем спрашиваешь, если сам слышал в прошлый раз, что за предмет привлек мое внимание? Наверняка за стаканчик выпивки тебе уже донесли, кого я разыскиваю. – Кассерген с усмешкой дернул бровью. – Однажды любопытство сведет тебя в могилу, Салум.
– Значит, будет чем потешить богов на последнем суде. Кто, как не я, расскажет им о веселой смертной жизни? – развел руками хозяин.
– Может, тогда ты и меня порадуешь рассказом?
Рэйден достал из кармана куртки кошель и бросил на стойку пять золотых монет. Одни упали вверх аверсом с изображением короны, над которой вилась надпись на высшей энрийской речи: «An cieĺes ranefeĺ no ruxes», что означало «Боги вознаграждают за благодеяния». Другие же пали вверх реверсом с острым мечом, и надпись на нем гласила: «An cieĺes casperitâ no moranes» – «Боги карают за прегрешения». Эти монеты служили людям своего рода напоминанием о том, что вся их жизнь в руках богов.
– Два золотых дэля за выпивку, остальное – за молчание, – уверенно заявил Рэйден. – Докину еще несколько, если то, что ты расскажешь, окажется мне полезным.
Салум довольно оскалился, предчувствуя легкую наживу. Ему импонировала прямолинейность Рэйдена. Он спрятал золотые монеты в карман жилета и нагнулся ближе, чтобы никто не смог их подслушать.
– Найди Морбелля. Поговаривают, он живет в старой хижине на окраине города.
– И на кой мне сдался этот черный странник? – скептически поинтересовался Рэйден.
– Морбелль не всегда был черным странником. Раньше он был жрецом в храме водного владыки. До меня доходили слухи, что он был так талантлив в целительстве, что сам Владыка Вод являлся к нему, чтобы раскрыть тайны жизни и смерти. Кому как не ему знать, где скрывается его господин?
– И почему же северный жрец оказался в этом захолустье?
– По той же причине, что и все, – Великая охота. Когда Железная королева натравила на странников своих Грехов, он бежал со всеми, но ему не повезло повстречаться с близнецами Ситри. Те так сильно изуродовали его лицо, что от былой красоты в нем мало что осталось.
– Теперь мне хочется ему посочувствовать. Нет ничего хуже, чем оказаться жертвой любви Ситри, – скривился Рэйден. – Эти твари не знают отказа.
– Вот-вот, – подтвердил Салум. – После этого случая он не показывается на людях без плаща с капюшоном. Сложно представить, что они сотворили с этим несчастным, раз он стыдится даже собственного вида.
Рэйден кивнул, с отвращением скривившись от болезненных воспоминаний. Он уже видел однажды, на что способны эти исчадья тьмы в невинном обличье. Красота – это дар богов, но она же становилась и проклятием после встречи с Ситри. Эти Грехи ненавидели само понятие «любовь», но были слишком падки на его чары. По щелчку пальцев красота людей завладевала их сердцем. Объект их страсти был обречен на муки преследования и нескончаемые пытки, пока в нем не останется того, что породило чувства Ситри.
– Спасибо за помощь, Салум. – Кассерген бросил на стойку пару дэлей и поднялся со стула, залпом допивая хозяйский виски.
– Всегда пожалуйста, Рэйден, но попрошу тебя об одном. – Крепкая хватка удержала Рэйдена на месте. – Убереги этих детишек от встречи с Грехами.
– С чего вдруг ты печешься о них? – с привычной надменностью во взгляде спросил странник.
– Нравятся они мне. Не хочется, чтобы и их души пропали в этом мире, – хрипло ответил Салум и отпустил его руку.
– Я не допущу этого, – хмуро заверил Рэйден, потирая покрасневшее запястье: – Пусть Эйрена себя от злости сожрет, но их она не получит.
Странник развернулся и вышел за дверь, провожаемый грустным взглядом хозяина паба. Он и представить не мог, какую тяжелую ношу водрузил на плечи Рэйдена своим откровением.
Мысли казались спутанной пряжей на веретене. Рэйден блуждал по пустым улочкам города и тихим шепотом проклинал богов за насланное испытание. Снова и снова судьба сталкивала его со знамениями прошлой жизни, от которой он многие годы бежал без оглядки.