Ванессе, судя по всему, тоже. Когда они обменялись забавными рассказами о жизни в округе Колумбия, она устремила на него смелый взгляд и спросила тоном, не приемлющим ничего, кроме правдивого ответа:
– Вы были женаты?
– Очень давно, – сказал он, глядя, как ветер играет ее волосами. – У нас были сложные отношения.
– А разве бывает иначе? Все мы непростые люди.
Он склонил голову, заинтригованный ее откровенностью.
– Не знаю. Я больше не пробовал.
Она пытливо взглянула на него:
– Почему?
– Бюро держит на коротком поводке. Было бы несправедливо ввязывать в это кого-то еще.
«По крайней мере, я всегда этим оправдывался, – мысленно прибавил он. – Келли не выдержала, значит, и никто другой не выдержал бы».
Ванесса рассмеялась.
– Звучит довольно жалко. Разве вам не одиноко?
– Я стараюсь не зацикливаться на этом, – ответил он, подумав: «Не только у Теда что на уме, то и на языке».
Она посмотрела на Квентина, который направлял яхту в сторону Бей-бриджа.
По какой-то причине ее молчание заставило его оправдываться:
– Ну, так происходит. Когда занимаешься подобным делом, нельзя сбавлять темп. Это все равно что мчаться на «феррари» с максимальной скоростью.
На лице ее появилось сочувствие.
– Я понимаю. Среди моих пациентов много беженцев. Невозможно помочь всем. Всегда есть другая семья, которая в тебе нуждается. Раньше меня это удручало, но потом я научилась это принимать. Я ведь одна. Если я не позабочусь о себе, то не смогу позаботиться о других.
Он задумался над ее словами, удивляясь их сходству с доводами Меган. Но была и разница – Меган никогда не прислушивалась к собственному совету.
– Извините, – сказала Ванесса, поставив свою бутылку в держатель между ними. – Я не хотела вас поучать. – Она бросила на него игривый взгляд. – Давайте поднимемся на нос.
Он посмотрел на нее с любопытством.
– А я думал, на парусниках вас укачивает.
Она показала ему наклейку за ухом:
– Новейшее средство от укачивания. Я больше ничего не чувствую. – Она вышла на палубу, держась за экран. – Ну же.
Пол мельком взглянул на Квентина – что он подумает? Но юноша не обращал на них внимания. Он был поглощен миром Ариадны.
– Хорошо, – сказал он и пошел следом за Ванессой к носу. Они сели под стакселем «Относительности»; яхта раскачивалась и подпрыгивала на волнах.
Ванесса подняла лицо к солнцу.
– Я люблю эту бухту. Мне это место напоминает рай.
Пол посмотрел через воду на мост, потом в другую сторону, на Аннаполис. Они сидели так долго, что он уловил армат ее духов, смешанный с соленым запахом моря. Что делать с чувствами, которые его охватили, он не знал. После того как его брак распался, он захлопнул свое сердце, отдавая себя только тем людям, которые знали, что он им нужен, – людям на работе и людям в беде, – но так и не свыкся с этой пустотой. От природы он был человеком общительным. И, наверное, поэтому теперь он решился на серьезный шаг.
«Будь здесь и сейчас, – сказал он себе. – Будь здесь с ней. Не отказывайся от этого дара».
Проплыв под мостом, они развернулись и двинулись обратно. Как раз к их возвращению Тед успел приготовить банкет: вырезка, сладкий картофель, спаржа и сыр сан-андре с превосходным вирджинским красным вином под названием «Октагон». Они ели за круглым столом на террасе и наслаждались непринужденным разговором, в котором заправлял в основном Тед, наслаждавшийся своей ролью хозяина.
Квентин с Ариадной с аппетитом уплели свои порции, после чего начали развлекать их рассказами о жизни в южной части Тихого океана. Пол слушал их как зачарованный, порой не замечая того момента, когда Квентин замолкал, а Ариадна подхватывала его рассказ. Они обменивались шутками, с легкостью перебивали друг друга и заканчивали друг за друга предложения. «Неудивительно, что она нравится Ванессе, – подумал он. – Она очаровательна».
– Вы, должно быть, скучаете по семье, – сказал Пол, покончив с последним кусочком филе.
Ариадна кивнула, весело блеснув глазами:
– Моя мама не знает, чем заняться, когда меня нет рядом. Она через пару недель приедет в гости.
– А мы отправимся в Австралию… когда суд закончится, – добавил Квентин. Паузы в его речи уже были почти незаметны.
Пол посмотрел на Ванессу:
– И вы?
Она покачала головой:
– Нет, только они вдвоем. Я им буду мешать.
– В какой колледж собираетесь? – спросил Квентина Пол.
– Сент-Джонс, – уверенно ответил юноша. – Я хочу остаться… в Аннаполисе.
Ариадна рассмеялась:
– Он собирается четыре года плавать, пока я буду учиться за двоих.
– Она хочет быть… врачом, – пояснил Квентин. – Но мы еще сходим в кругосветное плавание… прежде чем она поступит в аспирантуру.
Пол был поражен. Он посмотрел на Ванессу и увидел, что ее одолевают опасения, но она ничего не сказала, не попыталась отговорить их.
– И сколько оно может продлиться? – спросил он.
– Если следовать южным маршрутом вокруг великих мысов, можно управиться за год, – сказала Ариадна.
Они еще какое-то время поболтали, смакуя вино и наслаждаясь волшебной погодой. Когда солнце опустилось за дом, накрыв террасу тенью, Квентин в упор посмотрел на Пола:
– Не хочу навязываться… но не могли бы вы сыграть для нас?
Ариадна толкнул его локтем:
– Он только что поел.
Пол усмехнулся:
– Все в порядке. Что хотите услышать?
– Что угодно! – воскликнул Квентин.
– Это я могу, – ответил Пол, допивая вино.
Они перешли в гостиную, Пол сел за «Безендорфер», а остальные устроились на диване и креслах. Он старался не смотреть на Ванессу, но ничего не получалось. Она наблюдала за ним, и ее зеленые глаза блестели на свету. Он занес руки над клавишами, и грянула мощная аранжировка «Рапсодии в стиле блюз» Гершвина, от которой зазвенели окна и все засмеялись. После этого он сымпровизировал переход на «Пианиста» Билли Джоэла.
– Это нужно петь, – сказал Тед, хлопая в ладоши. – Это одна из моих любимых песен.
Пол покачал головой, но Ванесса поддержала его:
– Спойте нам, Пол.
Он поднял брови в притворном смятении, но не смог отказать ей, поэтому напрягся и запел, стараясь изо всех сил. Текст песни Пол знал, но до такого высоко регистра, как в оригинале, он не дотягивал, поэтому вынужден был перейти на фальцет. Это не имело никакого значения. В те минуты он потерял всякое чувство неловкости. Он дарил голос музыке, а музыка дарила голос мелодии его сердца.
Когда прозвучал финальный аккорд, он ответил на их аплодисменты кривой усмешкой. Затем посмотрел на Квентина и сказал:
– Все, с меня хватит. Теперь ваша очередь.
Молодой человек обменялся взглядом с Ванессой:
– Мам, поможешь мне?
– Ты и правда этого хочешь? – неохотно спросила она.
Он кивнул:
– Давай сыграем «Шехерезаду».
– Хорошо, – уступила она, и они направились к своим инструментам.
Пол словно загипнотизированный наблюдал за тем, как Ванесса положила скрипку под подбородок и вывела первые тревожные ноты прелюдии. Потом вступил Квентин, и ноты посыпались из рояля, как искры из огня. Они исполняли сонату, ее пальцы танцевали по грифу, его – по клавишам, пока солнце у них за спиной садилось за деревья. В их игре было какое-то единение, которое говорило о чем-то большем, чем музыка. «Они живы, – подумал он, заметив одинаковое выражение удовольствия на лицах матери и сына. – И они едины».
Когда они закончили, Тед воскликнул:
– Браво! Браво!
Ванесса застенчиво улыбнулась и положила скрипку.
– Спасибо, – сказала она.
Пол тоже улыбнулся и сделал мысленный снимок ее лица. Ему подумалось: «Что бы ни случилось, я не хочу забыть эти минуты».
И он точно знал, что не забудет.
Ванесса
Следующее утро Ванесса начала с того, что долго стояла под душем, чтобы горячий пар счистил паутину с ее ума и прояснил чувства по поводу вчерашнего дня. То, что начиналось как слабое мерцание в тот день, когда Пол сыграл Ноктюрн № 2 Шопена и вернул Квентину радость, разгорелось пламенем, которое она уже не могла не замечать. Да, она получила травму и травма эта сделала ее уязвимой, но она двадцать лет осваивала свою собственную психологию и стала достаточно искушенным специалистом, чтобы разглядеть ловушку. Пол Деррик не был похож на ловушку. Он был похож на хорошего человека, которому они на самом деле были небезразличны.
Она больше недели мучительно пыталась понять, можно ли его пригласить или еще слишком рано. Дэниела не было всего шесть месяцев. Она поговорила об этом с Астер, и подруга помогла ей понять саму суть ее страха: Кертис и Ивонна якобы посчитают, будто она обесчестила их сына.
– Они любят тебя, – заверила ее Астер. – Они хотят, чтобы ты была счастлива.
– Наверное, – ответила Ванесса не совсем уверенно.
– Дэниел сказал бы то же самое, – продолжила Астер. – Я убеждена.
Ванесса пожала плечами. Они с Дэниелом никогда не говорили о смерти. Она не знала почему, но предполагала, что на подсознательном уровне развод казался им более вероятным исходом.
Именно тогда Астер предложила ей выход, позаимствованный в ее культуре:
– В исламе вдова не имеет права оплакивать мужа больше четырех месяцев и десяти дней. Смерть – это конец только для мертвых. Жизнь должна продолжаться.
Пока вода постепенно наполняла ее теплом, Ванесса боролась с сомнением. Она до сих пор не понимала, что Дэниел сказал бы о Поле, но находила утешение в том, что, если бы Астер оказалась на ее месте, она бы не побоялась подружиться с ним. В конце концов, большего ей не надо. Пол ей нравился. Что-то в нем ее трогало. Он интересный собеседник, хотя и не любит говорить о своем прошлом. После всего нескольких встреч она почувствовала, что сердце у него глубокое, как океан. Он талантливый музыкант, то, как он чувствует инструмент, с лихвой возмещает отсутствие классического образования. И он любит Квентина. Она видела, с какой симпатией он смотрит на ее сына, и это более, чем что-либо другое, располагало ее к нему. Чутье подсказывало ей: Пол – однолюб, и когда его сердце к чему-то привяжется, он будет верен этому выбору до конца своих дней. Это качество она находила невероятно привлекательным. Она не понимала всего, что чувствовала, но точно знала: ей хочется увидеться с ним снова.