Самаэлис спустился с кровати и тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить друзей. Он наделся, что баня Ваари еще растоплена. Металлический запах крови и вонь варнулов преследовали до сих пор. Хотелось поскорее смыть с себя всю грязь минувшего кошмара.
– Проснулся? – встретила его улыбкой Ваари в парадной. – Как себя чувствуешь?
– Как выжатый лимон, – признался Леон с усмешкой. – Спасибо, что раны перевязали.
– Ты своего голубоглазого дружочка благодари, – хмыкнула хозяйка. – Он нас с Малкой к тебе не подпустил. Так переживал, что сам вызвался все сделать. Весь день глаз не сомкнул. У кровати твоей сидел, да тело от грязи и крови отмывал, пока остальные отсыпались.
Леон густо покраснел, поняв, о ком идет речь. От Ваари это, конечно же, не утаилось. Она задорно хмыкнула и жестом позвала Леона в банную.
– Нет ничего постыдного в желании защитить дражайшую душу, дорогой, – сказала она. – Если она такой теплой заботой связана, значит, с годами только сильнее становиться будет.
– Боюсь, вы ошибаетесь, Ваари, – покачал головой Леон. – Дражайшая душа – слишком громкие слова, чтобы описывать ими наши взаимоотношения.
– Я стара. Могу и ошибаться, – повела плечами Ваари, – но в Энрии никто не посмеет назвать безразличного человека анхеле. Это будет сопоставимо с оскорблением Создателя и Небесной матери.
– Почему же? Что вообще значит это слово?
Ваари завела его в жаркие стены предбанника. На этот раз там пахло успокаивающим ароматом лаванды.
– Ты брюки снимай, – сказала она и положила перед ним полотенце. – Я их постираю, а тебе чистое принесу. Благо у вас с Дениром размерчик один. И меня не стесняйся. Ты хоть парень красивый, но меня, старую, уже на трепет сердца не возьмешь.
Леон не сдержал усмешки.
– Чего смеешься? – с хитрой ухмылкой сощурилась Ваари.
– Вы мне напомнили одного человека, – признался Леон, с теплом вспоминая миссис Биккель. Интересно, как она там поживает без него?
– И кого же? – Ваари села на скамейку и подперла подбородок кулаком. – Кого-то из вашего мира?
Леон удивленно хлопнул глазами.
– Так вы знаете, что мы не из Энрии?
– Девчушка ваша златовласая рассказала, – улыбнулась женщина. – Ей только дай повод, так она всю историю перескажет. Такая забавная. Ты подойди ко мне, помогу бинты снять.
– Да, Николь такая. – Он подошел к хозяйке, и та аккуратно стала развязывать бинты. – Впрочем, вы правы. В нашем мире я работал прислугой в пансионе. Там за мной присматривала одна пожилая кухарка. Она очень похожа на вас: такая же честная и прямолинейная, добрая и любит двусмысленно пошутить.
– Хочешь сказать, что у меня нрав, как у старухи?
– Не хотел вас обидеть.
– Да ладно, – расхохоталась хозяйка. – На правду не обижаются. Не знаю я эту женщину, но мне она нравится. Хорошая.
Леон оставил брюки и нижнее белье на лавке и проследовал за Ваари в моечную. Почему-то, проведя параллель между хозяйкой бани и миссис Биккель, он перестал смущаться ее присутствия.
Женщина прихватила с полки мыло и лыковое мочало и увела юношу в соседнюю с парной комнату. Как оказалось, в ней располагалась большая круглая купель, до краев наполненная горячей водой. Рядом прилегала небольшая печка.
– Мучить тебя я не стану, – хмыкнула Ваари. – Забирайся.
Леону дважды повторять не пришлось. Он поднялся по небольшой деревянной лесенке и опустился в воду, удобно устроившись на внутренней скамейке. Вода волной выплеснулась из стенок купели, когда он погрузился по самую шею, и хлынула на босые ноги Ваари. Низ ее длинного платья намок, но женщина не стала гневаться, а наоборот, только потешно рассмеялась.
Она обмакнула в воду мочало и натерла мылом, после чего аккуратно стала растирать кожу юноши. Впервые за время их путешествия Леон ощутил, как усталость спала с плеч. Он прикрыл глаза и расслабленно поболтал ногами. Наверное, со стороны он походил на малое дитя, потому как Ваари тихо хихикнула.
– Кстати, вы так и не рассказали о смысле слова «анхеле», – напомнил Леон и, откинув голову назад, с любопытством уставился на хозяйку бани.
– Все-то тебе знать надобно, – хмыкнула Ваари. Она резким движением наклонила его голову обратно к воде и принялась растирать шею. – Это слово относят к временам создания Энрии. По легенде, когда Создатель повстречал Небесную матерь и между ними вспыхнуло глубокое чувство, он поклялся ей в вечности. Небесная матерь приняла его признание и назвала их бесконечную возвышенную любовь «анхеле». Для нас анхеле – это чувство, стоящее выше самого понятия любви. Это своего рода клятва перед богами, что мы готовы посвятить вечность одному человеку, заботиться о нем, защищать. Сейчас же клятва анхеле уже утратила изначальный смысл. В старое время ей клялись только возлюбленным, потом изначальный замысел исказился под веянием новых идей и просторов людской мысли. Люди стали обширнее смотреть на вещи, поэтому теперь эту клятву можно дать даже собственной лошади, если пожелаешь.
Услышав протяжное недоумение в голосе Леона, она расхохоталась.
– Ну это я, конечно, шучу! Никто в здравом уме не станет идти на подобную глупость, дорогой. Клятва – дело серьезное, особенно в нашем мире, где вера в богов не утихает даже после их гибели. А как ты, должно быть, знаешь, клятву, данную богам, нарушать нельзя.
Ваари набрала ковш воды и вылила на плечи Леона, смывая мыльную пену.
– Неужели это слово имеет такую большую важность? – удивился странник.
Хозяйка усмехнулась:
– Ты удивишься насколько. Перед ним даже самая ярая месть отступает. Ни люди, ни боги не посмеют поднять оружие против того, кто дал клятву вечности перед прародителями. Это сопоставимо со смертным приговором. Но в наше время редко услышишь подобное слово из чьих-то уст, – добавила Ваари. – Даже у алтаря подобным не разбрасываются. Твой молодой странник либо глуп, раз смелыми клятвами раскидывается, либо и вправду готов вверить в твои руки вечность.
«Не такой уж он и молодой, и не такой уж и странник», – хмыкнул Леон и, внезапно осознав, смущенно воскликнул: – И вовсе он не мой!
Ваари расхохоталась. По лицу стало понятно, что именно этой реакции она и добивалась. Вот же хитрая женщина!
– А вы сами давали клятву анхеле? – поинтересовался Самаэлис.
– А я похожа на дурную? – отмахнулась Ваари. – Мне с моим покойным мужем хватило и простого бракосочетания в храме. Да и кому захочется ощущать последствия от разрыва этой клятвы? Утверждать не возьмусь, сама лишь слышала от бабки своей, но, если оба человека дают эту клятву и один умирает, последствия могут быть непредсказуемыми. Мне такого счастья не нужно было.
Хозяйка бани вытерла руки полотенцем и направилась к двери.
– Ты подумай над этим, дорогой, – тепло улыбнулась она, – а я пока принесу тебе чистую одежду. Как закончишь плескаться, выходи. Я твое плечо перевяжу.
Она скрылась за дверью, оставляя Леона наедине со своими мыслями. Конечно, тот не желал об этом думать. Странник намылил волосы ароматным мылом, вылил ковш воды на голову и по самый нос опустился под воду, играючи булькая. Подтянув ноги и обхватив колени руками, он сидел на скамейке купели и рассеянно наблюдал за тем, как вздымается пар над волнистой поверхностью воды. Запах лаванды успокаивал. На мгновение он даже прикрыл глаза, но сразу же одернул себя, побоявшись уснуть.
«Утонуть во сне – глупая смерть», – подумал он.
И лишь когда его пальцы сморщились и стали походить на стиральную доску, он вылез из купели, обмотал бедра полотенцем и вышел в предбанник, где его ожидала Ваари.
Разговор об анхеле она больше не продолжала. Вместо этого стала расспрашивать о встрече с сиренами. Всю правду Леон рассказывать не стал, но уверил, что они смогли прийти с ними к мирному соглашению. Ответ более чем устроил Ваари, хотя нутром она чувствовала, что юноша что-то недоговаривает, однако лезть в чужой огород со своей тяпкой было не в ее характере. Она натерла раны на плече Леона травяной мазью, вновь перевязала их свежим бинтом и отправила спать. Скорее даже не отправила, а приказала.
Впрочем, у Леона не было причин не подчиниться. Он поднялся по лестнице и тихо вошел в комнату. Викери по-прежнему спал, а вот Рэйден сидел на подоконнике, вглядываясь в закутанные полотном ночи улицы. Услышав скрип двери, он обернулся.
– Я в порядке, – полушепотом ответил Леон на отразившийся на лице даймона немой вопрос.
Рэйден кивнул и вновь уставился в окно. Наверное, ему опять не спалось. Однако у Леона не было сил продолжить разговор. Да и сказать было нечего. Он заполз под одеяло и уснул, как только голова коснулась холодной наволочки.
Следующее утро началось с настойчивого стука в дверь. Будь это Ваари, то зашла бы без приглашения. Леон приподнялся на локтях и посмотрел на Викери. Сонные синие глаза пронзали неосознанным взглядом пространство перед собой. Судя по состоянию, просыпаться он не желал. Рэйден спал по другую сторону от него. Или делал вид, что спит, чтобы не подниматься с кровати.
Пришлось Леону самому сползти на прохладные доски и протопать к двери. Нежданными гостями оказались Николь и Джоанна. Первая держала в руках стопку выстиранных и заштопанных вещей, а вторая – деревянный поднос с чашками горячего чая и сахарницей. Увидев опухшее после сна лицо Леона и буйное творение ночи на его голове, они переглянулись, хихикнули и, не дожидаясь приглашения, прошли внутрь.
– Будет вам спать! – громко произнесла Джоанна и поставила поднос на стол. – Нужно выдвигаться сейчас, если не хотим еще один день впустую провести.
– Тише, Джоанна! – взмолился Рэйден и накрыл голову подушкой. – Голова и без тебя раскалывается!
– Тогда это должно тебе помочь. – Бессфера поднесла брату чашку ароматного настоянного на травах чая.
Рэйден нехотя вылез из-под одеяла и с открытым негодованием взглянул на сестру.
– Лучше передай мне мою флягу, – попросил даймон.
Джоанна пожала плечами, взяла с закиданного вещами стула флягу и передала Рэйдену. Кассерген потряс ей, проверяя наличие содержимого, и, запрокинув голову, влил в рот.