Плечом к плечу с ней встала Грех Зависти. Гремори изящным движением стянула охватывающий ее голень золотой браслет. От прикосновения он стал мягким и податливым, словно кнут, а оказавшись в руке, преобразился в тонкую острую леску с тяжелыми грузами в виде змеиных голов на краях.
Грех Гнева с усталым вздохом покосился на начинающуюся заварушку и закатил глаза, проклиная, что дискуссия пришла к подобной развязке. Пожалуй, ему было слишком лениво участвовать в ней. Он остался стоять на месте, хотя все присутствующие странники прекрасно понимали – присоединись он, и исход был бы предрешен, к радости одних и сожалению других.
Позицию невмешательства принял и Гласеа. Беспочвенное махание клинками ему наслаждения не доставляло. Он стал скрупулезно разглаживать складки на дорогой ткани пиджака, словно старался не замечать происходящего вокруг.
– Ну вот, кажется, примирительный торт подождет до следующего раза, – усмехнулся Малле и поднял кулак с зажатым в нем ножом. Он обратился к Эйрене: – Прикажете убить?
– Усмирить, – холодно поправила даймон.
– Жаль, – раздосадовано передернул плечами Грех Алчности.
В быстром замахе он занес руку с ножом, но когда отправил в полет, тот превратился в черные куски пепла, медленно затанцевавшие по воздуху.
– Испугались? – Страх в округлившихся глазах Николь и Викери стал подпитывать его ребячество. Это был театр одного актера: Малле стал заливаться надрывным хохотом и тут же мгновенно затих, глядя на ребят с пугающей коварной ухмылкой. – Ну и правильно!
Он щелкнул пальцами. Клинок вновь сверкнул в свете звезд, рассекая воздух с прежней скоростью, и вонзился в плечо Рэйдена, утопая в его теле по самую рукоять. Раздался испуганный неожиданностью вскрик Николь. Юная Аверлин подпрыгнула на месте, зажимая руками рот. От силы броска Кассергена повело назад, но он все же смог удержаться на ногах. Пальцы сжались вокруг тонкой рукояти, и, стиснув зубы в озлобленном оскале, Рэйден вырвал нож из тела.
Джоанна кинулась к брату. Зеленые глаза судорожно метались от клинка к обагренной кровью одежде. Несмотря на боль, Рэйден поднял голову и успокаивающе улыбнулся. Ему было приятно, что, даже зная, что он бессмертен, она продолжала беспокоиться.
– Но-но-но! – покачал пальцем Малле, читая в движениях Рэйдена желание запустить клинок обратно. – Пока на нем моя печать, тебе им не воспользоваться.
Он щелкнул пальцами, и обратившийся в пепел нож возник в его руках.
– Тогда воспользуюсь тем, что наверняка отсечет твою паучью голову!
Рэйден выхватил из ножен меч и кинулся на Малле. Лязг столкнувшегося металла сотряс зал. Даймон и Грех сцепились в схватке, словно оголодавшие волки за последний кусок мяса, а следом за ними в битву вступили и остальные. Как буйная несгибаемая стихия, разноцветные языки пламени рун столкнулись друг с другом, придавая силу оружию в их руках.
Леон бросился вперед. Он видел перед собой только надменную улыбку Эйрены, и ему так сильно хотелось сорвать ее с лица богини кровавыми каплями, что ярость начала затмевать взор. Но юноша не успел даже добежать до ступеней: вокруг его ног обвилась золотая леска.
– Далеко собрался, мальчик?
– Слишком сложно запомнить мое имя? – не сдержал иронии в голосе Леон.
– Я не запоминаю имена глупцов.
Гремори резким движением потянула нить на себя, и Леон рухнул на пол, ударившись подбородком о холодный мрамор. Теплый металлический привкус выступил на языке – прикусил, но хотя бы челюсть осталась цела, правда, синяк красоваться будет добротный.
Леска затянулась в крепкую петлю на щиколотках, и чем сильнее тянула Зависть, тем больше она впивалась в сапоги, оставляя глубокий рубец на коричневой коже. Удивительно, сколько же сил скрывала в себе хрупкая на вид женщина: она без особых усилий стояла на месте и накручивала нить на локоть, оттаскивая Леона как можно дальше от трона госпожи.
Леон перекатился на спину и напрягся, стараясь подняться. Кажется, он успел уже прочувствовать каждую трещинку в каменном полу своими костями.
«Дьявол! Надо как-то выпутаться!»
Леон вспомнил про все еще зажатый в руке клинок. «Если он убивает богов, может, и разорвать созданное силой странника оружие сумеет?» – промелькнуло в мыслях. Леон вывернулся, насколько было возможно, и попытался достать лезвием до золотых пут. Выглядел он со стороны нелепо, словно извивающийся червяк.
Гремори видела, на какой необдуманный риск идет странник. Опасную игру затеял: одно неверное движение, и конец заточенной в его теле душе Гастиона. Ее рука дрогнула, и золотая нить ослабла, но этого мгновения хватило, чтобы Леон зацепил острием клинка переплетенные нити. Леска рассыпалась, и к ногам упала золотая голова змеи. Леон бросил взгляд на разгневанную Гремори и принялся отползать назад.
Однако странница злилась на него отнюдь не за испорченное оружие, а за глупое упорство. Она совсем не понимала его мотивы. Зачем идти на такие трудности ради столь незначительных, по ее мнению, целей?
Гремори взмахнула рукой, и золотое сияние рун собрало детали оружия воедино. Леон не горел желанием еще раз попасть в объятия острых пут. За его спиной разворачивалось сражение, и, вскочив на ноги, он бросился в самую гущу – туда, где Гремори не сможет схватить его, не рискуя навредить своим же. Вот только и Леон не мог как следует развернуться там без страха ранить клинком друзей. Пришлось спрятать оружие богов в сумке.
Беглым взглядом он окинул зал. Его друзьям приходилось нелегко.
Рэйден сдерживал напор Малле. Тот явно вошел во вкус: с лица не слезала улыбка, даже когда меч Рэйдена задевал кожу, оставляя жуткие кровоточащие порезы. Клинки со скрежетом перекрестились. Никто из них не желал сдавать позиции.
– Как в старые времена, Данталион? – с издевкой выдохнул Малле, оказавшись лицом к лицу с Кассергеном.
– Назвать их добрыми язык не повернулся, Валефор? – парировал вопросом Рэйден и отскочил в сторону.
Рэйден сделал подсечку, но тело Малле рассыпалось пеплом, прежде чем он успел сбить его с ног. Холодок ветра пробежал по спине. Как он и думал – Малле пал столь низко, что решил напасть по спины. Клинки вновь столкнулись, и сквозь перекрещенные лезвия он встретился с черной пустотой глаз Малле.
– Кому, как не тебе, знать, каким «добрым» словом я их вспоминаю!
Малле оттолкнул Рэйдена и пнул в живот. От силы окутавших его тело рун Кассергена отбросило в стену. За звоном в ушах даймон услышал хруст костей и треск кладки. Старый камень покрылся тонкой паутиной трещин и осыпался мелкой крошкой на пол. И все же, как бы ни была сильна боль, Кассерген нашел в себе силы подняться.
Малле направлялся к нему хищной спокойной походкой, за которой непременно последовал бы тяжелый удар. Вот только взгляд Рэйдена приковало полное решимости и воинственной страсти разноцветное сияние далеко за его спиной. С этим же его охватил и страх, что Леон вмешается. В отличие от остальных Грехов, которыми двигало желание лишь сломить буйный нрав странников, мотив Малле был откровенно ясен: он желал убить Рэйдена. И вряд ли бы он умерил пыл, если бы Самаэлис встал на его пути.
Глядя в глаза Леону, Рэйден предупреждающе покачал головой. Их с Малле битва была за гранью общей схватки, в ней таился личный мотив ненависти друг к другу. Вмешавшись, Леон скорее поставил бы себя под удар, чем помог. И он понимал это. Знал, что Рэйден будет защищать его, рискуя собственной шкурой. Этого Леон допустить не мог. В зале были те, кому его участие было куда нужнее.
Близнецы Ситри зажали Николь и Викери с обеих сторон. Лезвия металлических когтей рвали кожу вместе с одеждой, и ребята даже не успевали парировать удары – близнецы передвигались слишком быстро. Куда ни поверни голову, Ситри всегда находились с другой стороны вне зоны досягаемости.
– Вот же Самигинины дети! – выругался Викери, размахивая мечом.
Но Ситри были проворны, как цирковые акробаты, и ловко проворачивали целые номера над их головами, не забывая скорчить проказливые мордашки. Они открыто издевались над беспомощностью молодых странников.
Мальчик налетел на Викери, но тот, почувствовав неладное, пригнулся и перехватил его за руку, мощным ударом заваливая на пол.
– Уже не так весело? – поинтересовался у него Вик, видя, как багровеет лицо Греха.
Но мальчик не поддался на провокацию – тощие ноги обхватили Викери за шею и стали душить.
– Отпусти! – прорычал Викери. В глазах вспыхнуло непреклонное синее пламя.
Ситри удивленно наклонил голову. Хватка мальца ослабла, и Николь, схватив того за кофту, отшвырнула в сторону. На ее ремне все еще висел клинок, подаренный Джоанной, но воспользоваться им она так и не решилась. Напрасно. Девочка Ситри уже наставила на нее когти.
Леон кинулся на помощь. Скользя подошвами по гладком полу, он буквально налетел на девочку Ситри, выбивая землю у нее из-под ног. С болезненным шипением она ударилась головой о край лестницы и, приподнявшись, ошарашено коснулась окровавленной вмятины на затылке. На пальцах заалела вполне человеческая кровь. Ее брат, стоя с противоположной стороны, также ощутил невыносимую боль. Он стиснул голову руками и согнулся пополам.
– Что это с ним? – пораженно хлопнул ртом Викери.
– Кажется, они связаны! – Николь ткнула пальцем в упавшего на колени мальчика. – Смотри… на его голове!
Юноши присмотрелись. Николь оказалась права: на затылке мальчишки зияло окровавленное пятно.
– Значит, убьем одного, и второй последует за ним? – подвел итог Леон. – Удобно!
Однако после его слов Ситри мгновенно вскочили и развели в стороны руки, готовясь напасть.
– Плохи наши дела, – заметил Викери, столкнувшись спина к спине с Леоном и Николь. – Кажется, они оклемались!
– Наши дела никогда и не были хорошими, – уверил Леон и обрушил удар на одного из близнецов.
Но мальчик Ситри ловко увернулся. Металлические когти крепкой хваткой впились в бедро Леона, оставляя разорванный след пятерни на брюках. Странник едва сдержал возглас. Слезы заволокли глаза, но он успел вцепиться в воротник Греха и откинуть от себя. Однако даже отбитые о пол колени не заставили угаснуть ярость в глазах мальчишки.