– Дардариэль пошла против воли прародителей и тем самым оскорбила их и Первородных богинь. Она изменила судьбу Гастиона, разорвав его нить в руках Фуркас, и вырвала души богов из чертогов Самигины, отдав хранительнице смерти взамен лишь одну, которую та преследует и по сей день. Такое небесами не прощается.
– Но почему именно он?
– На этот вопрос я не ведаю ответа, лапочка, но ты можешь спросить об этом Эйрену. Возможно, она расскажет тебе больше.
– Значит, ты отведешь нас к ней? – обрадовалась Николь.
– Не вижу повода отказываться, – ответила Астарот, разглядывая свои длинные ногти. – Это будет увлекательное зрелище.
Астарот запустила пальцы меж упругих грудей и вытащила сверкающий серебром амон. Круглые каменья на ее перчатках ответно засияли, учуяв родную магию странника. Близнецы Ситри подсели ближе к ней. Они сложили руки, и между их ладонями появилась карта.
– Вы собираетесь перенести нас с помощью амонов? – недоверчиво нахмурился Викери. – Разве для этого не нужны амоны сфер?
– Амоны способны на многое, тигренок, если научиться их правильно использовать, – улыбнулась Астарот и игриво облизнула губы. – Души наших сфер и их амоны заточены в сферометрах, поэтому мы можем в полной мере использовать их силу. Достаточно лишь знать место, куда ты хочешь попасть. Ты и сам познаешь все возможности амонов, когда примешь свою божественность и окажешься на пороге вознесения. Удивительно, что Рэйден не посвятил вас в подробности.
– Он в целом мало во что нас посвятил, – покосился на даймона Викери.
Рэйден пожал плечами. Вероятно, он хотел, но не нашел для этого подходящего момента.
– Если не хотите, чтобы при перемещении вас выбросило в какой-нибудь пустоши, советую крепче взяться за руки, – посоветовала Астарот и протянула когтистые пальчики Рэйдену и Викери.
Те с неохотой приняли их, крепко переплетя пальцы. Ситри тоже подбежали к ребятам. Маленькая ладошка мальчика легла в ладони Леона и Джоанны. Кожа у него отдавала прохладой, а хватка была не по-детски крепкая. За другую руку бессферы ухватилась девочка Ситри и протянула ладонь Николь.
Юная Аверлин хоть и понимала, какими опасными существами были эти маленькие дьяволята, но не могла не умиляться их невинным личикам. Она ласково приняла протянутую ручку и одарила Греха Похоти доброжелательной улыбкой. Девочка удивленно хлопнула большими голубыми глазами и молчаливо опустила голову. На бледных щеках выступили розовые пятна смущения.
Закрывая цепочку, Николь крепко обхватила руку Викери. Она видела, как нервничает друг, поэтому шепнула:
– Все будет в порядке.
Это немного расслабило Вика, и все же горячая хватка Астарот, удерживающая его левую руку, продолжала откликаться беспокойством в груди. Он чувствовал, как начинают потеть ладони.
– Успокойся, тигренок, – промурлыкала Грех. – Я тебя не съем… пока.
– Обнадеживает, – нервно усмехнулся странник.
Рэйден протянул ладонь Леону. Юноша на мгновение заколебался и все же крепко переплел их пальцы. Может, Рэйден и старался не показывать своего волнения, однако Леон ощущал, как дрожь пробегает по его телу. Он страшился грядущей встречи с сестрой.
– А теперь повторяйте за мной, – начала Астарот уверенным размеренным голосом. – Да упокоятся в обители Эйрены души, не знававшие мира, и обрушится кара на тех, кто тот мир не сберег!
Рэйден скептично уставился на Греха.
– А без этого никак? Держать тебя за руку уже само по себе наказание. Хочешь, чтобы мы еще хвалу Эйрене возносили?
– Вообще-то нет, – рассмеялась странница. – Но мне очень хотелось увидеть, как вы на это поведетесь.
Алый блеск радужки скрылся за опустившимися веками. Амоны Грехов воспарили, окружая ребят белоснежной метелью искр. Исходящий от них свет стал таким ярким, что невозможно было держать глаза открытыми. Очертания комнаты стали расплываться сквозь полупрозрачную дымку магии. Ноги оторвались от земли, подхваченные порывом ветра. Легкие укололо прохладой, в кожу впились песчинки. Ребят закружило. Руки вспотели, но они пытались цепляться друг за друга, что было силы.
Сильным ударом их разбросало по земле. Леон прокатился кубарем пару ярдов[33] и плюхнулся на живот. Щеку расцарапали маленькие острые камни. Через звон в ушах он услышал стоны друзей: их приземление оказалось таким же болезненным. Самаэлис заставил себя подняться, ощущая, как побаливают ушибленные ребра, и всмотрелся в окружающую их темноту.
Вокруг них были лишь голые скалы, уходящие высоко в небо. Они создавали пугающий коридор, укрытый пылью и камнями. Здесь не было ничего живого, только иссохшие ветви деревьев и глубокая канава от бежавшей здесь когда-то горной реки.
– Где мы? – спросил он у Грехов, и голос его эхом прошелся по скалистому коридору.
Они оказались единственными, кто остался стоять на ногах после тяжелого перемещения. Астарот взглянула на странника, и ее губы скривились в горделивой усмешке.
– Там, откуда легко наблюдать за всеми Высшими богами. В месте, где сходятся границы их владений, и которое не принадлежит ни одному из них, – в ущелье Кораве-Эйрини, или, как его переводят с энрийского, Сердце мира.
– Жуткое место, – поежился Викери, глядя на вырванные из земли корни сухого дерева и покрытую трещинами почву. – Весьма подходящее для помешанной на убийстве странников психопатки.
– Зато здесь есть то, чего хочет каждое божество, – покой жизни и тишина, – безразлично пожала плечами Астарот, ведя за руки близнецов Ситри. – Здесь не страшно, что кто-то из Высших богов узнает о наших планах.
– Почему вы так уверены в этом? – поинтересовалась Николь.
– Эти земли остаются нейтральной территорией, – ответила Астарот. – Поговаривают, что эти горы появились, когда Мастер Валюты Заган и Верховная Амаймон Дардариэль сошлись в бою после гибели небожителей. Каждый из них пытался уверить другого в правильности своих решений. Один желал дать смертным свободу, другая – уверить в необходимости богов в их жизни. Их битва была способом разрешить дилемму, но когда они скрестили клинки, земля под ними иссохла и разверзлась. Посчитав это предупреждением Создателя, они воздвигли эти горы, чтобы огородить свои государства друг от друга. Каждый стал править так, как посчитал нужным.
В плотном мраке ночи пробираться приходилось почти на ощупь: сияния небесных рун хватало лишь на слабый просвет земли под ногами. То и дело ребята спотыкались об осколки камней и сухие ветки. И только Астарот с близнецами Ситри уверенно шла по неровным буграм земли, словно знала здесь каждый дюйм.
– И куда же выходит это ущелье? – Леон оглядел острые колья скал.
– В государства тех, кто не участвовал в этой битве, – Владыки Вод и Властителя Соглашений Беал.
– В твоих словах не чувствуется презрения, – подметил Рэйден. – Иначе ты не стала бы называть Вепара и Берит по их титулам.
– Я не чувствую необходимости в неуважении Высших богов, – хмыкнула Астарот. – Я признаю их силу и власть.
– И все же ты стоишь на стороне тех, кто хочет их убить.
– Я стою на стороне истины, – поправила Грех. – Если Высшие боги виновны, то они должны понести наказание, которое когда-то понесли мы. Нельзя совершить ошибку и не познать ее последствия. Дардариэль падет, даже если для этого нам придется отдать свои жизни Самигине.
– Похвальное стремление, – усмехнулся Рэйден. – Но ты не думала, что оно может быть ошибочным?
– Не может быть, – отмахнулась странница. – Я лучше умру, чем вернусь на небеса и вновь займу пост даймона непорочной любви.
– Почему ты так ненавидишь свой титул даймона? – удивился Леон. – Что заставило тебя встать на сторону Эйрены и пойти против богов?
– Несправедливость, – с грустным вздохом ответила она. – Возможно, вам покажется, что это была приятная работа: смотреть, как смертные влюбляются, как матери и отцы души не чают в своих детях, но для меня это было мучением, ведь любовь не всегда столь сладка, как ее описывают. Мне приходилось видеть, как эта любовь превращалась в кошмар для тех, кто дарил ее и кто ее принимал. Меня заставляли карать смертных, чья любовь превращалась в одержимость и жестокость. Бывшие возлюбленные, когда-то просившие моего покровительства, избивали друг друга до смерти, матери топили нежеланных новорожденных детей, отцы насиловали дочерей. И как даймону любви, мне приходилось все это ощущать на себе. Разве это не достаточная причина, чтобы возненавидеть этот титул?
Она погладила по головам прижавшихся к ее бедрам Ситри.
– А мои бедные Ситри… – продолжила она. – Им, как даймонам страстной любви, приходилось проходить это вместе со мной. Любая страсть может обернуться хомутом на шее.
– То есть ты просто хотела избавиться от титула даймона? – пораженно спросила Джоанна. – Но разве для этого обязательно было убивать всех небожителей?
– Нет, но таково было желание Эйрены. Я поклялась ей в верности и потому исполню любую ее прихоть. Даже если она скажет убить вас, я сделаю это без зазрения совести.
От ее слов у ребят прошел холодок по спине. Но Астарот очаровательно улыбнулась, сверкнув белозубым оскалом, и продолжила путь.
– Но разве можно изменить свой титул? – поинтересовался Викери.
– Вообще это возможно, – кивнул Рэйден, – но для этого нужно было согласие Кроцелл. Если бы она вновь опоила даймона зачарованной водой, он бы переродился и получил титул, подходящий его нынешнему состоянию души и прошедшему жизненному пути.
– Но твоя прошлая ипостась, малышка, – Астарот указала пальцем на Николь, – отказалась это сделать. Она оставила нас прозябать в этой несправедливой сущности.
– И поэтому вы убили ее? – раздраженно поджала губы Николь.
– Не мы, а Эйрена, – поправила странница. – Но мы поспособствовали этому. Поэтому, когда ты вознесешься вновь, тебе придется переродить наши души, и мы наконец получим то, чего желаем.
– С вашими достижениями в жизни я даже под страхом смерти не сделаю этого, – решительно заявила юная Аверлин. – Таким, как вы, не место в божественном пантеоне.