– Напротив, – сменила гнев на милость Николь и оглядела платье бессферы. – Но ведь и ты не переоделась по случаю.
– И правда, – рассмеялась Джоанна. – Нам всем следует сменить наряд до того, как вернется Рэйден. Ехать в платье на лошадях – такое себе удобство.
– Мы поедем верхом на лошадях? – В глазах Николь затанцевали искры восторга.
Юная Аверлин любила этих благородных животных. Вместе с матерью они нередко выбирались на конные прогулки и, невзирая на высокий статус, лично заботились о своих лошадях. Тетушка же подобного увлечения Николь не одобряла. «Таскать сено и мять дорогими туфлями навоз – не дело для юной леди, – каждый раз повторяла она. – Пусть этим занимаются конюхи». Впрочем, это не мешало Николь каждый раз сбегать в конюшню, чтобы побыть наедине с лошадьми.
– Другого транспорта у нас не водится, – пожала плечами Джоанна.
Она взяла Николь под руку и увела на второй этаж.
– Наверное, и нам следовало бы найти что-то поудобнее.
Мысль Викери оказалась дельной. Вряд ли в тонкой рубашке и брюках они смогли бы ночевать под открытым небом, не рискуя замерзнуть. Однако Джоанна и их не оставила без подарка. На кроватях аккуратными стопками лежала походная одежда: темные шерстяные брюки, нательная кофта, рубашка и теплый пиджак, а на полу стояли высокие кожаные сапоги. В такой одежде и под холодные ветра попасть не страшно.
Юноши быстро переоделись и спустились в парадную дожидаться дам.
– Невероятно! – услышали они радостный возглас Николь. – И почему в нашем мире девушкам не позволено такое носить? Это же так удобно!
Шаги стремительно приближались, и на лестничной площадке показались Джоанна и Николь, облаченные в брюки темно-коричневого цвета с подтяжками и бежевые рубашки, очевидно, снятые с мужского плеча. Ни о каком корсете не могло быть и речи. Под тонкой тканью рубашки просвечивала плотная кофта. В руках девушки несли теплые пиджаки.
– Дамы, – пораженно выдавил Викери, когда стук каблуков затих на последней ступени, – это так… необычно.
– Не думали же вы, что мы будем подметать подолами платьев дорожную пыль? – ехидно улыбнулась Джоанна.
– Посмотри, Викери, – спрыгнула со ступени Николь и закружилась, демонстрируя широкий кожаный ремень с прикрепленными карманами и ремешком для бутыли-проводника. – Джоанна специально для меня заказала у кожевника. Правда чудесный?
– Я уверен, что Рыжик сражен твоей красотой, Черешенка, и потому не может подобрать слов.
Рэйден появился в дверях и с ходу осадил присутствующих вежливой улыбкой, однако в ней не чувствовалось искреннего удовольствия от предстоящего путешествия, скорее заведомая усталость от того, что именно на него возложена ответственность в качестве опытного провожатого.
– Ты задержался, братец, – подметила Джоанна, глядя на часы.
– Возникли сложности с согласованием цены, – пожал плечами Рэйден. – Торговец оказался тем еще скрягой. Представляешь, хотел содрать с меня двойную цену только за мое звучное имя!
– Легко представляю, – сказала Джоанна, и уголки ее губ дернулись вверх с неестественной напряженностью. – Твое имя гремит по всему Адэру не в лучшем свете.
– Пожалуй, стоит заняться своей репутацией, когда мы вернемся, – потер затылок Рэйден. – Но прежде…
Он поманил ребят за собой. Там, в маленьком коридоре за лестницей, находилась неприметная дверь с тяжелым замком. Леон заметил ее в первый день переезда в Кронхилл, но, когда спросил о ней Рэйдена, тот усмехнулся. «Там нет ничего интересного, – сказал он ему. – Подвал со старьем – и всего лишь».
Но подвал собой представлял нечто большее, чем склад с ненужным барахлом. Рэйден зажег лампы, и ребята изумленно замерли. В деревянных стойках теснились мечи и копья, на стенах висели щиты со знаком странника. Арбалеты, луки и стрелы с красными перьями – чего здесь только не было. Старая оружейная Ордена Странника оставляла неизгладимое впечатление.
– О боги! – вскрикнула Джоанна и сняла с гвоздя кожаный кнут. – Я думала, что он пропал во время резни.
– Матушка сберегла его для тебя, – ответил Рэйден, выискивая для себя меч. – И велела не отдавать, чтобы ты в очередной раз меня им не отходила.
– Будешь плохо себя вести, и я им воспользуюсь, – улыбнулась младшая Кассерген и погладила пальцами кроваво-красную кожаную рукоять. – Но откуда у тебя ключ от оружейной? Он ведь был у отца, когда началась резня.
– Матушка отдала перед своей кончиной. Нашла в его вещах. Посчитала, что мне, как последнему из ордена, следует позаботиться об оставленном им наследии.
– Они великолепны! – воскликнул Викери и вытащил из стойки меч. – Уверен, что мы можем ими воспользоваться?
– Никому, кроме нас, они уже не пригодятся, так зачем отказывать себе в удовольствии?
Мечей здесь было достаточно, но ни один не лег в руку Леона. Одни оказались чрезмерно тяжелы, другие же – длинны.
– Возьми этот. – Кассерген протянул ему меч. – Он был сделан под мою руку, но, думаю, подойдет и тебе.
Леон покрутил оружие в руках. Обтянутая черной кожей рукоять удобно сидела в ладони, лезвие с долом было легким, но достаточно крепким для сражений, а изогнутая гарда расписана словами на высшей энрийской речи, но, взявшись их прочитать, Леон не сумел разобрать обрамленный вензелями почерк.
– «Семья и клятва нерушимы» – девиз дома Кассергенов, – пояснил Рэйден. – В старые времена каждая благородная семья чеканила девизы на оружии, чтобы любой мог вернуть меч погибшего его дому и почтить его храбрость. Сейчас же это не более чем формальность, но в свою юность я чтил традиции…
– Твоя юность еще не окончена, но говоришь так, словно ты столетний старик, – хмыкнул Леон и спрятал меч в ножнах.
– Ты прав, – усмехнулся Кассерген и громко добавил, привлекая внимание остальных: – Лошади ждут у ворот. Если не поторопимся, то ночевать придется в поле вместо придорожного постоялого двора.
Они собрались уходить, но Николь замешкалась. Она так и не выбрала подходящее для себя оружие. Фехтовать она не умела, стрелять из лука тоже, а копье даже в руках не удержала бы.
Заметив ее нерешительность, Джоанна извлекла из старого сундука короткий клинок, чуть больше охотничьего ножа, и протянула страннице.
– Лучше всегда иметь под рукой что-то острее небесных рун, – улыбнулась она и помогла надеть ножны на ремень Николь.
– Спасибо, – кивнула юная Аверлин.
Ребята потушили лампы и покинули холодные стены Кронхилла, оставив тонкий шлейф пустоты гулять по коридорам.
На улице, привязанные к прутьям ворот, шеренгой стояли пять крепких скакунов.
«И как Рэйден довел их?» – подумал Леон, но ответ напросился сам собой – внушил.
Он не знал, способен ли дар Рэйдена воздействовать на животных, но охотно поверил бы, если бы тот такое сказал.
Лошади ничуть не удивились, когда к их бокам пристегнули тяжелые сумки, но одна все же выразила негодование звонким ржанием. Она ударила копытом о мертвую рыхлую землю и затрясла гривой.
– Это твоя, Рыжик, – усмехнулся Рэйден, кивнув на гнедую кобылицу. – Вы будете хорошо смотреться вместе.
– Ха-ха, – иронично посмеялся Викери и забрался в седло. – Смотрю, и ты выбрал коня себе под стать. Надеюсь, он сбросит тебя, прежде чем мы успеем уйти далеко от дома. Не хочется тащить твои кости обратно.
– Надейся.
Рэйден отвязал вороного коня от ворот и легким прыжком вскочил в седло. Он уверенно держал поводья, даже самый спесивый скакун не сбросил бы его.
– У них есть имена? – поинтересовалась Николь, поглаживая по морде белую кобылицу.
– Конечно. Но времени узнать у меня не было, – передернул плечами Рэйден.
– Придумаешь по дороге, – подсказала Джоанна, сидя верхом на мышастой лошади. – Думаю, они не будут против.
Николь окинула взглядом позу Джоанны. Ни намека на элегантность, которой юную Аверлин учили в пансионе. Бессфера сидела в седле по-мужски с раздвинутыми ногами и не чувствовала ни капли стеснения. Признаться, Николь всегда завидовала такой вольности.
Но рядом не было ни тетушки, ни мадам, которые пристыдили бы ее за это, поэтому она радостно вскочила на лошадь, сев как мужчина, и, хотя было больно и непривычно, погнала лошадь по кругу.
Леон остался единственным, кто так и не подошел к своему скакуну. Последний раз он ездил верхом еще при жизни леди Катерины. Вряд ли его навыки так же хороши, как прежде.
Бурый конь смотрел пронзительным черным взглядом, удивляясь нерешительности своего наездника, и мотал головой, прося отвязать от ограды. Он хотел присоединиться к остальным лошадям, что свободно разминали копыта, вороша пепелище.
– Будет тебе, – похлопал его по пухлому боку Леон.
Юноша отвязал поводья. Ноги оказались в стременах, и все, чему его когда-то учили, вспомнилось. Конь довольно заржал, почувствовав тяжесть наезднического тела, и загарцевал, красуясь перед сородичами.
Леон потянул на себя поводья и поравнялся с остальными всадниками.
– На мгновение я решил, что ты испугался ноги перепутать, – рассмеялся Викери. – Было бы забавно, если бы ты вновь уселся лицом к лошадиной заднице.
– Нам было восемь, Вик, и это ты сказал мне, что так правильно, – усмехнулся Леон и толкнул друга в плечо.
– А ты поверил, – по-ребячески высунул язык Викери и пустил лошадь рысью.
– Хватит пустого трепа! – прервал их Рэйден и обратился к Николь: – Куда нам, Черешенка?
Николь достала бутыль из поясного ремня и посмотрела на кружащую в воде чешую. Оставляя за собой золотое сияние чар, чешуя засветилась и прижалась к стенке сосуда.
– Туда, – указала пальцем Николь и спрятала бутыль обратно.
– Тогда в путь, господа, – рассмеялась Джоанна и погнала лошадь на север.
Они ехали до самого позднего вечера, лишь изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть и дать лошадям насладиться свободой и свежей травой. Признаться, встречать закат средь бескрайних лугов – зрелище восхитительное. Наевшись вяленым мясом, что прихватила с собой Джоанна, ребята развалились на траве, вдыхая аромат диких трав, и их тут же потянуло в сон. Но до ближайшего города оставалось всего несколько миль. Они забрались на лошадей и отправились туда, где начинали виднеться крыши и пыхтящие черным дымом печные трубы.