Зато Квентину не нравилось то, что его исключают из судебного процесса. Он месяцами ждал суда, не только потому, что жаждал торжества справедливости, но еще и потому, что надеялся с его помощью убрать последние белые пятна из своей памяти. Но судья Маккензи запретила ему присутствовать среди зрителей – после того как решила, что он может выступить в качестве свидетеля. Приняв мнение доктора Гринберга о том, что его воспоминания соответствуют действительности, она тем не менее посчитала, что, если Квентин услышит рассказы других, это может существенно повлиять на его показания. Лишь в одном случае она сделала исключение: ему было позволено слушать показания Ванессы. Кертис пытался убедить Баррингтона вызывать Квентина первым, чтобы он мог присутствовать на последующих заседаниях, но обвинитель поступил с точностью до наоборот – поставил его в очереди последним, чтобы произвести впечатление на присяжных. Таким образом, Квентин оставался дома до середины июля, пока наконец не был вызван в суд.
Утром 16 июля они прибыли в здание суда все вместе: Ванесса шла справа от него, Ариадна слева, Кертис и Ивонна позади. На лифте они поднялись на третий этаж и пробрались сквозь толпу журналистов, юристов и наблюдателей к Первому залу. Ванесса опасалась, что какой-нибудь журналист начнет задавать Квентину вопросы, но никто не стал этого делать. Они просто провожали его взглядом и кивали, когда он проходил мимо.
В другом конце фойе она увидела Пола Деррика, он разговаривал с агентами Хьюиттом, Эскобидо и Мэтисоном. Встретив ее взгляд, он едва заметно улыбнулся. Она не встречалась и не общалась с ним с того дня, когда он дал показания. Улыбнувшись ему в ответ, Ванесса почувствовала, как на сердце у нее потеплело. «Я тоже рада вас видеть».
По просьбе Квентина они заняли места в первом ряду. Было видно, что он напряжен, как сдавленная пружина. Она понимала почему, в конце концов, она тоже нервничала, но видеть его таким взволнованным было тревожно. За месяцы, прошедшие после приезда Ариадны, он приобрел удивительную уверенность в себе, стал принимать каждый день таким, какой он есть, и не задумывался о том, чего нельзя было изменить. Единственным источником напряжения в оазисе его спокойствия были провалы в памяти, но даже их он по большому счету сумел отодвинуть на задний план, убедив себя, что его мозг исцелится вовремя, чтобы успеть рассказать присяжным, что он видел в день смерти отца. Однако этот день пришел, а он все еще ничего не вспомнил. Ванесса ощущала разочарование сына как свое собственное.
В десять часов судья Маккензи вошла в зал и заняла свое место.
– Мистер Баррингтон, – начала она, – правильно ли я понимаю, что вы хотите сегодня закончить дело?
Баррингтон встал:
– Да, ваша честь. Мы на это надеемся.
– Замечательно, – сказала судья. – Тогда приступим.
Баррингтон повернулся и встретился взглядом с Ванессой.
– Я вызываю Ванессу Паркер.
Ванесса встала и направилась к свидетельскому месту, поспешно проверив свой внешний вид: заколки на месте, губную помаду и тушь не забыла, платье не слишком высоко поднимается над коленями. Закончив проверку, она почувствовала некоторое облегчение. Ванесса села на скамью и сделала глубокий вдох, не замечая никого, кроме Клайда Баррингтона.
Обвинитель пожелал ей доброго утра и прошелся по вводным вопросам: общее состояние ее брака и семьи, истоки кругосветного путешествия – мечта, а не семейный кризис, о котором никто не знал, – несколько трогательных воспоминаний из тех девяти месяцев, которые Дэниел и Квентин провели в море. Наконец он дошел до захвата яхты.
– Когда вы впервые узнали, что «Возрождение» попало в руки пиратов? – спросил он.
– Мне позвонил мой свекор Кертис Паркер, – ответила она. – Он получил сигнал бедствия от моего мужа. Дэниел успел послать его до того, как пираты захватили яхту.
Баррингтон кивнул.
– Что вы сделали после этого?
Ей вспомнились ужас и неопределенность тех минут.
– Я старалась оставаться спокойной. Приехали Кертис с Ивонной, и Кертис использовал свои связи в правительстве, чтобы получить информацию. Военные начали действовать быстро, но они находились на другом конце мира. Прошло какое-то время.
– Опишите присяжным, каким было это время.
Она вздохнула.
– Мучительным. Но у меня была хорошая поддержка. ФБР прислало нам переговорщика, Мэри Паттерсон. Она прекрасно справилась со своей задачей. Еще Кертис нанял частную охранную фирму, чтобы помогать нам. Мы мало что могли сделать. А потом нам позвонил один из пиратов. Он назвался Ибрахимом и потребовал пять миллионов долларов.
Баррингтон сложил руки домиком под подбородком.
– Как вы ответили?
– Мы не знали, разрешит ли нам правительство вести переговоры. Но потом вмешались мой свекор и Пол Деррик. Правительство позволило нам заключить с пиратами сделку.
– Ваша семья сумела договориться с Ибрахимом?
Ванесса посмотрела на присяжных и увидела сочувственные взгляды. Среди них были такие же матери, как она. «Я справлюсь», – подумала Ванесса.
– Да. Кертис смог сбить сумму, и вышло чуть меньше двух миллионов долларов. Потом они с Ивонной собрали свои сбережения и я полетела в Кению, чтобы организовать передачу денег. Я была с охранниками на борту самолета, когда они сбросили пакет с деньгами.
– Когда проходила передача денег, вы видели кого-нибудь в кокпите «Возрождения»?
Ванесса с трудом сдержала слезы.
– Я видела Дэниела и Квентина с Ибрахимом. Я понимаю, его зовут не Ибрахим, а Исмаил. Я немного поговорила с ними. Они сказали мне, что у них все хорошо. Я сказала им… – Ванессу переполнили чувства, голос ее дрогнул. – Я сказала, что люблю их и… и что мы скоро увидимся.
– Пират, который называл себя Ибрахимом, находится в этом зале? – спросил Баррингтон.
– Да. – Она указала пальцем на Исмаила: – Вот он.
– Занесите в протокол, что свидетель опознала обвиняемого, – сказала судья Маккензи.
Баррингтон продолжил:
– Вы в тот раз разговаривали с Ибрахимом?
Ванесса кивнула:
– Да. Он сказал мне, чтобы я выполнила наше обещание, и тогда он выполнит свое.
– Вы это сделали?
– Да, – тихо произнесла она. – Я своими глазами видела, как они взяли пакет.
Баррингтон посмотрел на нее со скорбным видом.
– А он передал вам то, что обещал?
В тот же миг Ванесса снова оказалась в самолете со Стейном и Флинтом, они поднимались в небо над Сомали на фоне заходящего солнца. Она вспомнила свой звонок Полу, вспомнила свою просьбу и то, как доверилась Ибрахиму. Она закрыла глаза, охваченная воспоминаниями о том, что случилось после этого.
– Нет, – наконец промолвила она. – Не передал.
После паузы Баррингтон сказал:
– Мне неловко об этом спрашивать, миссис Паркер, но это важно для дела. Вам вернули деньги, которые вы передали пиратам?
Она кивнула, вспоминая ненастный декабрьский день, когда представитель ФБР вернул ей портфель с наличными.
– Вернули, но это не имеет никакого значения. Нам нужны были не деньги, а наши близкие.
Обвинитель бросил взгляд на присяжных.
– Разумеется.
Затем в течение получаса Баррингтон расспрашивал ее о последующих событиях: похоронах Дэниела, медицинской помощи Квентину, сложностях, возникших из-за повреждений его мозга. Она плакала, вспоминая день, когда Квентин понял, что его отец умер. Ванесса рассказала присяжным, как открытки и письма Дэниела помогли ему выйти из тупика отчаяния. А потом она рассказала им об Ариадне, о том, как она стала для него путеводной звездой и вдохновила его на новые плавания. Встретив взгляд девушки, она поняла, что до сих пор ни разу не говорила ей об этом. Она увидела, что Ариадна тоже плачет. «Мне нужно быть с ними более открытой, – подумала Ванесса. – Мне нужно быть со всеми более открытой».
– А правительство вернуло вам что-нибудь с яхты? Что-либо, принадлежавшее Дэниелу?
– Да, – кивнула Ванесса. – Шкатулку, которую ему подарил перед отплытием его отец.
Баррингтон взял коробочку у Кертиса и передал ее Ванессе.
– Эту шкатулку?
– Да. – Ванесса подняла ее, показывая присяжным. – Она из Занзибара.
– В шкатулке было что-нибудь? – мягко спросил Баррингтон.
– Там было письмо, – сказала она и, подняв крышку, вынула сложенные страницы. – Оно не закончено. Я бы прочитала его вам, но оно очень личное. Перед тем как Дэниел ушел в плавание, мы с ним переживали не лучшие времена. В этом письме он просит у меня прощения.
Выждав секунду, Баррингтон спросил:
– Может быть, вы хотите прочесть какое-нибудь другое письмо?
– Да, – ответила Ванесса и, когда Баррингтон взял письмо у Элдриджа Джордана, прибавила: – Это последнее письмо, которое Дэниел прислал мне перед захватом яхты. Оно давало мне надежду в самые тяжелые минуты.
Она вдохнула, чтобы собраться, и начала читать. Перед слушателями предстал Ла-Диг, каким его описывал Дэниел: солнце, песок, гранитные валуны, на которые взбирался Квентин, ветер, море и то ощущение свободы в беспокойном мире, которое они давали. Когда речь зашла о Квентине, она встретилась с ним взглядом и впервые произнесла эти слова ему:
Мальчик, который раньше ползал, как гусеница, превратился в бабочку. Он ожил, Ванесса. Я не встречал человека более живого, чем он. Он красив, он силен, он умен и талантлив. Оставшуюся часть пути он может преодолеть сам, и я не сомневаюсь, что он добрался бы до дома без меня.
И в этом я вижу больше твою заслугу, чем свою. Он, как и ты, видит сердца людей. Он глубоко сочувствует чужой боли. Когда-то я боролся с собой, чтобы полюбить его. Теперь я смотрю на него снизу вверх. Я бы хотел быть таким, как он. Может, когда-нибудь буду. Но, даже если это никогда не случится, меня утешает то, что хотя бы тут я никого не подвел. Я не подвел нашего сына.
Кем он станет в этой жизни? Только время знает. Но я верю, что своим детям он будет рассказывать истории лучше, чем та история, которую я рассказываю тебе сейчас. Он настолько пуленепробиваем, насколько это вообще дано человеку. Ничто не может его удержать. Он научился возвышаться над своими страхами.