— Всех Остапенко я знал, всех.
— Михаил Иванович, расскажите нам о них, — взмолилась я.
— Чего ж не рассказать, если я столько лет со Степаном дружбу водил, — охотно согласился Михаил Иванович и предложил: — Пойдемте в парк? Посидим в тени. Солнце сегодня по-летнему припекает. А я, если честно, от жары в Египте устал.
С нашей стороны возражений не было. Перед бюветом было шумно: играла музыка, толпами ходили люди. Конечно же, в такой обстановке не до откровенных бесед.
— Когда-то Остапенко жили в Дрогобыче. Родители Степана были нашими соседями. Дружно жили, ничего не скажу. Степан был меня старше лет на пять, рослый, красивый, всегда за меня заступался. После школы он пошел в армию. Вернулся — женился. Мария, жена Степана, была родом из Трускавца. Сюда и переехали молодые. Вскоре Василь родился — и начались проблемы. Марии никогда не хватало денег. Степан, обеспечивая семью, крутился как белка в колесе. В армии он в стройбате служил, стал классным строителем. Мотался по селам, ставил с хлопцами дома, сараи, коровники. Сына и жену Степан видел редко. И надо заметить, домой возвращался без особой радости. Мария славилась сварливым характером, была еще та эгоистка и жадюга. Откуда знаю? Родители Степана моим родителям на невестку жаловались. Не нравилась она им. Степана жалели и вместе с тем осуждали. Другой давно бы своей жене кулаком норов выправил, а этот — нет. Все ей: «Марусенька, Марусенька, зiронька, пташка». Пташка… Сорока она и кукушка! Вот кто! Сорока потому, что деньги почти все на себя тратила. А кукушка потому, что Ваське внимания никакого не уделяла. Малец больше у бабушки с дедушкой в Дрогобыче сидел, нежели с родной мамочкой. К школе, правда, она его забрала, но толку? Как былинка в поле рос. Сам в школу ходил, сам приходил, сам себе готовил еду — так незаметно и вырос. Учился плохо — да это и понятно, с ребенком заниматься надо. После школы никуда не поступил, пошел в армию. Отслужил, бизнесом занялся (как многие у нас, из Польши стал возить джинсы). Потом к Оксане прибился. Маруська все эти годы по подружкам слонялась, вечерами любила по Трускавцу пройтись — приключений искала. Может, и изменяла Степану. Об этом он родителям не рассказывал. А потом Марусе захотелось новую квартиру: тесно вдруг стало жить в однокомнатной. Годы настали перестроечные, за границу людей начали выпускать. Степана решено было отправить на заработки через Польшу в Германию. В Польше у Марии были какие-то родственники, они и прислали ему вызов. Сдается мне, что Степан дернул в Германию с превеликой радостью. Но в Германии долго не задержался — переехал в Голландию. Там устроился на работу к одной вдове, у которой от мужа осталась фирма, что-то вроде наших агентств «Муж на час». Кому-то требуется картину повесить, кому-то кран починить, кому-то собаку выкупать. Степан все это делал и у хозяйки был на таком хорошем счету, что она поставила его начальником над остальными работниками, а потом и вовсе женила на себе — понравился он ей очень. А почему нет? Из себя мужик видный. Высокий, мускулистый, шевелюру не растерял в схватках с Марией и годами. К тому же работящий и неизбалованный. Став хозяином, Степан развернулся — организовал строительную фирму. Короче, капитал своей голландской женушки преумножил во много раз.
— Позвольте, а Мария? Она ему дала развод?
— А от нее согласие и не требовалось. Василь вырос, сам зарабатывал, об алиментах вопрос не стоял. Три раза на суд Мария не явилась — их и развели. А вскоре она вообще умерла — инфаркт. Вот так: гуляла, порхала как бабочка, и умерла в одночасье. На похороны Степан приехал — деньги привез, но после похорон его никто в Трускавце не видел. Пару раз, пока были живы родители, он приезжал в Дрогобыч. А как старики умерли, дорогу в Украину забыл.
— И что, с сыном он не поддерживал отношений?
— Дело в том, что Василь вырос — копия Марии. Едва узнал, что у папеньки в Голландии дом и солидная фирма, деньги начал бесстыдно клянчить, якобы на развитие бизнеса. Степан знал, каким Васька обалдуем рос, ему давать все едино что в прорву, вот и не давал. Васька обиделся и перестал с отцом общаться. И тот, в свою очередь, вычеркнул из жизни сына, — вздохнул рассказчик.
— И все равно, надо отцу сообщить о смерти сына, — сказала Алина. — Михаил Иванович, вы знаете адрес Степана? Хорошо бы по телефону ему позвонить, чтобы на похороны успел.
— Нет, не знаю я номера телефона, — мотнул головой наш собеседник. — Да и не приедет он.
— Такая обида? Но ведь смерть прощает все.
— Возможно, но звонить я не буду. — Михаил Иванович резко поднялся и стал прощаться. — Пойду я. Сыро здесь. Немного посидел, и суставы разболелись. А вам, дамочки, всего хорошего желаю. Привет передавайте Оксане. Несколько раз с ней общался. Хорошая она женщина. Поддержите ее.
— Обязательно передадим привет и поддержим, — пообещала я.
Михаил Иванович скрылся за поворотом извилистой дорожки. Проводив его взглядом, Алина сказала:
— У меня ощущение, что старик нам чего-то недоговорил.
— Думаешь?
— Он знает, где искать Степана, и намеренно не сказал нам адрес. Заметила, как он скомкал разговор, когда речь зашла о том, чтобы оповестить Степана о смерти сына?
— Заметила, — кивнула я. — Но почему?
— Не знаю, а если и о смерти Василя ему что-то известно? — задумчиво произнесла Алина.
Вдруг она сорвалась с лавки и побежала по аллее догонять Михаила Ивановича.
— Ты куда? — заорала я ей вслед.
— Спросить, как он на «Рамзесе» оказался.
Догнала я Алину, когда та стояла рядом с Михаилом Ивановичем, крепко держа его за руку. А он и не собирался вырываться, смотрел на Алину несколько иронично и снисходительно.
— Зачем я поехал в Египет? — переспросил он. — А вы зачем поехали?
— Нас попросила об этом Оксана, — сказала я. — Мы ее подруги.
— Понятно, — кивнул скрытный дядечка.
— А вы? Вы не ответили.
— Давно хотел побывать в Египте, — пожал он плечами.
Ответ был логичный, но он нас не устраивал.
— Скажете, что случайно оказались в компании Василя и его двух жен? — наседала настырная Алина.
— Да я и сам не понимаю, как столько земляков на корабле собралось, — скроил хитрец недоуменное лицо.
— А путевочку вы где покупали?
— В Дрогобыче, турфирма «Планета плюс».
— Вот как? В Дрогобыче? — повторила за ним Алина.
Я дернула ее за рукав. Лично у меня Михаил Иванович никаких подозрений не вызывал. Действительно, почему бы человеку на старости лет куда-то не съездить? А то, что с Василем оказался на одном судне, — совпадение. На «Рамзесе» были и другие украинцы. Все убийцы? Нет, конечно.
Но, похоже, у моей подруги было иное мнение.
— Михаил Иванович, а вы чем занимаетесь? — продолжала допытываться она.
— Я? Да так, строю помаленьку. У нас, западных украинцев, это наследственная профессия. Горы и леса вокруг.
— Что строите?
— Что придется. Вы меня извините, но у меня через двадцать минут автобус.
Михаил Иванович развел руками, улыбнулся нам на прощание и зашагал прочь. На этот раз Алина за ним бежать не стала.
Глава 17
— Ты в чем-то его подозреваешь? — спросила я Алину. У нее было очень сосредоточенное лицо.
— Да, и во многом.
— В чем конкретно?
— А разве он не мог убить Василя?
— Алина… — протянула я. — Как тебе такое в голову пришло? Старик производит исключительно положительное впечатление.
— А почему убийца должен выглядеть омерзительно? Даже маньяки выглядят вполне нормально. А тут убийство могло быть совершенно непредумышленным.
— Как можно убить ножом, да еще в сердце, спонтанно?
— В этом ты права. Но и Михаил Иванович не похож на типа с неустойчивой психикой, который, чуть что, выхватывает из кармана финку. Следовательно, непредумышленное убийство можно отбросить. А вот расчет или давняя обида … Надо хорошо расспросить о нем Оксану. Пошли в гостиницу.
— Пошли. Кстати, как там наша Степа? — Я достала из сумки мобильный телефон и набрала ее номер.
Степа почти сразу ответила. Ее голос сливался с шумом воды. Наверное, я ее выдернула прямо из душа.
— Алло, у меня все нормально, — скороговоркой и очень громко затараторила она. — Устроилась хорошо, у подруги. Когда буду выезжать домой, позвоню. Не трать деньги. — Далее последовал отбой. Понятно, что Степа, боясь откровенничать, говорила скорее для Рады, чем для меня.
— Ну что? — спросила Алина, не понимая, почему так быстро закончился разговор.
— Я думаю, она перезвонит.
И, правда, минут через двадцать, когда мы уже подходили к Оксаниной гостинице, в моей сумке заверещал мобильный телефон.
— Вы где? — спросила Степа.
— Возвращаемся домой.
— Составить компанию попить водички не хотите?
Я переглянулась с Алиной.
— У Степы определенно для нас есть новости.
Алина, соглашаясь, кивнула.
— Где встретимся?
— У музея, он находится напротив курортной поликлиники.
Пришлось вернуться — от курортной поликлиники мы отошли на приличное расстояние. Степа появилась минуты через три. Дом Рады от источника находился дальше, нежели гостиница Оксаны.
— Ну что, поселилась? — вопросом встретили мы Степу.
— Да.
— Тогда рассказывай, — потребовала я.
— Идемте в парк. Там и расскажу. — Мы выбрали самую безлюдную дорожку, и Степа начала рассказывать: — Встретила меня Рада настороженно. Она вспомнила, что видела меня на «Рамзесе», слава богу, не в компании с вами. «Странно, что Василь не представил нас друг другу», — заметила Рада. Я ей выложила всю домашнюю заготовку. Потом она начала меня спрашивать об отце, то есть Степане Остапенко. Я врала на ходу. Сказала, что я — ошибка молодости своих родителей. Отец служил в армии и бегал в самоволку к моей матери. Так появилась на свет я. Признать он меня признал, но жениться на моей матери не захотел. Мать моя была по национальности русская, а на Западной Украине с русскими браки не приветствуются. В первый раз я увидела отца, когда мне было восемнадцать лет, тогда же познакомилась со сводным братом, с Василем. Отца я так и не простила, встреч с ним не искала, а вот с братом хотела подружиться. Несколько раз приезжала в Трускавец, но Оксана была ко мне недружелюбна, наверное, опасалась, что я буду настраивать Василя против нее. Так у меня и не сложились с ней нормальные отношения. Мне показалось, что Раду этот факт порадовал. Хотя не могу сказать, что она меня приняла с распростертыми объятиями. Ходит вокруг, присматривается, про отца выпытывает. Спрашивает, когда я домой собираюсь.