— Успели, — вытер пот со лба Заман. — Вон, пошла лавина... Народ, вы идите по своим делам, на сегодня всё. А я с Симеоном потолкую и после его к начальнику блока отведу... Будет меня из диспетчерской кто искать — я на обходе. Всё ясно?
— Конечно! — повеселел народ в количестве двух человек. — Само собой!
— К Легу не ходить! — жёстко добавил Заман. — Учую запах — прибью.
На народ было жалко смотреть.
— Ладно, — смилостивился Заман. — Можете казённого пива выпить. И в женский блок сходить. Талоны на пиво и женщин есть?
— Есть, — воспрянули духом ремонтники.
— Вот вам ещё, на пиво, — Заман вынул из нагрудного кармана комбинезона несколько серых бумажек. — Я его всё одно не употребляю... — Заман расстегнул ремни на груди, снял ранец и протянул его Барту. — Сдашь на склад. К вечерней поверке все должны быть в своих ячейках! Я вас отмазывать от Инкубатора не стану.
— Обижаешь, начальник, — зашумел народ в два голоса, — разве ж можно! Нам тоже жить хочется, — Барт и Вога хлопнули друг друга по рукам и, не оглядываясь, поспешили вдаль по коридору. Скоро их шаги стихли, Семён и Заман остались вдвоём. И остался низкий гул, идущий от стены.
— Ты слишком много чего помнишь, Симеон! Какие-то ненужные для работы птичьи имена, название своего мира... Не дотерли тебе память, факт! — Заман посмотрел в глаза Семёну. — Или вообще стереть не смогли. Такое, говорят, случалось раньше. Редко, но случалось... Инкубатор для таких неудачников работает круглосуточно.
Потому-то я и хочу успеть побеседовать с тобой, пока санитары-поисковики тебя не нашли, — старший группы отвёл глаза в сторону. — Вспомнить хочу. Своё. Может, ты сумеешь мне помочь... Когда в больничку назад попадёшь, там тебе однозначно повторное стирание назначат, — сухо сказал Заман, не глядя в лицо Семёну. — Мощное. Забудешь не только, как твой мир назывался, но и как маму звали. Могут и ноги парализовать, на время. Чтобы опять не убежал... И в наш блок тебе идти нельзя, начальник мигом новое лицо засечёт! Вот такие дела, Симеон.
Семён огорчённо покачал головой.
— Да-а, тяжёлая ситуация... Впрочем, плевать мне на тех санитаров вместе с их больничкой, руки у них коротки меня достать! Заман, тут есть место, которое никем и ничем не контролируется? Не просматривается и не прослушивается? Там бы и побеседовали.
— Есть такое место, — старший группы странно поглядел на Семёна. — Можно было бы и здесь, конечно, но раз ты хочешь... Сюда, — Заман направился по коридору в ту сторону, куда ушли его друзья-ремонтники; Семён последовал за ним.
Коридор закончился кабиной, аккуратно вписавшейся в размеры коридора и похожей на кабину грузового лифта, с двумя высокими прозрачными дверцами и набором маленьких, как на пульте дистанционного управления, кнопок на внутренней стене кабины.
— Входи, — Заман пропустил Семёна вперёд. — Сейчас поедем, только блуждающий коридор вначале уберу, — Заман прикрыл дверцы, пощёлкал по кнопкам; коридор, видимый через дверцы, исчез — вместо него возникла серая мгла.
В кабине само собой зажглось дежурное освещение, и только сейчас Семён обнаружил, что в ней имеются ещё одни прозрачные двери, противоположные тем, через которые он вошёл: за вторыми дверями тоже клубилась неопределённая муть.
— Для аварийного коридора, — заметив взгляд Семёна, еле слышно пояснил Заман. — Через него ребята за пивом ушли... Пора, братцы, за деталями на склад, — громко сказал старший группы, указывая Семёну взглядом на потолок кабины; Семён понимающе моргнул. Но смотреть вверх не стал.
Заман быстро набрал некий известный ему код, — Семён не успел заметить, какой, — а после неожиданно резко надавил ладонью на все кнопки разом. Освещение в кабине пропало, а серая муть за дверцами стала быстро светлеть, превращаясь в молочно-голубой туман; через пару секунд туман рассеялся. Семён невольно подался к ближайшим дверцам — то, что он увидел, было невероятно! Зрелище, которое запоминается на всю жизнь.
Перед Семёном простиралась ровная зеркальная гладь, словно кабина лифта стояла посреди бескрайнего ртутного океана, — но это, конечно, была не ртуть; над металлической равниной висело чёрное космическое небо, усеянное миллиардами звёзд, больших и маленьких. Звёзды безостановочно подрагивали, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах — как будто видел их Семён через движущееся волнистое стекло. Не очень прозрачное стекло: по зеркальной глади, поверх отражённых звёзд, бежали отражённые тени. Если б не они, то Семён незамедлительно решил бы, что оказался в открытом космосе. Без скафандра, в негерметичном лифте. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
— Можно выйти, воздуха вполне хватает. Не очень чистого, но хватает, — сказал Заман. — Газовый барьер на случай метеоритной атаки. Вернее, на тот случай, если какой булыжник в силовом поле не полностью сгорит. Впечатляет, да? Я, когда впервые здесь оказался, сознание от страха потерял. После ничего, привык...
— Страсть-то какая! — подал голос Мар. — Междумирье с изнанки, на ощупь! Впечатляет, нда-а... Жутковато, мрачновато, звездовато... Чересчур звездовато! В прыгалке чужих и то уютнее было. Да, Семён, много чего я видал, но такого — никогда! И, надеюсь, больше не увижу. Я — существо тонкое, трепетное, мне отрицательные эмоции крайне противопоказаны. А тут, того и гляди, великан Додо объявится и всех к ногтю придавит! Он же, великан, где-то в этих краях ошивается. В междумирье.
— Нет, таких не берут в космонавты, — насмешливо продекламировал Семён, открыл двери и вышел наружу.
Воздух противометеоритного барьера был сухой и безвкусный. Мёртвый. Зеркальная поверхность оказалась скользкой в меру — во всяком случае, Семён не брякнулся, предусмотрительно нарастив на обуви мягкие резиновые подошвы. Стоять было можно.
— Эй, Заман, — Семён повернулся к кабине, — а что... — и осёкся. Старший группы держал палец на одной из кнопок управления кабины, угрюмо глядя на Семёна.
— А теперь, Симеон, — напряжённым голосом сказал Заман, — или как тебя там на самом деле, — рассказывай, на какой служебный отдел работаешь: на охранников или наказателей? Всё рассказывай! Будешь врать — нажму кнопку возврата и останешься ты здесь навсегда. Дня два протянешь, не более. Искать тебя никто не будет: способ выхода на поверхность знают только несколько человек! А координаты этого выхода — только я.
— Ого! — Семён изумлённо приподнял брови. — Тайная организация вольных ремонтников? Партизаны от паяльника и отвёртки? Круто, ничего не могу сказать.
— Ты не издевайся, — процедил сквозь зубы старший группы, — не тот момент. Нажму ведь!
— Да жми, — махнул рукой Семён. — Подумаешь, напугал! — Семён недовольно помолчал; Заман ждал, держа палец на кнопке. — Глупо как-то получается... Я, понимаешь, в ваш Мир специально прибыл, чтобы одного человека найти — его чужие похитили, — хотел переговорить с кем-нибудь из людей, с тем, кто объяснил бы мне, что у вас творится. А он на кнопку жать собрался. Ну и жми! Другого кого найду. — Семён со злостью отвернулся.
— Погоди, — менее решительно произнёс Заман. — Ты утверждаешь, что прибыл в наш Мир сам, не подписывая контракт с Хозяевами? Без прыгалки?
— Без, — коротко ответил Семён. — Дальше что?
— Этого не может быть, — помотал головой Заман. — Сюда невозможно попасть никому постороннему! Исключено!
— Но я-то попал, — Семён подмигнул старшему группы. — Сумел.
— Кто ты? — не убирая пальца с кнопки, растерянно спросил Заман. — Кто?!
— Вор я, — гордо подняв голову, ответил Семён. — Вор с магическим прикрытием. Выполняю частные и государственные заказы. Сейчас, например, выполняю заказ Кардинала Империи на предмет похищения Кардинала Империи! Из вашего Икс-Мира.
— Стоп! — Заман схватился за голову. — Какая Империя? Какой Кардинал? Что за Икс-Мир?
— Палец от кнопки убрал, — подметил Мар. — И то дело.
— Ох, как запущенно-то, — сокрушённо вздохнул Семён. — Даже об Империи забыл... Заман, иди сюда. Чего ты, в самом деле, посреди лифта убиваешься! Сядем, поговорим не торопясь. Мар, организуй-ка нам ужин при свечах. Для романтики. Стол, стулья, сервировку... Да, коврик резиновый не забудь, если он у тебя имеется! А то скользко.
— Это можно, — одобрительно сказал медальон. — Оно, конечно, при свечах обычно с женщинами ужинают, но тут случай особый... Как ты верно сказал — запущенный. Прошу!
Рядом с кабиной лифта возник стол и четыре стула, стоявших на тонком резиновом ковре: стол был уставлен тарелками с едой, в серебряном ведёрке стыла обложенная льдом бутылка шампанского; две высокие витые свечи освещали всё это великолепие мягким трепетным пламенем.
— Шампанское то самое, которое из баронского номера, — доверительно сообщил Мар. — Помнишь, как ты на природе с папашей Вуди ужинал? Я оставшиеся в повозке бутылки заначил, извини, что без твоего приказа. Не то сожрал бы наш монах всё, не поперхнулся! А нынче вот, пригодилось... Стол и стулья шли в комплекте, стандартный набор... Коврик у меня давно лежал, ещё с тех пор, как мы с Замурзаном Ботаником за жезлом Чёрного Шамана в молниевую пещеру лазили. Свечи специальные, ароматическо-защитные, от комаров и упырей... А, сойдёт!
— Что это? — слабым голосом спросил Заман, указывая на стол. — Откуда?
— Магия, — улыбаясь, ответил Семён. — Упаковочное колдовство. Волшебство на розлив. Иди сюда!
— Такого не может быть, — Заман вышел из кабины, сделал пару осторожных шагов по скользкому металлу и оказался на ковре. — Магии не бывает! И волшебства не существует!
— Кто тебе эту глупость сказал? — Семён вынул шампанское из ведёрка, содрал фольгу с пробки и принялся откручивать ушко предохранительной сеточки. — Ха, магии нет! Плюнь тому в лицо, кто такую чушь говорит.
— Нельзя, — мрачно сказал Заман, оглядывая стол. — Это Хозяева так говорят. А им в лица и морды плевать — себе дороже будет.
— Хозяева — это чужие? — Семён с громким хлопком откупорил бутылку и пробка унеслась к звёздам. — Тогда тем более плюнь! Они того заслужили.