— Я могу надеяться на то, что тот случай с подложным векселем... ну, вы помните, вы же сами меня допрашивали... что следствие по тому делу будет прекращено? — заискивающе спросил Бук-младший, подобострастно заглядывая под шляпу собеседнику. — В знак моей лояльности. В качестве награды за сообщение.
— Посмотрим, — многозначительно сказал гражданин в шляпе. — Может быть, — и, снисходительно потрепав Рони по щеке, удалился; Бук-младший тяжело вздохнул, сел на стул, и, обхватив голову руками, замер. Словно окаменел.
— Заложил, скотина, — от ярости у Мара сел голос. — Стукач! С-сволочь поганая... — дальше медальон начал выдавать такие матерные конструкции, которые привели бы в замешательство и бывалых портовых грузчиков; правда, Семён не понимал и половины из сказанного — Мар щедро использовал ругательства, позаимствованные им из других Миров, ругательства, которые ничего Семёну не говорили.
Не обращая внимания на вопли Мара, Семён на цыпочках поднялся на третий этаж: надо было сначала забрать браслет, а уж после думать, как отсюда удирать.
В мастерской было спокойно: Норти-старший сидел в стороне от ювелирного стола, с интересом разглядывая пистолет и что-то немелодично насвистывая себе под нос; горелка была выключена, инструменты разложены по местам; отремонтированный браслет лежал там же, на столе, на бумажной салфетке.
Осторожно прикрыв за собой дверь, Семён быстрым шагом направился к столу.
— Норти, я очень тороплюсь, — вполголоса произнёс Семён, прилаживая браслет рядом с часами, — ваш сын заложил меня полиментам. Дом окружён, транспортные заклинания блокированы. Вот такие, блин, дела, — защёлка встала на место и браслет надёжно обхватил Семёну руку.
— Что? — Норти Бук непонимающе уставился на Семёна. — Рони?
— Да, — Семён вынул из кошеля патрон, завёрнутый в кардинальское письмо. — Возьмите, — парень развернул бумагу, протянул мастеру боеприпас. — Как договаривались.
— Рони... заложил? — Норти взял патрон и растерянно посмотрел на Семёна. — Но почему?
— Проблемы с подложным векселем, — Семёну было не до подробных объяснений. — Мар, проверь дом! Можем ли мы отсюда удрать с транспортным заклинанием? Очень уж пробиваться с боем не хочется...
— Именно этим я как раз и занимаюсь последние несколько минут, — прервав поток ругани, неожиданно спокойно ответил медальон. — Глухо, Семён, глухо... Нет, какие-то лазейки есть, блокированы лишь общедоступные транспортные коды... все полностью блокированы! Но пока я разберусь с теми лазейками, пока подберу нужное заклинание, нас могут и повязать. Так что продержись как можно дольше, авось справлюсь... Да, кстати, — смотри, не вздумай выходить на улицу! Там нас таким колпаком могут накрыть, что вообще никаких шансов не останется. А здесь им дом мешает. Понятно?
— Понятно, — Семён обернулся, услышав характерный щелчок: Норти Бук, вставив патрон в ствол, собрал оружие. И с очень мрачным выражением на лице двинулся к выходу из мастерской.
— Эй, эй! — всполошился Семён. — Вы куда? Вот не надо в Тараса Бульбу играть, пистолет-то настоящий! Убьёте ведь дурака!
Норти Бук, глянув на Семёна, оскалился в жёсткой улыбке:
— С Рони я отдельно разберусь, по-отцовски. А пистолет... У меня в офисе гомункулус один в ванне лежит... заказной, вчера должны были забрать. Слишком много чего знает! Лишнего. — Норти скрылся за дверью.
— Ишь ты, они тут, оказывается, ещё и хаммунскулов изготавливают, — удивился Мар. — До чего разносторонний человек этот Норти Бук! Гений. Ежели не упекут его пожизненно в Исправительный Мир, то можно будет в случае чего снова к нему обратиться. Скажем, если нам самим хаммунскул потребуется. Иногда, Семён, весьма полезно иметь двойника... или раба-смертника. Вот, помню, был случай...
— Выход ищи! — рявкнул Семён. — Не отвлекайся!
Мар не ответил, не успел: внизу, под полом, раздался частый грохот выстрелов и протяжный звериный рёв. Чуть погодя с лестницы донеслись громкие крики и топот сапог; внизу что-то громко ухнуло и пол под ногами Семёна вздрогнул.
— Тьфу ты, — в сердцах сплюнул Семён, — не успел ты, Мар!
— Сейчас-сейчас, — суетливо ответил медальон, — секундочку...
Но у Мара не осталось и секундочки.
Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы Семён успел всё осмыслить и принять какое-либо обдуманное решение: в дверь хлынули бойцы-полименты, в натянутых на лица синих шапочках-масках и синих же комбинезонах; на Семёна немедленно уставилось с десяток ярко светящихся трубочек-лучемётов; из-за спин бойцов, с лестницы, кто-то кричал далёким гулким голосом:
— Живьём вора брать! Живьём! Не стрелять!
— Руки вверх, падаль, не шевелиться! — не слушая криков за спиной, истошно проорал Семёну один из бойцов. — Сожжём, пля!
— Рви кардинальское письмо! — не менее истошно завопил Мар. — Письмо! Оно у тебя в руке! Там особое транспортное заклинание! Рви!!! Я ставлю защиту!
Семён резко порвал письмо напополам; в тот же миг бойцы открыли огонь: ослепительно яркие лучи ударили Семёну в лицо и грудь. Почти ударили.
Семён прищурил глаза: лучи упёрлись в поставленную Маром защиту, в зеркальную стенку, отгородившую бойцов от Семёна. Часть лучей отразились куда попало, часть, хоть и потускнев, но пробили защиту и... застыли, не достав до цели. Очень странно было видеть обрезанные пучки света у своего носа и груди; от лучей веяло таким нестерпимым жаром, что Семён невольно сделал шаг в сторону, потирая левую руку — браслет ни с того, ни с сего ощутимо нагрелся. Наверное, близко к огненному выстрелу оказался.
Бойцы не шевелились, лучи не удлинялись; в комнате стало тихо-тихо, как в склепе; обрывки порванного Семёном письма зависли в воздухе словно в невесомости.
Время остановилось.
— Что такое? — Семён поднёс медальон к лицу. — Мар, ты что сделал?! — Медальон не ответил.
— Да ничего особого он и не делал, — Семён обернулся на голос. — Это я время остановил. На некоторое время, ха-ха! Ничего каламбур получился, правда?
В кресле, больше похожем на трон, в проходе между ширмами и длинным столом, сидел Слимп. Собственной персоной.
Слимп ничуть не изменился с того момента, когда Семён видел его в последний раз: плечистый, коротко стриженный, бородатый, в сером спортивном костюме и кроссовках; Слимп — древняя магия, реализованная и упорядоченная волей Семёна; Слимп — владыка своих собственных магических Миров, не пересекающихся с реальностью.
Слимп — самодельный бог с неограниченными возможностями.
Существо, которое могло всё, но которое не желало во что-либо вмешиваться. Ни в коем случае.
— Очень своевременно, — от растерянности Семён даже не поздоровался. — Тут такое творится! Спасибо за помощь, большое спасибо!
— Не за что, — Слимп встал из кресла, шагнул навстречу Семёну, протянул руку:
— Ну, здравствуй, Семён Владимирович. Давненько не виделись!
— Да уж, — Семён крепко пожал протянутую руку, оглянулся на замерших полиментов. — А они того... не оживут случаем?
— Пока нет, — Слимп с улыбкой глянул на Семёна. — Ты, как я вижу, всё в путешествиях, в приключениях... Интересная у тебя жизнь! Яркая. Даже завидно немного! Впрочем, каждому — своё. — Бородач движением брови создал напротив своего кресла точно такой же мягкий трон и приглашающе повёл рукой:
— Присаживайся. Надо поговорить — спокойно и не торопясь.
— До разговоров ли сейчас, — недоумённо покачал головой Семён, усаживаясь на свой трон. — Тут разборка идёт в полный рост, пальба вовсю, и вдруг какие-то спокойные деловые разговоры! Я, ей-ей, попросту ошарашен...
— Не волнуйся, никуда от тебя та разборка не денется, — заверил Семёна бородатый Слимп. — Вернее, сразу денется, как только время вновь пойдёт: ты же для этого письмо Кардинала порвал?.. Кофе хочешь? — между тронами возник столик с чашками и кофейником.
— Какой там кофе, — раздражённо махнул рукой Семён. — Водки бы сейчас, грамм сто! Чтобы нервы успокоить.
— Можно, хотя и не советую, — согласно кивнул Слимп, — тебе ещё с Кардиналом беседовать, — однако на столике дополнительно возникла пара наполненных до половины хрустальных стаканов и тарелочка с бутербродами. Стаканы были запотевшие, а бутерброды — с маслом и чёрной икрой: нормальная выпивка с нормальной закуской. То, что надо.
— Другое дело, — повеселел Семён. — Сейчас, только спрошу у Мара, как он себя чувствует после передряги и... Мар, ты как? — но медальон продолжал молчать.
— Можешь не спрашивать, — усмехнулся Слимп, — я его усыпил. Не хочу, чтобы он в наш разговор вмешивался! Больно он языкастый, твой Мар, отвлекать не по делу будет. Ты после ему расскажешь всё, что посчитаешь нужным. Ну, Семён-Симеон, будь здоров! — бородач поднял стакан, подождал, пока Семён возьмёт свой. — Удачи тебе, вор с прикрытием! — и чокнулся с Семёном по всем правилам: размашисто, но аккуратно. После чего одним глотком выпил водку.
Семён на секунду задержался, оглянулся на бойцов-полиментов — те так и продолжали бесполезно жечь воздух лучами, застыв в напряжённых позах, — и, неожиданно придя в отличное расположение духа, махом опорожнил стакан.
Водка была хорошей. Мягкой, холодной.
Семён взял бутерброд и с удовольствие принялся есть; Слимп закусывать выпитое не стал, откинулся на спинку трона, сложил руки на груди и, хитро прищурясь, сказал:
— У вас с Кардиналом схожие вкусы. Тому тоже водка понравилась. С икрой.
— М-м-м? — удивлённо промычал Семён, быстро глотая непрожёванный кусок. — Это как? Вы что, и с Кардиналом буха... выпивали?!
— Было дело, — Слимп пригладил бороду. — Вот точно так же, как с тобой, сидели. Я ведь принципиально не вмешиваюсь в чужую жизнь, ты же знаешь... я вообще ни во что не вмешиваюсь! Потому что все последствия такого вмешательства просчитать не могу, особенно отрицательные... да никто, пожалуй, не сможет. Но лезть в мою жизнь я тоже никому не позволю! Вот и пришлось отложить свои дела для встречи с Кардиналом — а то эти его слимперы-камикадзе с их поисковым ритуалом меня уже достали: только и делали, что лезли и лезли ко мне через свои переходные столбы, днём и ночью, круглые сутки. Не поверишь — порой до ста человек сразу заявлялось, и все из разных Имперских Миров! Даже из закрытых. Причём сплошь одни фанатики... Лишь только узнавали, кто я такой, так сразу начинали хором требовать выдачи им Слимпа, то есть меня, в их единоличное пожизненное использование! Мол, имеют право, у них религия такая... Хамство какое-то, а не религия! А для выяснения, кому конкретно из прибывших он, то есть я, достанется, тут же устраивали кровавую резню. Бои на выживание.