Тяжелое дыхание и стоны слившейся в прелюдии пары смешались с хором наблюдающих за соитием прислужников храма. Страсть поглощала избранников богов так же, как огонь пожирал маковый цветок в курильнице. Юноша приподнял жрицу за округлые ягодицы и усадил на бедра, проникая твердой плотью в узкое чрево, не знававшее до этого в себе мужчину. От дурмана благовоний их чувства стали желаннее и необузданнее. Девушка уже не стонала, она кричала от удовольствия, крепко сжимая плечи избранника, и содрогалась всем телом от расходившейся в животе тянущей вибрации, когда бедра соприкасались с развратным шлепком.
С раскрасневшимся донельзя лицом Леон отшатнулся от окна исповедальни и упер взгляд в деревянную стену. Увиденное возмущало до глубины души. Надо же такому непотребству происходить прямо в храме, да и к тому же на алтаре, который является едва ли не самой святой его частью! Втянув воздух через крепко сжатые зубы, Леон поглядел на Кассергена, который, в отличие от него, по-прежнему бесстыдно наблюдал за действом с оценивающей серьезностью.
Маковый дурман смешался с ароматом благовоний и проник дымкой в закрытую каморку. Становилось душно. Перед глазами Леона все еще мерцали образы сплетенных в страсти обнаженных тел, а их громкие стоны барабанили по ушам сильнее хоровых завываний. Непривычная тяжесть легла на грудь, поднимая изнутри жаркие волны. Хотелось сорвать с себя всю одежду, чтобы ощутить хоть небольшую прохладу, но где-то в забытье он все еще помнил, где и с кем находился. Нестерпимая слабость пробежалась по ногам мелкой дрожью, обрушивая его назад, но крепкие руки сжали его плечи прежде, чем Самаэлис ударился о стену и поднял нежелательный шум.
– Отодвинься, – попросил Леон и стыдливо отвернул лицо.
Но Рэйден уже успел заметить красную дымку, что расцвела на его щеках, и почувствовал, как подрагивает тело и как напряглись мышцы от его прикосновений. Он стал уверять себя, что должен последовать просьбе Леона, но вид покусанных губ и затянутых туманом разноцветных глаз выглядел чересчур интригующе.
Леон изнывал от обжигающего пламени в груди. Все клеточки тела рвались на части, кровь бурлила в венах, подобно кипятку. Дрожащей рукой он расстегнул пуговицу рубашки, но этого оказалось мало, чтобы остудить его. Странник запрокинул голову, вдыхая душный воздух, и с силой закусил нижнюю губу: надеялся, что боль избавит его от страданий, но напрасно, она лишь на некоторое время вернула его сознание.
– Леон, – встряхнул его за плечи Рэйден, – посмотри на меня. В этом нет ничего предосудительного. Если тебе нужно сделать это, я подожду снаружи…
– Сделать что? – прорычал Леон с гневным прищуром.
Рэйден с сомнением оглядел его и нервно усмехнулся, проводя рукой по волосам.
– Проклятые боги! Да ты ни разу…
– Скажешь еще хоть слово, и я выбью тебе зубы, – предупредил шипением Леон.
– Ладно… – Рэйден в задумчивости потер подбородок и, поймав внезапное озарение, щелкнул пальцами. – Представь что-то настолько отвратительное, что может убить всякое возбуждение? Ну как, представил?
От напряжения Леона перекосило. Он посмотрел на Кассергена, как на неизлечимого болвана, и ответил с ядовитой кривой ухмылкой:
– Да, посмотрел на тебя и сразу отпустило.
– Но помогло же? – с надеждой повторил вопрос Рэйден.
– Нет, кусок ты страннического дерьма! – разозлился Леон. – Нисколько это не помогает!
Однако Рэйден пропустил его оскорбление мимо ушей и притянул юношу к себе. В попытке вырваться Леон стукнул его кулаком по спине и грязно выругался, но Рэйден запустил руку в его волосы и надавил на затылок, заставляя уткнуться в плечо.
– Все хорошо, – прошептал он. – Можешь злиться на меня, но ни в коем случае не на себя. Это нормально, абсолютно нормально. Главное, не кричи, иначе нас точно поймают.
Ноги Леона начали дрожать. Кровь прилила к бедрам, делая каждое движение нестерпимым. Чувство унижения и вина за реакцию собственного тела овладели им. Он закрутил головой и с плаксивой мольбой выдавил:
– Не надо… Не буду… – и снова стукнул Рэйдена по спине. – Да отпусти ты меня наконец!
Стыд вырвался из его глаз потоком слез. Леон вжал пальцы в ткань пиджака Рэйдена, стараясь освободиться от пут, но силы оставили его, и прежде чем он успел собраться с мыслями, с губ сорвался протяжный стон. Леон поверить не мог, что подобный звук может принадлежать ему, но больше слышать его не желал. Лишаясь последних остатков самоконтроля, он впился зубами в плечо Рэйдена.
– Полегче, мой принц. Это не самая вкусная часть моего тела, – криво усмехнулся Рэйден, – особенно когда на ней столько одежды…
– Заквой сфою пафть! – гневно перебил Леон и сильнее стиснул зубы.
Странник сморщился от боли, но позволил Леону поступать так, как он того хочет. Кассерген положил ладони ему на уши, заглушая бушующее в зале сладострастие, и прошептал что-то успокаивающее. Но Леон не слышал его слов. Он боролся сам с собой, с огненным зверем, что пожирал его изнутри. Рэйден стал спасительным плотом, что заставлял его держаться в сознании и раз за разом отбрасывать порочные волны.
В конечном итоге сопротивление возбуждению отняло у юноши все силы, и, когда слабость стала совсем невыносимой, Рэйден медленно опустился вместе с ним на пол исповедальни. Странник не переставал закрывать его уши, но и сам с трудом терпел происходящее за стеной. Он волей удерживал чувства под контролем. И с каждой минутой это становилось все сложнее. Сжав губы в тонкую полосу, Рэйден прикрыл глаза и вздохнул.
Лишь когда избранники богов достигли седьмых небес и их голоса затихли, Рэйден убрал руки с ушей Леона и погладил по спине.
– Все закончилось, – прошептал он.
Леону было стыдно поднимать голову, и, не отрывая лица от плеча странника, он кивнул. Наваждение медленно начало отступать вместе с рассеивающимся дымом благовоний, оставляя после себя лишь слабость в теле.
– Эй! – Рэйден взял его за подбородок и заставил посмотреть на себя. – То, что произошло здесь, останется между нами. Тебе незачем переживать.
– Это не отменяет того факта, что мне неловко, – тихо проворчал Леон и гневно стукнул Кассергена кулаком по укушенному плечу. – Это за то, что игнорировал мои просьбы!
Он состроил обиженное выражение лица, вытянув губы трубочкой, и отвернулся.
– Можешь высказать мне все, но чуть позже, – ухмыльнулся Кассерген. – Сейчас нам нужно выбраться отсюда.
Он помог Леону подняться и заглянул в решетчатое оконце. Обмякшие после получаса страсти избранники богов лежали на алтаре. Потные и разгоряченные тела сжали друг друга в объятиях, по их бедрам стекало белесое семя, ставшее кульминацией ритуала, а жрецы по-прежнему держали вокруг них свечи и пели молитвы.
– Принесите маски богов! – повелела Верховная жрица.
Она накрыла обнаженную пару красной бархатной тканью и стала дожидаться, когда прислужники подадут ей запрошенное. Но прошло десять минут, и в залу вбежали испуганные жрицы.
– Ваше Верховенство! – закричали они. – Мастер Марваль мертв! Маски богов разбиты! Все странники сбежали!
Лицо Верховной жрицы перекосила страшная гримаса. Она схватила курильницу с подноса и в ярости швырнула в стену, рассыпая маковый пепел по полу.
– Обыщите весь храм! Найдите их! Найдите их всех! – заорала она, и жрецы мгновенно разбежались по коридорам, не зная, куда себя деть, лишь бы не попасть под горячую руку.
Избранники богов испуганно вскочили с алтаря. Они молча схватили лежащие на полу мантии и убежали следом, не желая оставаться наедине с разгневанной жрицей.
– Кажется, нам пора бежать, – беспокойно предупредил Рэйден.
Он схватил Леона за руку и выволок из исповедальни. Бежать в коридоры было опасно – там рыскали жрецы, – и единственным вариантом к отступлению стал побег прямиком через молитвенную залу.
– Вот вы где! – встретила их Верховная жрица, оскаливая зубы. – Вы-то нам и нужны. Ваши лики станут новыми масками богов!
Резким движением она выудила из рукава длинный ритуальный кинжал и бросилась на странников. Рэйден оттолкнул Леона в сторону и, вытащив меч, полоснул им по кинжалу в руках жрицы. Но хватка саламандры оказалась крепка. Она не выпустила клинок и предприняла новую попытку напасть.
Не теряя времени, Леон бросился к парадной двери и дернул за ручку. Закрыта! Такую даже силой не проломить, слишком уж крепкой она была. Впрочем, окна таковыми не казались. Оставалось только найти, чем их разбить.
Леон заметил лежащую на полу курильницу. Она выглядела тяжелой. Наверняка разобьет вдребезги красивые витражи окон так, что вовек мозаику не соберут. Правда, бежать за ней пришлось бы к солее, что на другом конце зала.
«Была не была!» – вздохнул Самаэлис и со всех оставшихся сил рванул к ней.
Однако, когда он приблизился, из полукруглых арок показались жрецы. На их лицах отразилась растерянность, когда они заметили странников и разъяренную боем Верховную жрицу, но, быстро придя в себя, последовали за главой и вступили в схватку. Но куда коротким клинкам тягаться с мечом? Леон выбил нож из рук служителя и пнул другого. Последний кубарем прокатился по блестящим полам. Его упорству можно было позавидовать. Жрец поднялся и снова бросился в атаку, но Леон проскочил под его рукой и спрятался за статуей Небесной матери. Мужчина с силой замахнулся, но лезвие просвистело над макушкой присевшего странника, ударяясь о гладкий камень.
– Боги не одобрят порчу их монумента, – насмешливо бросил Самаэлис и перепрыгнул балюстраду.
Курильница оказалась прямо перед ним. Он схватил тяжелый горшок и прижал к груди. С такой тяжестью отбиваться становилось труднее, но завершить противостояние следовало немедленно: вскоре звуки их битвы соберут в молельне остальных жрецов, и тогда их шансы на побег окажутся равны нулю.
– Вам не доводилось слышать, что играть с огнем – дело крайне опасное? – провокационно произнес Леон и усмехнулся. Он выдернул из крепления в стене догорающий факел и бросил в надвигающегося жреца.