– Да, – подтвердил Мас.
– Если человеку яд попадает в глаза, знаете, к чему это приводит?
Мас пристально посмотрел на нее.
– Он слепнет.
Меган улыбнулась и следующие слова адресовала присяжным:
– Мас, вызывающий слепоту. Как интригующе. – Увидев, что Клайд Баррингтон собирается возразить, она поспешила продолжить: – Гедеф, лидер вашей пиратской команды, приходился вам двоюродным братом, верно?
– Да, – ответил Мас. – Его отец и мой отец – братья.
– Вы были близки с Гедефом до его гибели?
Молодой сомалиец выпрямился.
– Он доверял мне.
– Но не вас он назначил командиром на второй лодке, не так ли? Это он поручил Афиареху.
Мас взглянул на Исмаила, и мышцы на его скулах напряглись.
– Афиарех хорошо говорил по-английски и отлично управлялся с оружием. Он был главным после Гедефа.
– И за это вы затаили обиду на Афиареха, верно? Вы до сих пор на него в обиде.
– Нет, нет! – горячо возразил Мас.
На мысленном табло Меган добавила в свою пользу еще одно очко.
– Давайте поговорим о вашей семье. Правда ли, что отец Гедефа служил старшим офицером в Сомалийской национальной службе безопасности под руководством Сиада Барре?
– Да, – подтвердил Мас. – Он был близок к Барре.
– НСБ – это такой сомалийский эквивалент российского КГБ, я права?
– Да, – ответил Мас.
Меган покинула возвышение и подошла к свидетельской трибуне.
– Я кое-что почитала о режиме Барре. Правда ли, что представители НСБ похищали людей из домов среди ночи, лишали их свободы без суда и следствия и пытали, пока те не признавали себя шпионами?
Когда Мас услышал перевод, губы его растянулись в нервной улыбке.
– Я уверен, мой дядя не занимался такими вещами. Он хороший человек.
«Хороший – это понятие относительное», – мысленно отметила Меган.
– Отец Гедефа до сих пор является видным человеком в Сомали, не так ли?
– Он бизнесмен, – ответил Мас. – Участвует в разных предприятиях, имеет интересы в сетях мобильной связи например, в службе денежных переводов хавала, занимается крупным рогатым скотом, грузоперевозками.
Меган сложила на груди руки.
– Правда ли, что помимо этого он был главным финансистом пиратской экспедиции Гедефа?
Улыбка Маса вдруг сделалась шире, он перевел взгляд в угол зала. «Черт меня побери, – подумала Меган, вспомнив человека в голубой клетчатой рубашке. – Исмаил был прав».
– Я не знаю, где взял деньги Гедеф, – наконец сказал Мас. – Мой дядя не преступник.
– А ваш отец? – спросила Меган. – Правда ли, что он вкладывал деньги в пиратство?
– Нет, нет, – улыбаясь во весь рот, ответил Мас.
– Правда ли, что многие ваши родственники вложили деньги в экспедицию Гедефа?
Мас покачал головой:
– Нет, нет, нет.
Меган сделала шаг вперед:
– Вы боитесь их, верно? Поэтому вы мне лжете.
– Нет, нет! – воскликнул Мас с бегающим взглядом.
Меган, изображая удивление, покачала головой.
– И у вас есть причины их бояться, да? Они считают, что вы их обокрали.
Мас с застывшей улыбкой на лице в изумлении уставился на нее.
– Вообще-то ваш дядя не просто пассивный наблюдатель, – продолжила она. – Он прислал представителя вашего клана в этот зал суда, и тот должен проследить за тем, что вы будете говорить.
Она повернулась и указала на место, где сидел человек в голубой клетчатой рубашке. От изумления у нее отвисла челюсть.
Человек исчез.
Все сидевшие в зале разом заговорили. Судья Маккензи на секунду застыла, потом дважды стукнула молотком по столу и призвала всех к тишине. Посмотрев на Меган, она подозвала к себе юристов. Меган подошла к судейскому месту вместе с Баррингтоном, который выглядел совершенно растерянным.
– Что все это значит? – шепотом осведомилась судья.
– Ваша честь, – сказала Меган, – у меня есть основания полагать, что этот свидетель защищает каких-то влиятельных людей в Сомали, людей, которые многое потеряют, если их уличат в связях с пиратами. Я имею право его обвинять. Он преступник и патологический лжец.
– Вам об этом известно? – спросила судья Баррингтона.
Обвинитель покачал головой:
– Я озадачен так же, как и вы, ваша честь.
– Вы заметили сомалийца в дальнем углу? – спросила Меган. – С моим клиентом он не связан, но приходил на суд каждый день. Сегодня утром он тоже был здесь. Но уже ушел.
Судья кивнула:
– Он вышел как раз перед тем, как вы задали вопрос.
– У меня нет доказательств, – сказала Меган, – но я уверена, что он из клана Маса.
– Это очень серьезные обвинения, – заметила судья. – Но к данному делу не относятся. Я не разрешу вести параллельное разбирательство. Пожалуйста, заканчивайте с этим поскорее. – Она повернулась к Баррингтону: – Клайд, найди кого-нибудь, пусть этим займутся. Не нравится мне это.
– Да, ваша честь, – почти одновременно произнесли Меган и Баррингтон.
Когда все снова разошлись по своим местам, Меган опять обратилась к Масу:
– Вы знакомы с человеком, который несколько минут назад сидел в углу зала?
Застывшая улыбка не исчезла с лица пирата.
– Каким человеком?
Меган переглянулась с судьей. Потом продолжила:
– Когда «Возрождение» находилось у вас в руках, вы звонили своему дяде по спутниковому телефону?
Мас посмотрел на нее с непониманием:
– Зачем мне было ему звонить?
– Вы просили Афиареха позвонить вашему дяде?
Мас взглянул на Исмаила и покачал головой:
– Майа. Афиарех был за старшего.
– Вы это говорили раньше, но я вам не верю. Ведь ваша история о перестрелке, которую вы изложили суду, – ложь, не так ли?
– Нет, нет, – возразил Мас, обращая улыбку к присяжным. – Я говорю правду.
– Правда ли, что Афиарех не убивал капитана? Это сделали вы.
Мас с вызовом тряхнул головой:
– Его убил Афиарех. Афиарех был в «Шабааб».
– Это еще одна ложь, не так ли? – бросила в ответ Меган. – Вам ведь известно, что Афиарех был похищен «Шабааб». Они заставляли его сражаться, но он сбежал.
Мас продолжал качать головой:
– Это сделал Афиарех. Афиарех застрелил капитана.
Меган посмотрела на присяжных и увидела, что они на ее стороне. Но им нужно было нечто большее – дымящийся автомат. Это единственное, чего она им дать не могла.
– Из какого оружия Афиарех стрелял в капитана? – спокойным тоном осведомилась она.
Пират пожал плечами:
– Не знаю.
– Из этого же оружия он стрелял в Квентина, которого вы называете Тимахой?
Мас прищурился:
– Не знаю.
Меган бросила на него убийственный взгляд.
– Если бы оказалось, что в капитана и в Тимаху стреляли из разного оружия, как бы вы это объяснили?
Мас не ответил на вопрос.
– Это сделал Афиарех, – сказал он. – Афиарех был в «Шабааб».
Меган взглянула на него с нескрываемым отвращением, потом взмахом руки отпустила его:
– К этому свидетелю я больше вопросов не имею.
Ванесса
Ванесса находила странным, что за двадцать лет брака с юристом она ни разу не побывала в суде. Сейчас она посещала не все заседания, а только те, которые предлагал Кертис. Она наблюдала за сменой свидетелей: капитан Мастерс, Пол Деррик, капитан «морских котиков», пират по прозвищу Мас, старшина «котиков», который первым поднялся на борт «Возрождения», пилот вертолета, который перенес Квентина на «Трумэн», доктор Альварес, который его оперировал, доктор Хенкок, констатировавший смерть Дэниела, и доктор Кард Аттауэй, эксперт из криминалистического отделения ФБР, который пришел к заключению, что стрельба велась из двух видов оружия. Остальные участники парада – пираты, матросы, следователи, техники и эксперты – ее не интересовали.
Иногда очередные свидетельские показания заставляли вскипеть ее кровь, иной раз ее сердце превращалось в лед, а бывало, что ей приходилось убегать в туалет, чтобы скрыть слезы. Через несколько дней она совсем запуталась и истощилась эмоционально. Показания Пола и учиненный Меган утомительный допрос капитана «морских котиков» и Маса окончательно замутили чистую реку ее суждений. В голове у нее звучал голос Исмаила: «Отходите, или мы пустим их на мясо!» Но теперь ей стала известна подоплека – то, что «Геттисберг» тайком приблизился к пиратам, когда последние пересчитывали деньги. Ее охватила безотчетная ненависть к капитану «морских котиков» и глубокая тревога по отношению к Масу. Что если все было так, как говорит Меган? Вдруг правительство судит не того человека?
Труднее всего было слушать, как врачи с «Трумэна» описывали раны Дэниела. Она так и не смогла себя заставить посмотреть на посмертные фотографии тела, но, судя по тому, как Кертис напрягся, а Ивонна заплакала, зрелище было ужасающее. С другой стороны, она была бесконечно благодарна военным врачам, которые спасли жизнь Квентину. То, чего они добились, вытаскивая ее сына, можно сказать, с того света, было сродни чуду. После допроса доктора Альвареса она встретила его в фойе и обняла.
– Не могу передать, как я вам признательна, – сказала она ему. – Благодаря вам у меня еще остается надежда.
После недели судебных разбирательств она стала проводить больше времени в Мэриленде, чем в Вирджинии. Когда не нужно было принимать пациентов, она оставалась дома, с Квентином и Ариадной. То, что начиналось как трепетная дружба, переросло в настоящий роман: глаза у них были с поволокой, они держались за руки и украдкой целовались. Доктор Гринберг предупреждал ее, что это произойдет, что рано или поздно в Квентине снова проснется сексуальность и он опять станет обычным юношей. Ванесса пыталась не задумываться о том, чем они занимаются, когда остаются одни, но у нее это плохо получалось. Поэтому она следила за тренировками Квентина, плавала вместе с ними и вообще старалась побольше держаться у них на виду, надеясь, что это слегка затормозит развитие их отношений. Она думала, что Квентина это будет раздражать, но, напротив, он почти всегда радовался ее присутствию. Словно раны лишили голоса те участки его мозга, которые заставляли его обижаться на нее.