– Я рад, что тебе разрешили представлять его, – сказал Пол. – Думал, в твоей фирме будут против.
– По времени удачно совпало. Мы как раз закончили несколько больших дел, – усмехнулась она. – Убедить их было не очень сложно. Такие дела попадаются не так уж часто.
Пол расслышал в ее голосе азарт. Еще учась на юридическом факультете, она была ярым противником смертной казни по причинам как нравственным, так и личным. Из всех предложений, которые поступили ей после работы на должности секретаря в Верховном суде, она выбрала место в «Мейсон энд Вагнер», потому что они поддерживали «Проект Невиновность» – организацию, занимавшуюся реабилитацией невинно осужденных, – и вели апелляционные дела приговоренных к высшей мере pro bono[35]. Дело Исмаила, хоть и требовало большого вложения труда, было для фирмы беспроигрышным благодаря широкому освещению в масс-медиа и вероятности – всегда заманчивой для адвокатов защиты – доказать то, что за стрельбой стоит нечто большее, чем говорит правительство.
Меган постучала лыжами друг о друга, сбросив с них комки снега.
– Я больше боялась, что Исмаил на это не согласится. Думала, он будет подозрительным, а он просто удивился. Судья указал ему на мою связь с тобой, но он и глазом не моргнул. Принял предложение сразу.
Пол покосился на нее.
– У него не было выбора. Вопрос стоял так: либо ты, либо государственный защитник. – Помолчав, он спросил: – Он обо мне говорит?
Ее глаза заблестели.
– Ты же знаешь, я на этот вопрос не могу ответить. Но от тюремщиков я слышала, что он пьет «пепси» каждый день. Она ему нравится больше, чем тюремный чай.
Пол усмехнулся. Ни одно другое человеческое существо не вызывало у него больше противоречивых чувств, чем Исмаил. Воспоминания о пирате рождали в нем гремучую смесь из растерянности, грусти, любопытства и злости с примесью подсознательного чувства вины. В глубине души он побаивался, что, передав дело сестре, он предал семью Паркеров.
Меган словно прочитала его мысли.
– Как Квентин? – осторожно спросила она.
Пол посмотрел на гору.
– Мэри говорит, идет на поправку. Когда он начал дышать самостоятельно, его перевели в реабилитацию. Способности постепенно возвращаются к нему, но врачи не знают, восстановится ли он полностью. При травмах мозга это невозможно предугадать.
Меган медленно кивнула:
– А Ванесса?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Я не разговаривал с ней после похорон Дэниела.
Паркеры провели поминальную службу в воскресенье перед Днем Благодарения, и Пол едва не пропустил ее. Несколько дней он спорил с Мэри Паттерсон, что расстроит Ванессу больше: личное знакомство с ним или его отсутствие на службе. В последнюю минуту он уступил интуиции своей коллеги и присоединился к ней в церкви Святой Марии в Аннаполисе. Вид закрытого гроба, окруженного фотографиями Дэниела, едва не лишил его самообладания. Он сел в заднем ряду и попытался не думать о том, как нарисованные звезды на потолке храма напоминают ему о «Геттисберге».
Первый раз он заметил Ванессу далеко за рядами скамеек. Она оказалась моложе, чем он ожидал, и красивее: фарфоровая кожа, рыжие волосы частично скрыты широкополой шляпой. Соболезнования присутствующих она принимала с достоинством, но лицо ее было напряжено, глаза поблескивали от слез. Когда она села, злость захлестнула его. «Всего этого можно было избежать. Если бы только Редман послушал меня, если бы только Исмаил не спустил курок, Дэниел остался бы жив, Квентин не попал бы в больницу, чтобы изображать там стойкость».
После службы он поспешил выйти из церкви, и они с Мэри поехали на кладбище. У могилы они оказались раньше остальных. Начавший накрапывать дождик загнал их под дуб. Через какое-то время появилась Ванесса, она встала у могилы рядом с Кертисом и Ивонной – Пол знал их лица по фотографиям в новостях. Священник произнес короткую речь, после чего пришедшие проводить Дэниела поспешили покинуть раскисший холм и спрятаться в машинах.
Только тогда Пол подошел к Ванессе.
– Вы Пол, да? – спросила она, скользя взглядом по его лицу. – Я почему-то думала, что вы придете.
Этот миг был проникнут столь сильным чувством, что Пол даже не сразу придумал, что ответить. Они оба пересекли континенты и океаны, чтобы спасти Дэниела и Квентина, но все их усилия в конце концов оказались тщетными. Он взял ее руку в перчатке и позволил своей внутренней боли выплеснуться наружу. Не было подходящих слов, да и все слова казались лишними. Заговорил он только потому, что должен был, и еще потому, что она этого заслуживала. Она заслуживала намного большего.
– Ваш муж был смелым человеком, – произнес он, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Я пришел почтить его. И еще для того, чтобы сказать вам: мне очень жаль, что так произошло.
Она вытерла скатившуюся по щеке слезу.
– Вы дали нам шанс. Это не вы спускали курок.
Ее прощение не тронуло его сердца. Не имело значения, что она не винит его. Он сам себя винил.
– Если я могу что-то сделать для вас или для Квентина… – сказал он, оставив предложение незаконченным. Он не знал, какой помощи она могла у него попросить, но своим предложением хотел показать, что ему не безразлична их судьба.
Она с трудом улыбнулась.
– Спасибо, – сказала Ванесса и, пожав ему руку, отвернулась.
Голос Меган вырвал его из задумчивости:
– Мы наверху.
Пол стряхнул пелену воспоминаний, спрыгнул с подъемника, отъехал от него и остановился. Набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул облачко пара. Наполненный снегом воздух пах елями и соснами.
– А что с Саймоном? – спросил он. – Как можно в такой день сидеть дома?
– Что я могу сказать? – с улыбкой ответила Меган. – Он фотограф. Ему захотелось сделать несколько черно-белых фотографий.
– Ну, ему же хуже, – сказал Пол. – Куда пойдем?
– Давай что-нибудь сделаем вместе. Может, отправимся на Рейвен-ридж?
Он посмотрел на укутанную снежной вуалью долину, раскинувшуюся внизу.
– Спорим, я быстрее спущусь, – сказал он и оттолкнулся палками.
В неподвижном морозном воздухе ее смех прозвучал звоном колокольчиков.
– Еще чего! – воскликнула она и весь спуск не отставала от него.
В тот вечер Пол надел серые джинсы и темный кашемировый блейзер – так он пытался слиться с цветом бивер-крикского общества – и спустился на лифте в фойе гостиницы, чтобы пообедать с Саймоном и Меган. Они остановились в «Ритц Карлтоне», что в Бэчелорс-галч. Это был образец роскоши в нео-деревенском стиле, в котором деревянные балки и каменные стены охотничьего домика соединялись с уютной интимной атмосферой швейцарского шале. Как и почти все в мире Меган, для Пола это было слишком дорогое место, но он отказался от ее предложения оплатить его номер. Может, он и на государственной службе, но не нищий.
Он шел по коридору к бару «Буффало», где ожидал найти Саймона беседующим с официанткой, а Меган – посматривающей на часы. «Странно», – подумал он, не увидев их там. Его сестра всегда отличалась пунктуальностью, а он, как и думал, опоздал на несколько минут. Несмотря на все заверения Меган в том, что на него никто здесь не обращает внимания, он чувствовал себя, как Джек в «Титанике»: обычный парень в чужой одежде, оказавшийся в обществе, которое он презирает и которым восхищается.
Заняв место у барной стойки, Пол заказал мартини. Прошло пять минут, потом десять. Он проверил свой «блэкберри», но ни звонков, ни сообщений от Меган не было. Допив напиток, он заказал еще один. Перехватив несколько взглядов привлекательной женщины, сидевшей в другом конце бара, он забеспокоился: а вдруг бармен передаст ему записку с номером апартаментов? Когда-то с ним такое происходило, и однажды он поддался искушению. Повторять тот случай ему не хотелось.
Через пятнадцать минут он решил: что-то стряслось. Он попросил чек, подумывая, не заказать ли обед в номер, но потом услышал ее голос. Подняв глаза, Пол увидел идущую к нему Меган в черном платье без рукавов и в туфлях на высоком каблуке.
– Где Саймон? – спросил он, приветствуя ее поцелуем в щеку.
– Он не придет, – ответила она тоном, выдавшим ее огорчение. – Давай сядем.
Их провели к столику у зеркального окна, за которым просматривался заснеженный дворик. Вскоре официант принес меню. Он посоветовал им блюдо вечера – что-то экзотическое, с мясом антилопы, – и вручил Полу винную карту.
– Принесите нам бутылку «Романе-конти ла таш» две тысячи пятого года, – сказала Меган.
– Прекрасный выбор, мадам, – ответил официант и удалился.
Пол вскинул бровь, рассматривая сестру.
– И почему у меня такое впечатление, что ты заказала самое дорогое вино из списка?
– Потому что так и есть, – просто ответила она. – Счет пойдет на наш номер. Будет оплачен с его карточки.
Пол отложил меню.
– Если не хочешь, можешь не говорить об этом, – сказал он, хоть и знал, что эти слова – обычная формальность. Она для него была открытой книгой, так же, как он для нее.
Она провела пальцами по салфетке, и он заметил, что на ее руке нет обручального кольца.
– Он сегодня не хотел кататься еще по одной причине, – объяснила она. – Я поймала его, когда он мило беседовал со своей ученицей по «Скайпу». Я спросила, спит ли он с ней, и он не стал отрицать. Тогда я взорвалась. Сказала, что уйду от него, если он не покончит с этим. Сегодня днем он уехал домой. Не знаю, вернется он или нет.
Внутри у Пола все сжалось.
– О, Мег…
Она сокрушенно вздохнула:
– Он обещал, что его… увлечения никогда не помешают нашим отношениям. И я, дура, поверила ему. Господи, и это на Рождество!
Пол кивнул, одновременно взбешенный тем, что Саймон мог так беспардонно обидеть ее, и радуясь, что этот разговор у них наконец состоялся.
– Можешь пожить у меня, – пошутил он. – Конечно, для тебя это будет маленький ш