– Мои слова останутся неизменны, Астарот. Твоя фальшь не способна вызвать ничего, кроме отвращения и ненависти.
– Ответ неверный, – ухмыльнулась странница и порывисто прильнула к даймону.
Пухлые нежные лепестки сковали губы Кассергена в страстном поцелуе: клыки игриво прикусили нижнюю губу, после чего язык попытался пробиться сквозь крепко стиснутые зубы, но не сумел. Даймон не позволил. Он клацнул зубами, прикусывая кончик языка Астарот, но странница, словно не почувствовав боли, довольно хихикнула прямо ему в губы. Сладкий запах лилий и меда щекотал ноздри, но каким бы приятным он ни был, поднимал из нутра лишь тошнотворный ком. И хотя лицо Рэйдена выражало абсолютное равнодушие к ее ласкам, в сиянии глаза отчетливо виднелось омерзение. Прояви он хоть часть своей непокорной натуры, и игра Астарот зацветет ядовитыми цветами. Он не мог позволить себе рисковать.
– Отвратительно, – раздалось за спиной Леона тихое возмущение Викери.
И он был прав. Наблюдать за этим без неприязни было невозможно. И хотя Самаэлис не видел лица друзей, он точно знал, что сейчас их физиономии перекошены, подобно его собственной.
В глубине души Леон понимал, почему Рэйден позволяет ей это делать: стоит однажды отвергнуть Астарот, как ее страстное желание разгорится с большей силой, хороня под черным пеплом все вокруг. И все же странник оказался не в состоянии справиться с распалившимся огнем негодования. Плечи задрожали от нахлынувшего потока, и, не сумев его обуздать, он выхватил меч из ножен и направил на Астарот. Острие лезвия уперлось в бледную шею, выпуская каплю крови на холодный металл.
– Оставь его.
Астарот с разочарованным вздохом отстранилась. Хищные глаза уставились на юношу из-под длинных пышных ресниц, словно спрашивая, чего он хочет этим добиться.
– Вот ведь глупый мальчишка, – покачала головой она и, сжав лезвие двумя пальцами, отвела от себя. – Поднимаешь оружие на того, в чьей помощи нуждаешься? Видать, прозорливость своего божества ты совсем не унаследовал.
– Вы нуждаетесь в нашей помощи не меньше, – уверенно парировал Леон, убирая клинок обратно в ножны.
– Твоя правда, – развела руками Астарот. – Но к чему вся эта серьезность? Вы находитесь там, где это не поощряется. Может, присоединитесь ко всеобщему веселью, а потом обсудим насущные дела?
– Обойдемся, – не скрывая презрения, бросил Леон. – Мы пришли сюда не за этим.
– Что ж, очень жаль, – рассмеялась Астарот и подошла к юноше вплотную.
Ее пышная грудь прижалась к его, а руки коснулись предплечья, поглаживая пальцами напряженные нити мышц. Глаза внимательно изучали черты его лица.
– Он похож на него больше, чем другие ипостаси, да, Рэйден? – усмехнулась Астарот. Ее острые ногти впились в подбородок Леона, заставляя поднять голову. – Тот же холодный нрав, та же принципиальность… Он весьма лакомый кусочек.
– Даже не смей сотворить то, что задумала, – угрожающе произнес Рэйден.
– Подслушиваешь мои мысли? – расхохоталась Астарот и резко убрала руку, оставляя на коже Леона красный след от ногтя. – Ну и как? Чувствуешь мое желание овладеть им прямо на твоих глазах?
– Жаль, что ты не чувствуешь моего желания придушить тебя, – раздраженно ответил Рэйден.
Астарот проигнорировала его слова. До пустых угроз ей не было дела. Хозяйка дома удовольствий неторопливо прошлась по залу и, присев на край лестницы, погладила по волосам мальчика Ситри.
– Так и зачем вы пожаловали сюда? – поинтересовалась она и подперла щеку ладонью.
– Может, найдем иное место для разговора? Подальше от этой вакханалии.
– Помнится, ты раньше любил места, пропитанные желаниями, страстями и маниакальными мыслями…
– Это было тогда, когда я был юн и невежествен, – перебил ее Рэйден.
Астарот с ехидной усмешкой стала накручивать на палец вьющуюся черную прядь.
– Ты по-прежнему юн и невежествен, Рэйден. И семьсот лет этого не изменили.
– Зато тебя они изменили. Как получилось, что даймон непорочной любви стала олицетворением распутства?
– Я хотела свободы, – легкомысленно передернула оголенными плечами Астарот. – Свободы от рабства, к которому меня обязали Создатель и Небесная матерь. Тебе и самому должно быть известно, каково это, когда тебе против воли дают дар, которым ты обладать не желаешь.
Стены сотрясли громкие надрывные стоны чужого удовольствия. Викери и Николь вздрогнули и смущенно уставились в пол. Они так и не расцепили руки с самого момента прихода в этот зал, только теперь сжали их еще сильнее.
– Мы можем убраться отсюда поскорее? – нервно произнес Вик.
– Что я вижу! – восторженно хлопнула в ладоши Астарот. – Ипостаси Кроцелл и Роновери по-прежнему играют в любовную недосказанность своих богов. Уморительное зрелище!
– Не лезь в то, что тебя не касается, Астарот, – одернул Рэйден.
– Скучные вы, – надула губы странница. – Но раз вас так сильно смущает общество моих друзей, то прошу следовать за мной. Найдем закуток потеснее.
И с довольной улыбкой она повела их к неприметной двери. Близнецы Ситри, подобно послушным щенятам, бросились следом за старшей соратницей и взяли ее за руки. Астарот напоминала любящую матушку, что души не чает в собственных отпрысках, но, по правде говоря, вряд ли у нее вообще была душа. И все же заботы и ласки на близнецов она не жалела. Должно быть, осталось в ней что-то от того даймона, который оберегал чистую невинную любовь смертных, пусть и в некоторой извращенной манере.
Уже за закрытой дверью ребята позволили себе облегченно выдохнуть. Здесь не были слышны тяготящие разум и чувства звуки людской похоти. Только потрескивание бревен в камине.
Кабинет, куда завела их Астарот, оказался хоть и небольшим, но весьма уютным и аккуратным. Все было в излюбленных цветах своей хозяйки – черном и красном. Тяжелые широкие рамы с мелкой резьбой заточали в себе яркие образы сливающихся в чувствах людей. И несмотря на свое содержание, они не отторгали, наоборот, манили живостью и уверенными мазками художника. А дрожащий в полумраке свет пламени лишь добавлял им таинственности.
Астарот вальяжно уселась на стул и уперла локти в столешницу. Округлый подбородок лег на переплетенные пальцы.
Близнецы Ситри запрыгнули на стол по обе стороны от нее и свесили ноги, болтая ими. Они хранили молчание, но широко распахнутые наивные глаза выдавали любопытство. Смотря на них, сложно было представить, что эти два ребенка – хладнокровные убийцы.
– Полагаю, вы хотите попасть в обитель Эйрены? – догадалась Астарот.
– Да, и надеемся, что ты поспособствуешь этому, – устроилась в бордовом кожаном кресле Джоанна.
– Маленькая Кассерген так повзрослела с нашей последней встречи. – Тонкие брови странницы удивленно приподнялись и тут же провокационно изогнулись. – Как поживают отец и матушка?
Джоанна стиснула зубы. Верхняя губа скривилась в презрении.
– Спасибо за заботу, – прорычала она. – Вашими стараниями уютно покоятся в земле.
Астарот надрывно расхохоталась. В напряженной тишине ее смех прозвучал неуместно, но это нисколько не остановило странницу. Она стерла выступившую слезу и продолжила:
– Острая на язык. Люблю таких. Сразу чувствуется фамильное очарование Кассергенов.
– Если не успокоишься, то почувствуешь еще кое-что – мою хватку на своей шее, – осадила Джоанна.
– Сразу видно, яблоко от яблони недалеко упало, – ухмыльнулась Астарот, пробегаясь взглядом от сестры к брату.
Она взяла из хрустальной чаши две виноградинки и с заботливым теплом угостила близнецов.
– Угощайтесь, – предложила она гостям. – На этих нет моих чар.
– Хватит тянуть время бесполезным трепом, – закатил глаз Рэйден и оперся локтем о каминный портал. – Ты нам поможешь или нет?
– Сначала я хочу увидеть проклятый клинок, забравший мою жизнь и жизнь моих братьев и сестер, – деловито взмахнула рукой Астарот.
Разумная просьба. Леон вытащил из сумки кинжал и показал Грехам. Рубиновые капли вспыхнули адским пламенем, проливая на белое лезвие кровавое свечение. Завидев его, близнецы Ситри настороженно выпучили глаза и зашипели. Они чувствовали исходящую от клинка магию, и эта магия ввергала их в ужас. Дети отползли назад и прижались к названой матери.
– Все, можешь убрать его, – попросила Астарот со вздохом и успокаивающе погладила близнецов. – Мои милые Ситри слишком впечатлительны.
– И все же их впечатлительность не мешала им хладнокровно убивать и уродовать странников, – равнодушно бросил Леон, припоминая искореженное их стараниями лицо Морбелля.
Ситри раздраженно сузили глаза, внимательно следя, как рукоять клинка скрывается в сумке.
– Они впечатлительны, только когда это касается их собственной жизни. До остальных им нет дела, – развела руками Астарот. – Раз клинок у вас, я отведу вас к Эйрене, но сначала я хочу узнать у тебя, Леон Самаэлис: почему ты готов рискнуть небесами и отдать клинок Эйрене?
– Потому что мне нет дела до небес, – уверенно заявил Леон. – Я хочу вернуть своего отца.
– И ты пойдешь на все? – В ее глазах заблестели огни интереса. – Даже если на кон встанет твоя жизнь?
– Если потребуется.
– Хороший ответ, – кивнула черноволосая странница. – Запомни его, когда перед тобой встанет выбор.
– Что ты имеешь в виду?
Астарот откинулась на спинку стула.
– Выбор – неотъемлемая часть жизни. Иногда он бывает легким, иногда трудным, но сложность зависит лишь от убеждений того, кто его принимает. Однако в твоем случае выбор всегда будет тяжелым. Такой судьбой тебя наградила Великая Фуркас, и она же подарила тебе шанс изменить ее.
– Фуркас не вмешивается в чужие судьбы, – вклинился Рэйден. – Она лишь следит, чтобы все шли по уготованному им пути.
– Но так ли это на самом деле? – усмехнулась Астарот. – Фуркас – одна из Первородных богинь. Она не оставит того, чью судьбу уже однажды изменили.
– Ты говоришь о Гастионе? – догадался Леон.
Астарот кивнула.