Его палец лег на эпиграф в начале книги. Подобные были не редкостью в старых изданиях, но написанное показалось Леону знакомым.
– Cieĺto vahzdär gelare ûn lecephes[17]. Эту фразу оставил мне отец, когда запечатал амон в страницах своего дневника, – выдавил Леон после недолгих раздумий.
– Да, и именно это натолкнуло меня на мысль. – Рэйден положил перед Леоном еще одну книгу, форзац которой венчала подобная фраза. – Земная ложь находится в устах, небесная истина скрывается в страницах, – вот полный вариант этого выражения. Ни один уважаемый автор не стал бы записывать подобный афоризм, оборвав начало, только если…
– Только если он не хотел, чтобы это послужило подсказкой, – договорил Леон.
– Или это писал не он, – добавил странник, вдумчиво вглядываясь в текст. – Чернила темнее. Эти слова напечатали позже.
– Ты ведь говорил, что мой отец единственный, кто знал, где искать клинок «Слёзы небожителей»? А что, если это не так?
– Что ты имеешь в виду?
Но Леон уже не слушал. Он пытался не упустить посетившую его мысль. Старые страницы зашелестели под пальцами, пока взгляду не предстал рисунок обнаженной до пояса женщины, обладающей рыбьим хвостом вместо ног. Он четко помнил эмоции, что обуяли его в миг, когда амон явил свой свет со страниц дневника. Тело обдало жаром, вырывая из-под кожи изумрудное сияние, когда пальцы коснулись побледневших изгибов линий. Засохшие чернила превратились в капли и заметались по листу, проявляя скрытые за рисунком слова.
– Ты невероятен, – пораженно выдохнул Рэйден. – Так бы и расцеловал!
– Опустим это, – усмехнулся Леон. – Сможешь расшифровать?
Рэйден взял книгу и в задумчивости принялся блуждать по комнате. Очевидно, его мучили сомнения из-за написанного.
– Там, где пылает яркое солнце… яд алых губ закует в кандалы. Нежная кожа душу сжигает. Ложный обет дает небесам?.. Если это песня сирен, то с сочинительством у них все плохо, – вынес вердикт Рэйден, не став дочитывать до конца. – В этих словах нет ни смысла, ни рифмы.
– Дай взглянуть, – Леон перехватил книгу и изучил написанное.
Рэйден оказался прав. Предложения были написаны хаотично, словно их пытались запутать… или в песне не хватало строк. В попытке найти подсказку Леон использовал силу небесных рун на других страницах, но те гордо молчали. На мгновение он даже почувствовал отчаяние. Единственная нить, что была способна привести их к клинку, оказалась оборвана.
Но Рэйдену это таковым не казалось.
– Если ты прав и мой отец искал «Слёзы небожителей» вместе с Этаном, то они вполне могли позаботиться, чтобы никто другой не разгадал тайну его местонахождения.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Леон.
– Нельзя расшифровать одну часть загадки, не получив другую, – подсказал Рэйден. – Если основатели Ордена Странника действительно разыскивали клинок, то они не допустили бы, чтобы это знание попало в руки Грехов и Эйрены. Они разделили песню сирен и чарами спрятали в страницах двух практически идентичных книг. Осмелюсь предположить, что вторая часть находится в книге, которую ты отыскал в пансионе.
– Хочешь украсть ее? – догадался Леон.
– Грех не воспользоваться таким шансом, – пожал плечами странник. – Убьем двух птиц одним камнем. Пока я буду обворожительно улыбаться и беседовать с леди Констанцией, ты проникнешь в библиотеку и украдешь книгу.
– Книги хватятся. Миссис Хоффман ведет строгий перечень всей литературы.
– Нет, если хозяйка пансиона скажет, что это она ее взяла.
– И в этом весь твой план? Использовать чары на леди Аверлин, чтобы она прикрыла наше воровство?
– Все гениальное просто, – щелкнул пальцами Рэйден. – Даже если поднимется шум, гостей допрашивать не станут, опасаясь оскорбить знатных господ подозрениями. Это поможет нам незаметно вынести книгу из пансиона.
– Книга не маленькая. Незаметно не вынести, – покачал головой Леон. – Такую не удастся спрятать в дамском ридикюле[18]. Почему бы нам просто не попросить Николь?
– Не стоит портить маленькой мисс праздник. В гостиной комнате пансиона есть чудесные книги для легкого чтения. Запрячем среди них, чтобы наш рыжий друг мог передать ее нам при следующей встрече.
– Хорошо, – согласился Леон, но, прежде чем покинуть кабинет, поинтересовался: – Перед тем, как мы пришли сюда, ты сказал, что хочешь предложить то, что Джоанна не одобрит. Ты имел в виду это?
Рэйден нервно усмехнулся.
– Признаться, я и раньше хотел, чтобы ты украл ту книгу, но у меня не было веского довода. Теперь же он имеется, и даже весомее того, что я мог представить.
Леон понимал, почему Рэйден так хотел завладеть книгой, и не стал задавать лишних вопросов. Попрощавшись молчаливым кивком, он покинул кабинет, ощущая еще большее волнение от предстоящего бала, на котором ему теперь было уготовано побыть не только гостем, но и вором.
В сумраке уходящего заката лились торжественные звуки скрипки. Распахнутые ворота пансиона встречали въезжающие колонной кэбы, запряженные дивной красы лошадьми, из которых с неспешной грациозностью выходили люди высших сословий, одетые в лучшие свои наряды. Даже уличные зеваки останавливались, чтобы мельком увидеть иную жизнь через кованую решетку. Правда, их тут же разгоняли слуги. Допустить столпотворение – немыслимое упущение! Кощунство, не иначе!
Леон не мог перестать ерзать. Облик, мелькавший в отражении окна, казался ему чуждым. Он не помнил, когда в последний раз надевал дорогой фрак, и не мог отделаться от мысли, что с залитыми гелем волосами похож на вытащенного из воды хорька. Будь его воля – утопился бы, лишь бы не идти на этот спектакль лицемерия.
Смотреть в окно уже не было сил. Леон видел газоны и кусты, изящные фонари, напускавшие теплый свет на парадный вход, знакомые лица лакеев, что никогда не встречали его улыбкой, и к горлу подкатывал ком. Сможет ли он держать марку в присутствии тех, кто раньше считал его не важнее муравья под сапогом?
Странник задернул занавеску и нервно сжал пальцы в замок, пытаясь успокоить рой мыслей.
– Волнуешься? – поинтересовался Рэйден, бросив косой взгляд на сгорбившегося юношу.
Леон со вздохом откинулся на спинку сиденья и поглядел на Кассергена. Закинув ногу на ногу, тот спокойно читал книгу, подсвечивая страницы сиянием небесных рун на ладони. Порой он завидовал его спокойствию. Рэйден чувствовал себя уверенно в любой ситуации, даже тогда, когда она казалась совершенно нелепой.
– Не стоит переживать, – продолжил Кассерген. – Ты выглядишь превосходно. Вряд ли будет хоть одна дама, что останется равнодушна к твоей красоте.
– Меньше всего я желаю быть центром всеобщего внимания, – нахмурился Леон.
– Невероятно! Обычно молодые люди переживают из-за недостатка внимания, а не его избытка, – хохотнул странник. – Но, если тебя это успокоит, длинноволосый одноглазый чужестранец привлекает куда больше внимания.
– Тогда мне следует находиться как можно дальше от тебя, – едко заметил Самаэлис.
– В отличие от некоторых, наш Леон родился скромным человеком. – Джоанна стукнула брата веером по коленке и с утешительной улыбкой обратилась к Леону: – В волнении нет ничего необычного. Просто помни, что мы будем рядом, если что-то пойдет не так.
Леон кивнул и позволил себе ненадолго бросить взгляд на наряд Джоанны. В пышном атласном платье бессфера выглядела нежным бутоном. Золотое кружево венчало оголенные плечи с россыпью игривых родинок на ключицах и тонким полотном переходило на узкую талию. Видя эти неестественные изгибы, Леон с неловкостью вспоминал все те крики и брань, что услышал из комнаты Джоанны, когда та попросила Рэйдена помочь затянуть корсет. Все же он был не готов понять, зачем женщины идут на такие мучения, но не мог отрицать привлекательности образа.
Поймав себя на мысли, что пялится на Джоанну дольше положенного, Леон отвел глаза и поспешил сказать:
– Благодарю, Джоанна, но это вряд ли что-то изменит. Мое появление не останется незамеченным, скорее станет поводом для пересудов. Не хочется бросить тень на репутацию семьи Аверлин.
– Если бы леди Аверлин волновалась об испорченной репутации, она не дала бы тебе даже перешагнуть порог пансиона, не говоря о том, чтобы присутствовать на столь важном торжестве, – подметил Рэйден. – Для нее важно, чтобы Черешенка в этот день была счастлива, а ты – одна из немногих составляющих, необходимых для этого.
Слова Рэйдена имели смысл. Леди Бланш можно было назвать женщиной с холодным сердцем и здравым умом, но лишь немногие знали, что в ледяной оболочке всегда горел огонек любви лишь к двум людям: к Натаниэлю и его дочери. Николь стала ее спасением, отдушиной после гибели брата. Свое горе она перенаправила в заботу о ней, старалась дать все, о чем могла мечтать юная леди: лучшее образование, великолепные наряды, возможность свободно выражать свое мнение, чего многие девушки ее возраста были напрочь лишены.
Кэб покачнулся и затормозил у парадного входа, и лакей в черной ливрее спешно бросился открывать гостям дверь. Нельзя было не заметить высокий рост и привлекательную внешность мужчины, а также похвальное самообладание. Каждое движение было отточено до идеала.
Рэйден бросил книгу на сиденье и выбрался первым. Его внешний вид тут же вызвал удивление в глазах лакея, но тот не подал вида, так и остался стоять каменным изваянием с заведенной за спину рукой.
Подав ладонь, Кассерген помог спуститься сестре. Джоанна сияла, словно звезда на ночном небосводе. В глазах отчетливо виднелся чарующий блеск восхищения, и ни пышное неудобное платье, ни врезающийся в ребра корсет не могли испортить момент. Каждый ее шаг походил на плаванье лебедя, а нежность движений выглядела так естественно, словно она жила в бальном сумбуре всю свою жизнь.
Лишь Леон чувствовал себя неуютно. Он спрыгнул вслед за Кассергенами и тут же уловил взгляд лакея, узнавшего в нем мальчишку-замарашку. Лишь профессиональная этика удержала его челюсть от падения. Чувствуя неловкость, Леон спешно поприветствовал того кивком и поравнялся с Рэйденом.