– Не выходит, – сдался Леон. – Как мне победить Эйрену, если даже часы не желают подчиняться мне?
Рэйден не ответил, лишь задумчиво потер ямочку над губой.
– Ладно, посмотри на меня, – решительно заявил он и подсел ближе. – Не отводи взгляд!
Леон, оцепенев, уставился на Рэйдена. И честно признаться, он не знал, на чем сосредоточиться: взгляд то и дело метался от кожаного узора на повязке к переливающемуся ледяным сиянием глазу странника.
– Что ты задумал? – настороженно спросил он, но взгляда не отвел.
– Просто решил полюбоваться. – Кассерген кокетливо убрал прядь челки со лба Леона.
– Идиот! – цыкнул юноша и отвернулся, но Рэйден сжал его подбородок и повернул обратно.
– Я просил не отводить взгляд, – напомнил он. – Что ты видишь?
– Твою надоедливую морду, – выдохнул Самаэлис ему в лицо.
– А еще?
Леон не понимал, какого ответа от него ждет странник, но знал, что этот вопрос прозвучал неспроста. «Что он за человек?» – спрашивал сам себя юноша, глядя на утомленное прошлым лицо Рэйдена. Он не питал к нему ненависти, не чувствовал презрения, но и не принимал. Кассерген был для него загадкой. В его взгляде он видел целое море закованных цепями тайн, и это порождало недоверие. Каждый ответ, каким бы честным он ни был, скрывал в себе секрет.
Леон не любил таких людей. Он не мог их понять, не мог предугадать их поступки. Рядом с Рэйденом его преследовало чувство уязвимости, и причина оставалась для него сокрытой.
– Я не стану использовать дар на тебе, – хоть соблазн и был велик, Леон поддаваться не стал.
– Ты боишься узнать то, чего знать не желаешь. Пока в тебе живет этот страх, он будет стоять между тобой и даром.
– Я не боюсь, – отрезал Самаэлис.
– Тогда почему не хочешь? Боишься, что, узнав меня настоящего, не сможешь устоять перед моим очарованием?
– Нет, скорее могу не удержаться, чтобы не треснуть тебя по самодовольной роже.
– Это я переживу, – усмехнулся Рэйден.
– Ты уверен? – все еще с сомнением поинтересовался Леон. – Я ведь могу увидеть что-то очень личное…
– Ты увидишь не больше того, что я позволю увидеть, – успокоил странник и первым коснулся Леона.
От холодного прикосновения тело пробило током. Он смотрел в глаз Рэйдена и не видел ни тени сомнений. И хотя его собственная душа колебалась, юноша смиренно подчинился и положил ладонь ему на шею.
– Покажи мне, – уверенно произнес он и в мыслях добавил: – «Что сделало тебя таким?»
Мысли затерялись где-то далеко в подсознании, оставив после себя послевкусие ожидания. Сотни лиц замелькали перед глазами, события походили на быстро сменяющийся калейдоскоп. Боль, гнев, радость – его словно окунули в топь из чужих эмоций.
– Как ты собираешься защищать людей, если не можешь поднять меч? – суровый голос лорда Кассергена ударил по ушам.
Он смотрел на мальчика, что в дрожащих от напряжения руках удерживал оружие, вес которого был ему не по силам.
– Я не стану поднимать меч на члена своей семьи! – выкрикнул юный Рэйден и бросил его на землю.
И снова все расплылось. Леон ощутил, как холодные капли ударяются о кожу. Его словно преследовал запах пепла – удушающая горячая вонь, сковывающая горло до сипа. Мужчина, что прежде так властно глядел на сына, теперь лежал в луже грязи, перепачканный и мокрый, а на воде под его обессиленным телом расплывались кровавые разводы.
– Сын мой, – прохрипел он из последних сил, – однажды ты сказал, что не поднимешь меч на члена своей семьи, но сделаешь ли ты это сейчас, если такова будет моя последняя воля?
– Если такова твоя воля, отец, – тихо ответил Рэйден и покаянно опустил голову.
Слова давались ему с трудом. Проглатывая слезы и срывающийся хрип, он продолжал читать молитву. Но закончив, крепко стиснул зубы и занес клинок над грудью отца.
Леон ощутил, как задрожали руки, сжимающие рукоять меча, как брызнули капли крови, услышал, как застонал лорд Кассерген и как изо рта Рэйдена вырвался крик, полный боли и отчаяния.
«Я хочу знать больше», – не успел остановить себя от мысли Леон.
Краски пейзажа размылись, крутясь водоворотом вокруг юноши, и рассыпались осколками, оставляя его в кромешной темноте. Лишь одинокая дверь стояла во мраке, подсвеченная двумя факелами. Леон сделал пару шагов. Ощущения были такими, словно он идет по болоту: ноги увязали в густом тумане. Леон рывком сделал еще один шаг. Сильный запах железа обдал его вместе с накатившим унынием. Тело задрожало, не желая подчиняться, но чем больше он стоял на месте, тем сильнее увязал во мраке. Странник опустил глаза и зажал рот, не позволяя вырваться воплю ужаса. Туман, что удерживал его, превратился в багровое море. Он утопал по колено в крови. Едкий запах сковал легкие, тошнота подкатила к горлу, но Леон сильнее зажал рот ладонями.
– Время еще не пришло, странник, – раздался голос.
Светлый силуэт размытым очертанием завис в воздухе перед ним. Яркое сияние не позволило Леону рассмотреть человека, но он почувствовал, как гнетущее ощущение отступает прочь. Тепло незнакомца разогнало холодный туман, и странник обессиленно рухнул на колени. Силуэт опустился и нежно коснулся рукой его щеки, произнося:
– Передай ему, чтобы помнил о нас и не допустил этого с теми, кто будет после нас.
Один за одним вокруг Леона вспыхнули мириады ярких силуэтов. Они были подобны звездам на ночном небосводе – освещали мглу своим светом. За размытыми лицами не было видно эмоций, но юноша почувствовал их трепет от встречи с ним.
– Кто вы? – изумленно спросил Леон.
– Те, кого он называет судьбой.
Незнакомец растаял, оставив после себя лишь эхо голоса, и резким порывом Леон провалился в кровавое море. Внезапный испуг выбросил его из сознания Рэйдена и откинул на подушки, заставляя жадно хватать губами воздух.
– Закончим на этом, – растерянно произнес Рэйден и поднялся.
Становилось понятно, что он поражен не меньше, чем Леон.
– Кто это был? – ошарашенно спросил Леон, все еще не придя до конца в себя, и, предвидя ответ, добавил: – И не говори, что не знаешь!
– Тебе не нужно этого знать, – холодно бросил Кассерген, но Леон заметил, как задрожали его руки.
– Разве ты не говорил, что покажешь лишь то, что сам захочешь?
– Я сказал это, чтобы успокоить тебя! – сорвался Рэйден и, поняв, что неосознанно повысил голос, сделал вдох. – Прости, мне следовало лучше защищать свой разум. Я допустил ошибку, предположив, что твой дар еще не раскрылся полностью, а потому не представляет опасности.
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что ты видел, называется Вратами глубины. Воспоминания – это лишь первые врата, скрывающие за собой то, что человек все еще помнит. Для человека с твоим даром они безопасны. Но чем глубже ты погружаешься в сознание, тем больше врат ты можешь открыть.
– И что скрывается за остальными вратами?
– Все что угодно: страхи, тайны, боль, которую человек хочет забыть или уже забыл. Врата хранят все.
Леон не стал спрашивать, что именно хочет забыть Рэйден. Он и без того чувствовал себя виноватым. Не успев остановиться, он разворошил старые раны странника. И все же один вопрос еще волновал его.
– Почему ты убил своего отца?
– Я не мог сделать для него больше. Он страдал от разорванной связи со сферами. В ту ночь они погибли, как и многие другие. Если бы это не сделал я, то он сделал бы это сам.
– Но твои сферы ведь тоже погибли. Разве он не мог бы жить дальше, как и ты?
– Не мог бы. Сферы для странника иногда роднее, чем семья. Если гибель близких людей можно пережить, то смерть сферы ломает сознание и калечит душу. Жизнь после такого превращается в кошмар и медленно сводит в могилу.
– Но почему тогда ты смог жить с этим?
– А с чего ты взял, что я смог? – поднял тяжелый взгляд Рэйден.
В голубом блеске отразилась вся горечь утраты, которую обычно он скрывал за показным высокомерием и улыбкой.
Кассерген больше не стал ничего говорить, а у Леона пропало желание спрашивать. Они были не в тех отношениях, чтобы делиться друг с другом своей болью.
– Почему дар сработал именно сейчас? – перевел тему Леон.
Рэйден накинул на плечи пиджак.
– Потому что я тебе интересен, Лайон. Ты просто не хочешь этого признавать, – цокнул языком странник и запустил в лицо Леона его курткой. – Собирайся! Отправимся на небольшую прогулку.
Не дожидаясь его ответа, Кассерген скрылся в коридоре. Джоанна, молча наблюдавшая за разворачивающейся драмой, высунула лицо из-за газеты и махнула головой, намекая Леону следовать за братом.
– И куда мы пойдем? – поинтересовался Самаэлис, на ходу засовывая руки в рукава куртки.
– Навестим одного черного странника.
– Его зовут Морбелль. Черных странников у нас не жалуют, но он в прошлом был талантливым врачевателем. Когда обычные лекари разводят руками, люди идут к нему, правда, отдают последние штаны за его услуги.
– Но кто такие эти черные странники?
– Странники, отринувшие веру и отказавшиеся от своего долга. По большей части это преступники и отщепенцы, но иногда встречаются и те, которые просто решили, что устали защищать тех, кто этого не ценит. Не смею винить их за это.
– Если черные странники настолько плохи, то зачем нам идти к одному из них? – Леон выскочил следом за Рэйденом на крыльцо.
– В прошлом Морбелль был жрецом Вепара. Возможно, если мы хорошо ему заплатим, он поделится с нами полезной информацией о местонахождении своего бога, – Рэйден с довольной улыбкой потряс набитый монетами кошель. – А если нет, то перережем ему глотку.
– Ты сейчас серьезно? – скептично изогнул брови Леон.
– Вообще-то, нет, но захотелось увидеть твое лицо, когда я это скажу, – пожал плечами странник.
Неспешно они миновали лес и выбрались на проселочную дорогу, ведущую к городу. Однако до парадных ворот они так и не добрались – Рэйден свернул вдоль крепостных стен. Там, на самой окраине, стояли старые одноэтажные дома из грязного серого камня. Вид их был печальным. Если внутри города царила атмосфера веселья и суеты, то пригород навевал тоску.