– Люди и с более мрачным прошлым становились богами, – рассмеялась Грех и бросила мимолетный взгляд на Рэйдена.
Никто не понял, почему именно Рэйден привлек ее взор, но стало очевидно, что это не то, чем гордился даймон. Кассерген стиснул губы и отвернулся. Вероятно, он не желал вспоминать об этом.
– Мы пришли, – оповестила Астарот.
Перед ребятами возвышались серые стены, своей мрачной атмосферой напоминающие обитель древнего вампира из книги Брэма Стокера[34]. И пусть он был меньше и не в таком обветшалом виде, но навевал невероятное чувство сомнений и страха. Высокие стрельчатые окна глядели на гостей скрывающимся за ними мраком, и лишь в некоторых из них горели тусклые огоньки.
Астарот подошла к двери. На ней не было ни намека на дверной звонок или даже ручку, только большой символ странника, вырезанный на металлической пластине. Странница приложила к нему руку, и ее кожу вмиг охватил алый узор, заливший светом чеканный рисунок. Символ странника заскрипел, выдвигая вперед подобие ручки. Астарот обхватила пальцами рычаг и провернула, отворяя тяжелую темную дверь.
За ней открывался вид на длинный коридор, освещенный желтым светом множества настенных светильников. За мутными белыми стеклами виднелись колыхающиеся потрескивающие огоньки.
– Может, подождем с визитом до утра? – настороженно спросил Викери, рассматривая высокие колонны. – Не очень хочется разбудить домочадцев своим незваным появлением.
– Чтобы кого-то разбудить, нужно, чтобы они спали, тигренок, – усмехнулась Астарот, – а все обитатели этого места уже давно ждут вас.
– И когда ты успела сообщить им? – сузила глаза Джоанна, впиваясь взглядом в оголенную бледную спину Греха.
– Как только вы вошли в мой дом удовольствий, конечно же, – ответила Астарот так, будто это было самым очевидным фактом.
– Вот же гадюка! – пробурчал Рэйден. – Такой сюрприз испортила!
– Нельзя назвать сюрпризом то, что и так доподлинно известно, дорогой, – кокетливо парировала странница и послала даймону воздушный поцелуй.
– Неужели за столько лет никто так и не нашел ваш замок? Его нельзя назвать неприметным.
Астарот не взглянула на Николь, но гордо раскрыла руки, обводя ими богатое убранство коридора.
– Этот замок построил один богатый человек в эпоху столетней войны. Как и большинство смертных в то время, он был глуп и надменен. Решил, что раз боги мертвы, то он может мнить себя выше их существа. Он осквернил эту территорию, заявив свои права на владение ущельем Кораве-Эйрини. Глупец пустил войска своего государства через ущелье, чтобы те могли беспрепятственно попасть в чужие владения. Горы стали прекрасным укрытием, и всякий, кто смел ступить сюда, тут же обрывал нить своей жизни.
– Урок истории мне ни к чему, – одернула Николь. – Я спросила тебя о другом.
– Но это относится к твоему вопросу, глупышка, – ответила Астарот и продолжила: – Этот дурак так возгордился своими победами, что намеревался подчинить себе все больше земель. Узнав о деве, что упала на землю под слезы и крик небес и которую в народе прозвали первой странницей, он вознамерился найти ее и подчинить силу богов себе. Его войска привели девушку, но она отказалась помогать. «Пока мое имя несет мир, клинок мой не познает крови невинных», – сказала она ему. Не приняв ее отказ, он велел убить девушку, а ее тело привязать к столбу в назидание всем, кто посмеет ослушаться его.
– И что же произошло дальше? – заинтригованно спросила Джоанна.
– Он праздновал очередную победу со своими военачальниками, когда в зале появилась она – в окровавленных одеждах, но живая. Он так испугался, что стал молить ее о прощении на коленях, но первая странница была непреклонна. «Когда я вернусь вновь, – сказала она, – это место станет пеплом у твоих ног, а судьба обернется наказанием за бездушие».
– Мариас прокляла его? – предположила бессфера.
– Не совсем, – покачала головой Астарот. – Как даймон победоносной звезды, она способна даровать смертному удачу в битвах, а может ее и отнять. Спустя год войска этого человека были разбиты, а сам он обнищал настолько, что уже не мог позволить себе ни замок, ни нанять людей в услужение. Тогда Эйрена явилась к нему вновь. Чтобы снять с себя оковы ее слов, он поклялся перед богами, что более не встанет на путь власти. В качестве дара он оставил ей этот замок, а чтобы никто более не посмел претендовать на эту землю, Эйрена спрятала его магией. Только странники способны увидеть его, бессферы же видят лишь руины, напоминающие им о святости этого места.
– Но я же его увидела, – недоумевала Джоанна.
– Это потому, что на тебе остался след магии странника после перемещения.
– И к чему был этот апофеоз? Весь ответ можно было уложить в одно предложение, а не растягивать в душещипательную историю, Аста.
– Но ведь так интереснее, – с наивным удивлением ответила Астарот, оборачиваясь к Рэйдену. – Хорошая история всегда лучше сухого ответа. К слову, мы пришли.
Она остановилась около большой двустворчатой двери и с улыбкой обернулась к ребятам, терпеливо давая им время морально подготовиться. Однако размеренный стук ее тонкого каблука о каменный пол только сильнее усиливал волнение. Поджилки начинали трястись от осознания, что от знакомства с оставшимися Грехами и их предводительницей странников отделяет только эта дверь. И чем обернется эта встреча, никто не мог предположить заранее. Оставалось лишь надеяться, что обойдется без кровопролития.
Астарот выждала достаточно и решительным ударом распахнула дверь. От силы ее толчка створки ударились о стену, разнося по светлому залу громкое эхо. После полумрака коридора глаза ослепил яркий свет, подобный дню. Проморгавшись, Леон заметил, от чего он исходил: это были звезды, настоящие звезды, укутавшие высокий купол потолка белоснежным сиянием.
И под их светом в пустом зале стояли четверо Грехов. В развалившемся на ступенях в праздном безделье мужчине Леон узнал Малле. Тот скучающе крутил на пальце метательный нож с круглым кольцом в рукояти.
Остальных же Леон признал лишь по всплывшему в памяти описанию Рэйдена. Позвякивая золотыми браслетами, на ступени выше стояла Гремори. Восточная внешность в сочетании с богатым убранством наряда делали ее похожей на индийскую принцессу. И только золото глаз леденило душу своим холодом.
Чуть поодаль от всех держался загорелый крепко сложенный мужчина. Пожалуй, он казался самым спокойным в этом зале. Хмурые от природы глаза с черно-красным переливом смотрели без какой-либо доли интереса. Длинные распущенные волосы цвета свежей крови ниспадали на мускулистую грудь, обтянутую серой кофтой. Да и в целом Андра выглядел весьма просто на фоне роскошно одетых Грехов. Чувствовалось его нежелание выделяться и показывать свое превосходство.
Завидев следующего Греха, Ситри радостно сорвались с места и, перескакивая мраморные ступени, довольно уселись у белоснежных ботинок. Однако молодой человек даже не обратил на них внимания. Полные надменности сиреневые глаза смотрели прямо на гостей. Не оставалось сомнений, это был Грех Гордыни – Гласеа Лаболас. Гласеа был одет весьма строго – в белый костюм, сочетающийся с цветом пепельных волос, что очень точно передавал его рациональный подход к жизни. Встретившись взглядом с Леоном, Гласеа хмыкнул и безразлично отвернулся. Странник не показался ему достойным внимания.
Наконец Леон позволил себе взглянуть на ту, с которой все началось. Он понимал, что мгновенно поддастся гневу, но оттягивать неизбежное больше не мог.
Эйрена гордо восседала на широком каменном троне. Оружия при себе она не держала, но, как и прежде, была облачена в доспехи поверх черного платья. Белые волосы, что так отчетливо помнил Леон из воспоминаний клинка, теперь были отравлены чернотой совершенных ей злодеяний. Глядя на нее, юноша осознал, почему люди называют ее Железной королевой: верхнюю половину лица она прятала за внушительной металлической маской с устремленными вверх, подобно лучам солнца, шипами.
Эйрена хранила молчание. Леон чувствовал тяжесть взгляда и все же не позволил себе отвернуться. Это было подобно встрече с диким зверем: стоит отвести глаза, и ты проиграл.
– Ну и ну! – присвистнул Малле. – И кого же наша Аста заманила сюда? Пришел отдать мне второй глаз в коллекцию, Рэйден?
– Захлопни свою гнилую пасть, Малле! – прорычал Рэйден. – А то начинает пованивать безумием.
Неясно, что в словах даймона развеселило Греха Алчности. Малле рассмеялся, и в темных глазах вспыхнула опасная искра, не сулящая ничего хорошего.
– Помнишь, что я сказал тебе в ту ночь три года назад? – Он вновь начал крутить на пальце нож. – Когда ты умрешь, в этих глазах пропадет чарующий блеск, так не лучше ли их взять тому, кто сможет по достоинству оценить их великолепие?
– Стоит ли напомнить, что ты уже пытался убить меня? – оскалился Кассерген. – Или, может, спросишь у своего друга Бергемы, чем закончилась та попытка?
Малле хмыкнул.
– Тогда ты тоже не воспринял мои слова всерьез…
– Прекрати, Малле! – грубо одернул его Андра. – Они здесь не для того, чтобы слушать о твоем извращенном увлечении.
– Твоя правда. – Малле безразлично развел руками. – Мне стоит поставить чайник и принести торт, или обойдемся, как в старые добрые времена, кровавой поножовщиной? Мне больше нравится второй вариант, но, если у кого-то слабый желудок, с радостью приму предложения без кровопускания.
– О боги! Заткнись уже! – С тяжелым вздохом Гремори закрыла лицо рукой. – Ты невыносим!
– Спасибо, – воодушевленно принял ее слова за комплимент Алчность, положив руку на сердце, а потом вмиг напустил надменную серьезность и взглянул на топчущихся у порога гостей: – Так зачем вы явились сюда, если не за тем, чтобы сдать мне эту голубоглазую псину на опыты?
Уверенность в голосе Малле подкупала и раздражала одновременно. Леону еще не доводилось видеть, чтобы кто-то позволял себе так вызывающе отзываться о Рэйдене. Не удивительно, что это злило даймона. Его кулаки сжались с такой силой, что вены обвязали побелевшие запястья выступающими нитями.