Рэйден покачал головой.
– Не припомню такого. Когда я вознесся, Гастион уже служил в небесном суде вместе с Кроцелл и Роновери. Он никогда не говорил, какие отношения связывают его с Дардариэль, но другие небожители поговаривали, что именно она по приказу Создателя и Небесной матери поставила его на этот пост. Навряд ли она обрекла бы своего любимца на проклятие только из-за клятвы Эйрены его роду.
– Тогда нам стоит узнать это, – решительно заявила Джоанна. – Возможно, тогда мы сможем найти способ снять с Леона печать Самигины.
– К чему такие сложности? – развел руками Викери. – Можно ведь просто убить Эйрену, и проклятие канет в Лету, разве нет?
– Не все так просто, Рыжик. Слова проклятия касаются лишь жизни самой Эйрены. Если Дардариэль и хотела проклясть Гастиона, то наверняка не сделала бы решение таким простым.
– Тогда нам стоит получить ответы от самой Эйрены. Кому, как не проклятой, знать все о проклятиях?
Леон забрался в седло, игнорируя пронзительно острый взгляд Джоанны.
– Что? – поинтересовался он у бессферы. – Мы ведь пришли к соглашению.
– Правда? – удивился Рэйден. – А я уже начал наслаждаться нашей пешей прогулкой.
– Это не значит, что я все еще не обижен на тебя. Просто теперь моя жизнь меня волнует больше, чем препирательства с тобой, – усмехнулся Леон и ехидно добавил: – Полезай в седло, мелкий божок.
– Знаешь, а вот это обидно, – скорчил рожу Рэйден и забрался на коня. – Так нагло оскорблять божество? Совсем у смертных совести не осталось!
– Но ведь именно это очаровательное нахальство и сломило тебя, братец, – хихикнула Джоанна и шутливо толкнула того в плечо.
– Боги, и за что мне это наказание? – Леон не сдержался и закатил глаза.
– Тебе не обязательно обращаться к богам, когда один из них всегда рядом и готов исполнить любую твою просьбу. Достаточно будет лишь встать на колени и хорошо попросить.
Рэйден расхохотался, и уголок его губ медленно приподнялся вверх, выдавая всю непристойность мыслей.
– Тогда будь добр, заткнись! – взмолился Леон, и под заливистый смех Рэйдена они въехали в арочные ворота Флоремонта.
Глава 17. Ищейки Самигины
– Как мы доберемся до Верхней Варлы? – Джоанна с расстроенным видом потрясла полупустой кошель. – У нас денег хватает разве что на комнату.
– А наше божество, случаем, монеты из воздуха создавать не умеет? – с ехидством поинтересовался Викери.
– Как бы мне ни было приятно, когда ты называешь меня своим божеством, – с ответной иронией подметил Рэйден, – но создавать деньги из куска грязи – это дар моего никудышного папаши. Я могу лишь заставить поверить, что кусок грязи – это деньги, но такой вариант никого не устроит.
– Тогда пойдем в обход? – предложила юная Аверлин. – Клинок уже у нас, торопиться некуда. Если будем держать ближе к Неяви, то вряд ли наткнемся на дикий народ.
Предложение было встречено неуверенным одобрением – вариантов других не было, – и ребята направили лошадей вдоль берега Неяви. Там, за широким лугом, начиналась темная полоса леса. Еще не успев подойти к нему, путники ощутили холод и мрак зеленой клетки, а когда они оказались внутри темницы, страх заставил поверить, что обратной дороги уже не найти.
Они старались не отступать от берега, но чем дальше шли, тем извилистее становилась тропа. Ветви опускались все ниже, трава разрасталась все выше. Обходить крючковатые толстые корни, вырывающиеся петлями из земли, становилось сложнее, да и ночь наступала с невероятной быстротой. И как бы путники ни спешили, разумом они понимали, что с наступлением мрака им придется остановиться в опасной чаще.
Когда мириады белых огней засияли на темном полотне неба, ребята остановились на берегу у впадающего в Неяви горного ручья. Сопротивление сну отнимало все силы. Пришлось разжечь костер и разбить лагерь.
– До Верхней Варлы еще пара миль на юго-восток, – сверилась с картой Джоанна. – К восходу уже будем там.
– Идти сейчас уже не имеет смысла, – покачал головой Леон. – По такой темноте только заплутаем.
Бессфера спрятала карту и принялась жевать сухари – черствые, с привкусом сала, на котором их жарили. Такие всухомятку в рот не лезли. Но Рэйден нашел в сумке небольшую бутыль, которую им подарили жители Регрида. В ней оказалось домашнее вино. Терпкий запах алкоголя отбивал все желание его пить, и все же это приходилось делать, чтобы не замерзнуть. Кассерген развел вино речной водой и передал бутыль по кругу, чтобы каждому хватило на пару глотков.
Викери выпил легко, даже не морщась. Ему не впервой было пробовать вино: когда тот стал старше, отец нередко угощал его за компанию выпивкой, чтобы не напиваться в одиночку. Конечно, леди Данэлия не одобряла подобного, но и не пресекала. Впрочем, любовь отца к алкоголю самому Викери не передалась. Он пил его, только если на то была причина.
А вот Николь от вкуса разведенной выпивки скривилась. Ей никогда не нравилось вино. Слишком уж горькое, и даже вода не разбавила это послевкусие. Пришлось заедать поджаренными на костре овощами и подпекшейся на углях картошкой.
Когда же пойло дошло до Леона, тот выпил не раздумывая. Горечь всегда была ему по душе. Выпивка влилась в рот, и сразу стало теплее. По крайней мере, так ему показалось.
– Слушай, Рэйден, – задумчиво обратился Викери, – если ты можешь изменять облик, почему остался в собственном? Почему допустил, чтобы Вепар узнал тебя?
– А смысл? – Рэйден принял из рук Леона бутыль и отхлебнул. – Я хотел прожить спокойную жизнь, которую не смог познать ни до вознесения, ни после. Я и представить не мог, что мне однажды придется снова свидеться с Высшим богом, а когда повстречал вас, то уже было поздно. К тому же поддержание иного облика изматывает. Мне много усилий стоило столько лет разыгрывать собственное взросление.
– Наверное, было тяжело, когда матушка заставляла тебя примерять детские костюмчики? – хихикнула Джоанна. – Ты так бесился, когда она надевала на тебя рубашечки с рюшами.
– Да, – с усмешкой согласился даймон. – Быть взрослым в теле ребенка – ужасно. Приходится терпеть сюсюканья и постоянные желания потрепать тебя за пухленькие щечки.
– Лорд и леди Кассерген не знали, что ты даймон? – спросила Николь.
– Когда я появился в Кронхилле, то узнал, что они на днях потеряли родного сына. Он умер от пневмонии на первом году своей жизни. О смерти их сына тогда знали только самые близкие, его еще даже не успели похоронить. Леди Астерия Кассерген тогда была снова беременна, но из-за потрясения едва не потеряла и второго ребенка. Я посчитал, что это хороший способ начать все сначала, поэтому заставил их поверить, что боги сжалились над их несчастьем и вернули первенца к жизни, а малыша похоронил на семейном кладбище. С тех пор я и стал носить имя Рэйден Кассерген.
– И они так и не узнали правды?
Рэйден опустил голову и потер висящую на левом ухе голубую серьгу со знаком странника.
– Узнали, когда отец вспомнил свою первую ипостась. Мы сильно поругались, наговорили друг другу ужасных вещей. Я сбежал из дома и спрятался в пабе Салума. Мне было страшно, что Марлон и Астерия больше никогда не примут меня. За годы, проведенные вместе, они стали мне родной семьей. Но отец нашел меня. Он пересилил собственную гордость и извинился, пообещав, что никому не расскажет о моем секрете. А потом Орден Странника поднял бунт против Эйрены. Отец не смог их остановить. Вейн-Адэр погряз в крови и пламени, и орден перестал существовать.
– А леди Астерия? Что стало с ней? – поинтересовался Викери.
– Она скончалась через год, – вздохнула Джоанна. – Не смогла справиться с гибелью отца.
– Соболезную…
– Уже прошло достаточно времени, чтобы мы смирились со своей скорбью, – отмахнулась Джоанна. – Матушка была сильной бессферой. Она боролась до последнего.
– Но, Рэйден, – удивленно взглянул на даймона Леон, – если Заган связал тебя с перерождениями твоих сферонов, разве ты не должен был также страдать от разрыва этой связи, когда они погибли?
– Заган связал мой амон с душами сферонов, чтобы те могли найти меня, как и полагается всем перерождениям, но наша связь никогда не была сильна, как у всех остальных странников. Я даймон, они перерождения, – нас разделяли почти полторы тысячи лет жизни. Единственная боль, что я ощутил, – это отчаяние от гибели близких мне людей.
Ветер сильным порывом раскачал ветви, унося его слова в громком шелесте листьев. Кассерген взял ветку и с задумчивым видом стал передвигать обгоревшие поленья в костре. Искры, подобно безумным огненным светлячкам, взмыли в небо, потрескивая в наступившей тишине.
Неожиданно Рэйден поднялся и, не произнеся ни слова, направился в темноту чащи.
– Куда ты? – поинтересовался Леон.
– Отлить, – излишне честно ответил даймон. – Ты хочешь составить мне компанию?
– Опасно блуждать по Диким Землям в одиночку.
– Я бессмертный, – напомнил Рэйден.
– Если тебя разорвут там на кусочки, то бессмертие тебе не поможет, – хмыкнул Самаэлис и поднялся с земли. – Пойду с тобой.
Рэйден удивленно изогнул бровь.
– Мог бы просто сказать, что хочешь побыть со мной наедине.
– Меньше всего я хочу быть с тобой, когда ты поливаешь мочой кусты, – грубо отозвался странник и потащился за Рэйденом.
– Только не шалите там, ребятки! – рассмеялась им вслед Джоанна.
Не скрывая своего раздражения, Леон закатил глаза. Невыносимее Рэйдена была только его сестра. Вот кто издевался так же искусно, как и сам даймон. Вероятно, особенная черта их рода.
Переступая через лужи и извилистые корни, они стали уходить все дальше от лагеря. Дождя не было уже пару дней, но земля и воздух все еще хранили влажность. Ботинки утопали в склизкой грязи.
Когда лагерь уже перестал проглядываться через деревья, они остановились. Рэйден спрятался за густым кустом, а Леон облокотился спиной на покрытый мхом ствол и уставился в темноту. За исключением уханья сов, завывания ветра и доносящегося из-за кустов журчания в лесу было тихо.