Наяда, хихикая, всплыла за его спиной и нежно обняла, поглаживая по мокрым волосам. Смех ее походил на шум падающих капель.
– Кажется, ты ей понравился, – рассмеялся Леон. – Уверен, что не хочешь остаться с ней подольше?
– Леон!
Викери выпутался из объятий наяды и крикнул Нери:
– Попроси их вернуть мою одежду!
Его возмущение лишь сильнее развеселило водную деву. Наяда, хихикая, обплыла его по кругу и опустила голову, с любопытством рассматривая скрывающееся под потоком обнаженное тело. Вскоре она вновь показалась над поверхностью и с порывистым восторгом поцеловала юношу в губы.
Ее сестрички также изъявили желание рассмотреть достоинство юноши, но поскольку говорить не могли, то лишь восторженно хихикали и висли на плечах раскрасневшегося Викери.
– Вот так дела!.. – присвистнул Рэйден и кольнул локтем в бок Леона, который едва удерживал смех за плотно сжатыми губами. После непродолжительной паузы оба, не в силах сдержать свои чувства, разразились надрывным хохотом.
Нери, утомленная созерцанием этого безобразия, решительно направилась к густому кусту, растущему на краю берега. Раздвинув его ветви, она извлекла стопку влажных вещей.
– Выбирайся! – крикнула она страннику и перевела грозный взгляд на сестер: – А вы не мешайте. Они послы воли Владыки.
Наяды не обрадовались прерыванию своей игры и, обиженно булькнув, юркнули под воду.
Не желая смущать юношу еще больше, Николь и Нери удалились в лагерь.
– И каково это – быть обласканным водой? – хохотнул Рэйден, наблюдая за тем, как Викери, сыпля проклятиями, натягивает одежду на мокрое тело.
– Холодно, – буркнул странник и застегнул пиджак.
Позавтракав последними припасами, что оставались в их сумках, ребята отправились к горному озеру. Бутыль с дыханием Вепара пришлась весьма кстати. Не потребовалось всем поочередно целоваться с Нери, которая за подобную выходку могла как пальцы сломать, так и язык с корнем выдрать. Не похожа она была на остальных сирен, что жаждали лишь низменной страсти и высшей любви.
Тронный зал встретил привычным голубым полумраком. Вепар сидел на своем троне, а Джоанна на ступенях, уперев локти в колени. Заточение в подводном царстве не казалось ей нестерпимой мукой, скорее наоборот… Она вела задушевную беседу с Владыкой Вод, словно уже полсотни лет была ему близкой подругой.
– Расскажи, каким он был в своей первой ипостаси? – с улыбкой поинтересовалась она и бросила на государя теплый взгляд.
– Он? – хмыкнул Вепар и потер острым ногтем подбородок. – Самое подходящее слово – нахальный. Он знал себе цену, что, впрочем, не удивительно с такой-то красотой. Как и его отец, он приходил в мои владения, как в собственный дом, и все мои сирены сходили с ума от его чар. Я не любил его за это. Знаешь, как сложно успокоить этих демониц, когда каждая кричит о желании зачать дитя от юного божества?
Он хрипло рассмеялся, но остановился, когда заметил долгожданных гостей на входе.
– Ребята! – вскрикнула Джоанна и бросилась на шею брата. – Я так переживала!
Рэйден крепко обхватил ее за талию и закружил, оставив напоследок влажный поцелуй на щеке.
– Приятно видеть вас в здравии, – согласился Вепар и поманил гостей пальцем, приглашая подойти ближе к трону.
– Знаешь, не очень-то приятно слышать это от того, кто отправил нас на гибель, – хмыкнул Рэйден.
– И все же вы здесь, – развел руками Владыка Вод. – Стало быть, вы узнали то, что мне нужно.
Нери выплыла вперед и поведала государю все, что они узнали о культе. Вепар внимательно слушал, не перебивал, но с каждой подробностью его лицо становилось все мрачнее. Под конец отчета он уже нервно отбивал ногтями дробь по каменному подлокотнику.
– Я тебя услышал, Раиднери, – произнес он с тяжелым вздохом и потер переносицу. – Можешь отправляться в свою спальню и отдохнуть. Ты хорошо постаралась.
– Все для блага Владыки Вод!
Сирена склонила голову перед Вепаром, повернулась и сделала то же самое для странников, после чего скрылась за дверьми.
Вепар долгое время хранил тяжелое молчание, а затем, хлопнув ладонями, призвал запечатанный кинжал.
– В клинок заложены два самых сильных чувства: ненависть, в которой его ковали, и любовь, в которой закалили, – неторопливо произнес он. – Именно любовь и ненависть заставляют клинок цвести ядовитыми цветами, которые способны убить богов. Поэтому я попрошу вас еще об одной услуге…
– Мы уже выполнили свою часть сделки, Вепар! – разраженно выкрикнул Рэйден. – Отдай нам клинок!
– Клинок в моих руках, и только я решаю, что за него требовать! – Грозный голос разнесся громом по залу, заставив Рэйдена присмиреть.
– И что же ты хочешь, Владыка Вод? – поинтересовалась Джоанна.
– Свободы от его острия. Мне все равно, что вы сделаете с ним: убьете им Мариас или отдадите ей, но я не желаю смерти себе и Мастеру Валюты. Я не стану заставлять вас приносить мне клятву, но попрошу, как старое божество, обращающееся к новым богам, – убедите Мариас не поднимать его против меня и Загана. Мы неповинны в участи Элеттеля и не хотим нести плоды греха, сотворенного Дардариэль.
Рэйден недоверчиво склонил голову.
– Насколько мне известно, ты всегда недолюбливал Загана. Почему же сейчас просишь за него?
– Как боги мы совершали разные поступки, но мы все еще помним, каково быть смертными людьми. Когда мы стали богами, наши благородные черты усилились, но и пороки распалились не меньше. В порыве гнева я топил корабли, а Заган не мог пройти мимо ни одной красавицы, чтобы не оставить своего семени в ее чреве. Но то, что совершила Дардариэль – это преступление против Создателя и Небесной матери. И как бы сильно я ни презирал Загана за его легкомыслие, есть еще одно чувство, что связывает нас уже три тысячи лет, – братская верность.
– Пусть так, – согласился Рэйден. – Я дам тебе свое слово, но и ты дай мне честный ответ.
– И на какой вопрос ты желаешь получить ответ? – ухмыльнулся Высший бог и заинтересованно подался вперед, подперев острый подбородок ладонью.
– Каковы истинные слова проклятия, которые произнесла Дардариэль семьсот лет назад?
Владыка Вод удивленно хлопнул глазами и глубинно расхохотался.
– Минуло столько лет, а ты все еще не нашел покоя, Данталион?
– Не обращайся ко мне так. Я давно позабыл это имя.
– Но прошлое позабыть не смог…
– Отвечай! – решительно потребовал Рэйден.
Вепар откинулся на спинку трона и с хитрой улыбкой произнес:
– Да будет носить она оковы жизни, покуда не сломит их тот, кто клятву ее хранит, клинком, что кровью сотен душ обагрен. И будет мечен печатью Самигины тот, кто принял эту клятву, дабы не разбить кандалы жизни, покуда она не сознается в прегрешениях своих.
В глазах Рэйдена блеснуло отчаяние. Кровь отлила от его лица, делая и без того бледную кожу мертвецки серой. Он не хотел верить словам Гремори, но Вепар… У него не было причин лгать. Проклятие навсегда связало душу дорогого ему человека с чудовищем, которого он жаждал убить.
– О чем он говорит, Рэйден?
Леон опустил ладонь на плечо Кассергена, но тот потерялся в водовороте мыслей. Зрачок его глаза метался из стороны в сторону, словно пытался нагнать буйный поток и отыскать в памяти подтверждение словам Владыки Вод.
– Так он ничего не рассказал вам? – расхохотался Вепар. Его начинала забавлять эта лживая постановка. – Мариас можно убить клинком «Слёзы небожителей», но сделать это может лишь тот, кому она поклялась в верности в день своего проклятия.
– Ты лжешь! – рассвирепел Рэйден. – Как она могла дать клятву верности тому, кого сама же и убила?
– А как она могла пощадить тебя? – подался вперед Владыка Вод. – Семья и клятва нерушимы, Данталион. Мариас всегда придерживалась этого девиза. Уверен ли ты в том, что она осмелилась бы поднять клинок на человека, которому поклялась в верности, и которым так дорожил ее брат?
Рэйден попятился и закрыл лицо руками. Ему не верилось, что вся его ненависть могла рассыпаться пеплом, но черный песок окружающей его многие годы лжи уже начинал осыпаться.
– Семья и клятва нерушимы – это девиз нашего дома. – Джоанна подняла голову и посмотрела на Высшего бога. – Значит ли это, что Мариас носила фамилию Кассерген?
– И до сих пор носит, дорогая, – кивнул Владыка. – Иронично сложилась судьба, не правда ли? Один пытается убить другого из-за лжи Высшей богини, что играла жизнями обоих, как марионетками.
Рэйден наконец сумел совладать с эмоциями и поднял взгляд на божество.
– Как давно ты понял, что это я?
– Как только ты вошел в мои владения, Данталион. Лица странников меняются с каждым перерождением души, но твое не изменилось с нашей последней встречи. Ты можешь пытаться скрыть свое прошлое за иной личностью, но ты навсегда останешься последним даймоном, что выжил в той резне. Это не изменится.
– Если в смерти Гастиона повинна Дардариэль, тогда почему она оставила меня в живых?
– Не недооценивай Дардариэль, дитя Загана. У нее всегда есть причины. Она подарила Мариас бессмертие, дала лекарство от него, но отняла способ им воспользоваться. Однако даже это не показалось ей достаточным наказанием. Она жаждала, чтобы та погрязла в мучениях собственного выбора. А что не есть страшнейшее мучение, как ненависть родной крови? Своими руками она разрушила ее принципы, заставила выбирать между клятвой и семьей. Дардариэль обрекла тебя на судьбу охотника, что своим гневом дарует Мариас жизнь нескончаемых мук. Ты должен был преследовать ее, убивать, а она бы возрождалась, и цикл повторялся бы снова. Вот какой она видела истинную кару богов. Но знай ты раньше, что дух Гастиона помечен печатью Самигины, поднял бы на сестру клинок?
– Нет, – покачал головой Рэйден с дрожью в голосе.
– Дардариэль не могла допустить этого, поэтому скрыла от тебя вторую часть своего проклятия. – Вепар задумчиво покрутил запястьем. – Впрочем, она не сумела предвидеть того, что ты решишь отказаться от своей божественности. Но Дардариэль терпелива. Это лишь вопрос времени, когда ты снова примешь ее.