Мантия вспыхнула, как сухая солома, и в тот же миг раздался пронзительный крик мужчины. Он стал сбивать огонь голыми руками, но лишь сильнее обжигал ладони, наказывая себя нестерпимой болью. Его помощник подскочил к нему и, стащив мантию, стал затаптывать яростное пламя. Их паника подарила Леону шанс к побегу, однако он и сам успел порядком перетрусить перед извилистыми языками пламени. Распахнутыми оленьими глазами он смотрел на то, как огонь пожирает одежду, и чувствовал, как капли холодного пота выступают на висках.
Где-то поодаль металл скрежетнул о металл, и Леон внезапно вынырнул из омута страха. Он бросился в другой конец зала и швырнул тяжелую курильницу в окно. Стеклянный витраж рассыпался на мелкие осколки, впуская в зал яркое лунное сияние.
– Рэйден, поторопись! – окрикнул странника Леон и залез на подоконник.
Кассерген взмахнул мечом, и лезвие впилось в плечо жрицы, оставляя глубокую кровоточащую рану. Выпустив клинок из дрожащих рук, она закричала и отступила, зажимая порез, а Рэйден метнулся к разбитому оконному проему. Леон тут же подал ему руку и затащил наверх.
– Не уйдете! – раздался совсем рядом шипящий голос Верховной жрицы.
Твердое лезвие ритуального ножа разрезало плоть и уткнулось острием в кость, утонув в бедре странника по самую гарду. Рэйден закричал. Боль заволокла взор алыми искрами, но собрав всю ненависть и решимость, странник ударил жрицу по лицу тяжелым ботинком. Верховная вскрикнула и попятилась, однако броситься вновь не успела: Рэйден вырвал клинок из бедра и метнул. Острие, подхваченное силой небесных рун, вонзилось в шею жрицы, и та упала на пол, корчась в агонии и захлебываясь брызжущей фонтаном кровью.
– Бежим!
Он спрыгнул вслед за Леоном на траву и разразился ругательствами, приземлившись на раненную ногу, после чего, крепко сжав руку юноши, потащил того прочь из этого проклятого богами места. Кровь стекала по ноге горячими каплями, но он не сбавлял темпа, пока они не добежали до самых ворот. Даже если жрецы и могли их догнать, то не стали этого делать. Скорее всего, сейчас они оплакивали тело Верховной.
– Не видать нам милости прародителей, – усмехнулся Рэйден, глядя на ребят, и согнулся пополам, пережимая рану.
– Что с ним? – бросился к страннику Викери.
– Верховная постаралась, – прояснил Леон и придержал Кассергена за талию.
– Я смогу его вылечить! – с тревожным энтузиазмом отозвалась Николь.
– Не время, Черешенка. Нужно оказаться как можно дальше отсюда на случай, если жрецы все же решат броситься в погоню.
– Теперь я в храмы ни ногой! – Викери подлез под вторую руку Рэйдена. – Хватит с меня богов!
– Ты и сам бог, – нервно рассмеялся Леон.
– Ладно, если это будет храм в мою честь, то, может, на огонек я все же загляну, – подмигнул Реймонд-Квиз. – Только, чур, без ополоумевших верующих!
– Удачи тебе в нахождении хоть одного такого, – скорчился в усмешке Кассерген.
Глава 16. Судьба последнего божества
До восхода солнца оставалось еще немало времени, поэтому, чтобы скрасить путь, ребята стали делиться друг с другом всем, что узнали о культе.
– То есть, – протянул Викери, – пока мы с Николь любовались замученным трупом странника, вы разглядывали, как два жреца занимались любовью на каменном столе?
– Ну, в общем-то, да, – пожал плечами Рэйден, – хотя я бы не назвал это любовью. Ничего эстетически прекрасного в их соитии не было. Они напоминали неумелых детей, желающих познать взрослое удовольствие.
– Мерзость, – поморщился Викери. – И почему я совершенно не удивлен, что именно вам досталось подобное развлечение.
Конечно, последнее было сказано с порицательной иронией. Викери сам ни за что не захотел бы оказаться там, где побывали Рэйден и Леон, – особенно в компании с юной Аверлин, – поэтому ему оставалось лишь отшучиваться и корчить брезгливую рожу, будто ему подали на стол кусок сырого мяса.
– Рэйден, когда мы были там, ты назвал Верховную жрицу саламандрой. Что это значит?
– Саламандрами называют проклятых бессферов из-за появляющейся на их лице метки. Как правило, жрецы Высших богов проклинают за провинность беременную женщину, и само проклятие переходит на всех последующих детей ее рода. Они-то и несут на себе бремя искупления. Когда они расплатятся за грехи рода перед богами, проклятие спадет.
– Страшное наказание, – поежилась Николь. – Дети не должны нести на себе ошибки своих родителей.
– Может быть, но по мнению жрецов, это лучший способ вразумить оступившихся. Такой меткой за нелепую провинность не наказывают. Возможно, род Верховной совершил что-то по-настоящему ужасное.
– Наверное, она решила продолжить эту традицию. – Викери раздраженно пнул попавший под ботинок камешек.
– А странники, которых вы спасли… Куда их отвели, Нери? – поинтересовался Леон.
– Отвела их в пригород. Пришлось зачаровать сельского лекаря, чтобы приютил. Через пару дней разбредутся по своим городам, – ответила сирена и, вспомнив еще кое-что, добавила: – Они просили передать свою благодарность.
– Боюсь, этих-то мы спасли, но жрецы ведь не успокоятся. – Николь подняла голову и с грустью уставилась в звездное небо. – Странники так и будут пропадать в Мафистеле, пока культ существует.
– Не беспокойся, юная странница, – хмыкнула Нери, с предвкушающей улыбкой сжимая кулаки. – Владыка позаботится об этом. Камня на камне не оставит от этого проклятого храма.
Они дошли до горной реки и наконец устроили привал. С ранением Рэйдена идти дальше становилось неоправданным риском. Пришлось усадить его на берегу, чтобы как следует осмотреть.
– Ты выглядишь паршиво, – констатировал Викери, глядя на кровоточащее бедро Кассергена. Свежая кровь уже успела пропитать значительную часть брючины.
– Спасибо, что заметил, – прошипел Рэйден, с беззвучным вздохом откидывая голову.
– Викери прав. Твоя рана выглядит серьезной, – согласилась Николь, подсвечивая разорванную плоть сиянием рун. – Нужно омыть ее, и я попробую остановить кровь.
– Ну уж нет, Черешенка, – запротестовал Рэйден и закрыл рану ладонью. – Ты еще слишком юна, чтобы стаскивать с мужчин штаны. Лучше найди, чем можно перевязать.
– Хватит ребячиться! – прикрикнул на него Леон и сжал его запястье, отводя руку в сторону. – Если не она, то это сделаю я.
Он толкнул странника в грудь, заставляя лечь на землю, и принялся расстегивать ремень.
– Если бы я знал, что для того, чтобы ты начал срывать с меня одежду, нужно лишь подставиться под нож, я бы сделал это раньше, – довольно рассмеялся странник, наслаждаясь тем, как руки Леона пытаются спешно расстегнуть пуговицы на брюках и при этом не задеть скрытую тканью плоть. И хотя в темноте он не мог подробно разглядеть его лицо в этот момент, с удовольствием представлял раскрасневшиеся от смущения щеки.
– Для того, кто потерял много крови, ты выглядишь чересчур довольным! – Леон рывком стащил со странника окровавленные брюки, не заботясь о страданиях, что тот испытал, когда приклеившаяся ткань отодралась от кожи. – Лежи спокойно и дай Николь подлатать тебя!
Он снял свой пиджак и накрыл им бедра Кассергена, чтобы юной Аверлин не пришлось смущаться вида его нижнего белья.
Однако Николь совершенно не думала об этом. Она уже не была той маленькой девочкой, что скрывалась за высокими стенами пансиона. Перед ее лицом побывала госпожа Смерть, когда забирала ее матушку. Она видела, как едва не умер ее друг, видела изувеченных людей в темницах храма и даже труп странника на столе мастерской, и мысль, что ее до сих пор считают изнеженной барышней, начинала раздражать.
Николь вынула из реки шар чистой воды и опустила на рану странника, смывая корку запекшейся крови и свежие пятна с бледной кожи. Рэйден поморщился, но юная Аверлин грозно шикнула на него и продолжила затягивать рану чарами.
Пока Николь врачевала Рэйдена, Леон пытался отмыть кровь с его одежды. Холодная вода вымыла свежую кровь, но оставила еле заметный на темных брюках коричневый подтек.
«Лучше, чем ничего», – подумал юноша и выжал одежду.
– Одевайся, – скомандовал Леон и бросил в грудь Рэйдена мокрые брюки. – Нужно успеть добраться до озера, пока солнце не взошло.
– К чему спешить? – удивился Рэйден. Он натянул на себя одежду и ответным броском вернул юноше его пиджак. – Мы уже достаточно оторвались.
– Да, Леон, – согласилась Николь. – Мы не спали всю ночь. Прежде нужно отдохнуть.
Леон с тяжелым вздохом кивнул, признавая их правоту. Он и сам чувствовал усталость после пережитого.
Найдя укромное местечко под густой кроной деревьев, ребята разожгли костер и прилегли на траву. И хотя кошмары минувших часов все еще стояли перед глазами, бороться со сном уже не было сил. Лишь Нери осталась бодрствовать, вороша поедаемые пламенем ветки.
На восходе солнца они проснулись от злого крика, доносящегося из реки. Ребята сонно хлопнули глазами и уставились на водную гладь, над которой возвышалась мокрая рыжая макушка Викери. Странник разгневанно кричал, озирался и хлопал по воде руками, словно пытался кого-то поймать. Зрелище донельзя забавное!
– Что ты делаешь? – спросил Леон, подходя к краю берега.
Викери обернулся, и тут же струя холодной речной воды ударила ему в лицо.
– Вот же! – возмутился он и обтер ладонями лицо. – Вот же гадкие!
– Кто? – Николь принялась вглядываться в речной поток.
Над поверхностью воды возникли женские фигуры и с игривой улыбкой помахали им руками. На сирен они были не похожи. Их кожа, сотканная из прозрачной влаги, искрилась на солнце, а длинные уши напоминали изящные крылья бабочек. Одна из водных дев вновь брызнула каплями в Викери и, смеясь, исчезла под водой.
– Это наяды – наши младшие сестры, – пояснила Нери и отмахнулась. – Не стоит их бояться. Они вреда не причиняют, только играют.
– Если не утопят, так я сам здесь околею! – зарычал Викери и брызнул водой в появившуюся наяду.