– Почему мы остановились? – поинтересовался Леон, когда кэб затормозил перед небольшим домом.
– Не думал же ты, что на этом экипаже мы доедем до самой Энрии? – спрыгнул на землю Рэйден и подал руку Джоанне.
– Этот дом – пристанище для странников из вашего мира, – пояснила Джоанна, отряхивая платье. – После объявления охоты на странников многие пытались бежать из Энрии. Некоторые обосновались здесь и с тех пор помогают другим.
Рэйден оплатил работу кэбмена и вернулся к ним с багажом Леона.
– Нам не следует задерживаться тут, – произнес Рэйден и первым двинулся по гравийной дорожке к дому.
Дверь им открыла пожилая миловидная женщина с розовой шалью на плечах. Она окинула их взглядом, но впускать не спешила.
– Почему она так смотрит на нас? – шепотом спросил Леон.
– Ждет подтверждение того, что мы странники, – ответил Рэйден. – И незачем разговаривать шепотом, она все равно нас не слышит.
Кассерген расстегнул рубашку и показал женщине символ странника на груди. Этого было достаточно для того, чтобы дама поверила им.
– Чай будете, господа? – немного громко произнесла она, закрывая за их спинами дверь. – Устали, поди.
Леон и Джоанна отрицательно закрутили головами.
– Смешные вы, – хохотнула она. – Я хоть и глухая, но по губам читать умею.
– Нам бы место, где можно воспользоваться амонами, – пояснил Рэйден.
– Комната на втором этаже справа свободна. Можете туда подняться. Только не шумите. В соседней комнате спят гости, что недавно приехали.
Ребята кивнули и поблагодарили добродушную хозяйку. Дом действительно был настоящим пристанищем. Через открытые двери можно было увидеть пятерых странников, наслаждающихся общением в гостиной, а еще трое ужинали на кухне. Охота потрепала их, но сейчас они выглядели счастливыми. Им еще предстояло узнать мир, в котором они оказались.
Ребята поднялись на второй этаж и укрылись в пустующей комнате.
– Держи.
Рэйден протянул Леону амон.
– Разве ты не говорил, что амоны подчиняются лишь своему хозяину? – с сомнением оглядел карту Леон.
– А еще они подчиняются страннику своих сфер и сферам своего странника. – Рэйден передал вторую карту Джоанне. – Думаешь, почему ты мог перемещаться в Энрию, используя карты Николь и Викери? У вас есть связь, и они чувствуют это. Пусть хозяева этих амонов мертвы, они все еще подчиняются мне.
– Так это амоны Равеля и Ардена? – От взгляда на потерявших своих хозяев амонов сердце наполнялось грустью.
– Они отдали их мне перед битвой в Вейн-Адэре, чтобы тот, кто выживет, мог использовать их силу. Не думал, что когда-нибудь смогу воспользоваться ими снова.
У Леона не было намерений лезть в душу Рэйдена, поэтому он молча сложил изображения лун и символа странника на картах, и вихрь перемесил их в малую гостиную Кассергенов.
– Мы подготовили тебе комнату на втором этаже. Я провожу тебя, чтобы ты мог отдохнуть. – Джоанна аккуратно забрала пакет с угощениями из рук Леона и передала Рэйдену. – А самый безответственный из нас отнесет это на кухню и постарается все не съесть.
– Не могу обещать. Оно так вкусно пахнет, – выхватил из пакета булочку Рэйден. По просветлевшему лицу странника стало понятно, что выпечка пришлась ему по душе.
Джоанна с легкой улыбкой проводила взглядом брата и покачала головой. С годами Рэйден не менялся.
Бессфера провела Леона на второй этаж. Прежде тот никогда не поднимался на другие этажи поместья. Полы здесь были еще более скрипучие, чем в остальной части дома, даже жесткий ковер не заглушал стонущие от каждого шага доски, обои местами отходили от стен, а старая уцелевшая мебель пылилась в коридоре. Прогуливаться ночью в таком месте Леон бы не стал. Можно ненароком свернуть шею.
– Моя комната вон там, а комната Рэйдена через две от твоей. Если понадобится помощь, можешь всегда обращаться. Возможно, сейчас тебе будет непривычно, но мы постараемся сделать все, чтобы ты скорее привык к жизни с нами. Ужин будет готов через час, хотя постой… Сейчас в Энрии утро, так что, пожалуй, это завтрак, – рассмеялась Джоанна. – В общем, если проголодаешься, спускайся на первый этаж.
Бессфера довольно прихлопнула в ладоши и пружинящей походкой двинулась обратно к лестнице.
– И, Леон… – Она обернулась. – Мы искренне рады. Рэйден не скажет этого, но он переживал за тебя. И я тоже.
Леон кивнул и вошел в комнату, которую, наконец, мог назвать своей, пусть это и было для него странно. Внутри оказалось чисто и светло. Из высоких окон открывался вид на сад со старой ивой. Наверняка Джоанна выбрала эту комнату для него неспроста. Она помнила, как ему полюбилось старое дерево.
В интерьере чувствовалась приложенная рука бессферы. Девушка позаботилась, чтобы ему было комфортно. Шкаф из темного дерева оказался набит чистой одеждой, которая наверняка принадлежала ее брату и потому вряд ли пришлась бы ему впору, но даже такая мелочь обрадовала юношу. На письменном столе лежали листы бумаги, перевязанные лентой, и стакан с перьевой ручкой и карандашами, а на прикроватной тумбе его ждала пустая рамка. Наверняка хозяйка Кронхилла хотела, чтобы он поставил туда фотографию родителей, которую не раз видела в дневнике.
Леон не мог упустить из вида большую кровать, застеленную теплым одеялом. Он уже и не помнил, когда мог поспать, вытянув ноги и раскинув руки в стороны. Белье приятно пахло мылом. Хотелось зарыться в него носом и вдыхать аромат, пока он окончательно не выветрится. Странник положил голову на мягкие подушки и прикрыл глаза. Усталость давала о себе знать. Слишком много событий свалилось на голову за один день.
«Вот бы это не оказалось сном, – подумалось ему. – А если это сон, то пусть я останусь в нем навеки».
Но все оказалось реальностью. Леон проснулся лишь на следующее утро. За окном только начинало светать. Оставив разбор вещей на более позднее время, Леон осторожно вышел из комнаты: не хотелось разбудить домочадцев громким скрипом половиц.
После ночи в непротопленных стенах поместья сохранялась бодрящая прохлада, и Леон успел пожалеть о том, что не прихватил с собой куртку. Лезть без разрешения хозяев в другие комнаты он не стал. Вместо этого он обошел пыльные коридоры, рассматривая уцелевшие картины и сваленный в кучу антиквариат. На изысканных вазах пестрели трещины и сколы, но от одного взгляда на них замирало сердце. Облупившаяся роспись, несмотря на годы, продолжала хранить тепло руки творца.
Особенно Леону нравились картины. Они пугали и очаровывали. Каждый мазок кисти отчетливо виднелся на холсте и давал ощущение живости момента. Лишь по иссохшим рамкам и слою пыли можно было понять, как много времени им пришлось провести на мрачных холодных стенах, увядая без людского внимания.
Потемневшая от грязи ковровая дорожка уводила вглубь второго этажа, но Леон воспротивился желанию узнать, что там находится, и спустился. Здесь все ощущалось уже знакомым и родным. За то время, что он блуждал по коридорам, кости успели продрогнуть, а единственным местом, где он мог найти тепло, была малая гостиная. Вряд ли хозяева поместья стали бы противиться его желанию погреться у камина.
Малая гостиная встретила тишиной. На полу в беспорядке были разбросаны книги, вероятно, с легкой руки Рэйдена, а на столике стояли опустевшая чашка и заварочный чайник с уже остывшим чаем. Леон прошел внутрь и лишь тогда заметил свисающие с подлокотника кресла ноги в черных кожаных сапогах, на ремешках которых позвякивали тонкие цепочки. Рэйден так и не добрался до комнаты прошлой ночью, уснул с книгой в руках. Вид у него даже во сне был уставший.
Леон окинул его взглядом. Странник был прекрасен, словно скульптура Давида, что ему однажды удалось увидеть на страницах книги. Вот бы он был еще и так же молчалив, цена была бы непомерна такому счастью.
Леон подошел ближе, и Рэйден неуютно поежился от пробежавшего холодка. Удивительно, как он не проснулся раньше, пребывая всю ночь в прохладе Кронхилла. Беспокойство взяло вверх, и Леон коснулся ладони Рэйдена. Не только красота оказалась подобна каменному изваянию, но и кожа. Сдернув с дивана покрывало, Леон набросил его на спящего странника и поспешил развести камин.
Он не один раз видел, как этим занимались служанки в пансионе. Сначала они вычищали камин от старых углей и золы, открывали вьюшку и укладывали сухие дрова на решетку.
«Ничего сложного», – подумал Леон.
Лишь взяв в руки коробок, он осознал, что не может чиркнуть спичкой о терку. В памяти пронеслась вспышка алого света, и тело затрясло. И как бы сильно Леон ни хотел перебороть страх, он все же не смог заставить себя поджечь спичку, зная, что благодаря ей вспыхнет всепоглощающее пламя.
Бросив эту затею, Леон вздохнул и потер переносицу. Как же он слаб, что даже подобная мелочь оказывается для него невозможной?
Спичечный коробок исчез из его рук, и Леон испуганно вскочил. Рэйден даже не посмотрел в его сторону, поджег спичку и бросил между поленьев.
– Как давно ты проснулся? – поинтересовался юноша, когда странник снова улегся в кресло.
– Чтобы проснуться, нужно спать, а я не спал. Слышал, как ты по коридорам блуждаешь, – прикрыл веко Кассерген.
– А зачем спящим притворялся?
– Чтобы узнать, как ты себя поведешь, – хмыкнул странник. – Не знал, что ты из тех людей, что скрывают свои чувства. Знаешь, обычно принцесс будят поцелуем, а не невинным держанием за руку.
– Не неси околесицу, – фыркнул Леон и плюхнулся в соседнее кресло.
Рэйден не ответил, только сильнее укутался в покрывало.
– Зачем скрываешь, что боишься огня? – спросил он спустя пару минут молчания.
Леон продолжил упрямо молчать. У него не было желания говорить о своих слабостях, и его игнорирующее выражение лица это ясно показывало.
– Я понимаю твое нежелание говорить со мной, – продолжил Рэйден и лениво приоткрыл глаз, – но почему ты скрываешь это от друзей? Боишься, что это изменит их мнение о тебе?