– Смотри, Марго… Видишь, идет женщина…
– Где? – Она оглянулась.
– Да нет. Навстречу нам… Видишь? В дубленке… Рыжая…
– Вижу, – сориентировалась Марго. – Грустная такая, да?
– Она потеряла работу… И теперь думает, что ей делать дальше.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Марго.
– Я просто уловил ее настроение… Не знаю как…
Моя подружка недоверчиво покосилась на меня, но ничего не сказала. Когда рыжеволосая поравнялась с нами, Марго вдруг высвободила свою руку и преградила ей дорогу.
– Извините…
Женщина остановилась и выжидающе посмотрела на Марго. Ей, видимо, показалось, что Марго собирается всучить ей какой-нибудь ненужный товар.
– Вы потеряли работу? – в лоб поинтересовалась Марго.
Женщина в дубленке вздрогнула. И даже отошла на шаг.
– Кто вы? И откуда вы узнали? – Она пробуравила Марго неприязненным взглядом.
Марго пробормотала что-то невразумительное, отошла, снова взяла меня под руку, и мы продолжили нашу прогулку. Я был уверен, что женщина смотрит нам вслед.
За те два часа, что мы прогулочным шагом возвращались на нашу конспиративную квартиру, таких случаев набралось несколько. Было похоже на игру, но это была не игра. Я действительно мог ловить обрывки мыслей. Правда, при разговоре или интервью получалось намного лучше. А так выходило похоже на то, когда человек смотрит в калейдоскоп. Там калейдоскоп картинок, тут калейдоскоп мыслей. И к сожалению, настрой большинства из тех, кого я сумел прочувствовать, был отнюдь не радужным. И не оптимистичным. Наверное, все мы живем в такое время… Сложное и хаотичное…
В эту ночь сексом мы не занимались. Я чувствовал какую-то усталость, да и Марго была не очень настроена на ласки. Я пожурил Багиру, устроившую кавардак в гостиной и обточившую свои когти об обивку дивана, потом покормил ее, пока Марго принимала душ, потом сам принял душ, затем мы легко поужинали и легли спать. И я сразу же провалился в тяжелый сон.
Во сне уперся в стену. Я пытался обойти ее и слева и справа, но не получалось, что очень нервировало меня. А потом она вдруг стала прозрачной. Настолько прозрачной, что почудилось, будто она исчезла. Передо мной тянулась лужайка. И кончалась она домом. Уютным, двухэтажным, обвитым плющом. Я осторожно шагнул вперед, и оказалось, что никакой стены нет. Ничто не мешало мне перейти на лужайку, что я и сделал.
Из открытого окна на первом этаже слышались звуки рояля. Кто-то играл, не очень профессионально, но с большим чувством. Мелодия показалась знакомой, но я не был силен в музыке и не смог вспомнить. Я осторожно прокрался по лужайке и приблизился к окну. Оно было открыто, и ветерок шевелил белые занавеси. Я собирался посмотреть в окно, но тут послышались хлопки, и я отпрянул. Только потом сообразил, что это аплодисменты. Я снова приблизил лицо и, стараясь не засвечиваться, заглянул внутрь. Первое, что я заметил, – большой белый рояль и девушка в воздушном платье, сидящая за ним. У нее были волосы цвета меди и глаза, до боли знакомые. Она только что закончила играть и теперь чуть смущенно улыбалась людям, окружающим ее в большой комнате и аплодирующим ей. И вдруг ракурс сместился. Теперь я увидел девушку глазами молодого человека, сидящего в комнате вместе со всеми. Он смотрел на нее восторженным, влюбленным взглядом, сердце колотилось, и весь мир в данную минуту сосредоточился в ней одной. Как и в прошлые разы, я каким-то образом осознал, что этот молодой человек и есть я сам. И что я блестящий офицер, приглашенный в этот дом на светский вечер, и что хозяин этого дома – отец девушки, в которую я влюблен. Все это было так странно и в то же время так реально, что у меня пересохло в горле. А потом девушка взглянула на меня, то есть на офицера, и в ее взгляде я прочел ответную любовь. Пролетела всего секунда или две, но для офицера весь мир уместился в эти две секунды.
В моей голове пронеслась сумасшедшая мысль. Я подумал, что если сейчас пролезть в окно, взять девушку на руки, выскочить, бегом вернуться по лужайке обратно к стене и войти в свою квартиру, то можно будет сомкнуть цепь времени, и тогда она останется со мной в моей сегодняшней жизни. И я не буду больше мучиться, каждый раз встречая ее в другом времени и не имея возможности прикоснуться к ней своими собственными, а не чужими руками. И я смогу сказать ей своим, а не чужим голосом, что люблю ее. И она будет смотреть влюбленным взглядом не на других, в шкуре которых, быть может, я когда-то и был, а на меня, Макса Духова, живущего в Москве в начале двадцать первого века. От этих мыслей голова пошла кругом, и, уже не раздумывая, я отдернул штору и, рывком подтянувшись, оказался стоящим в проеме окна. При этом рама стукнулась, как от сильного порыва ветра, и все головы повернулись в мою сторону. Я замер, ожидая вскриков, охов и ахов женщин и реакции мужчин. Но ни охов и ахов, ни реакции не последовало.
– Закройте окно. Собираются тучи, видно, скоро будет гроза, – приказал какой-то голос.
К окну, в мою сторону двинулся слуга в ливрее. Когда он подошел ближе, я выбросил ногу вперед и вверх в ударе, способном свалить и лошадь. Пятка попала слуге точно в подбородок, но тот и глазом не моргнул. Спокойно приблизился вплотную, с непроницаемым выражением лица захлопнул раму прямо на меня, причем рама прошла насквозь, не причинив мне никакого вреда, и задернул штору. Правда, небольшой просвет в ней все-таки остался. Я приник к нему. Мне хотелось еще раз взглянуть на девушку. Я прошелся взглядом по комнате, нашел ее и впился в нее жадным взглядом. И неожиданно осознал, что это Марго. И раньше мне иногда казалось, что она очень похожа на Маргариту, но теперь я был уверен на все сто процентов – за роялем сидела Марго. Она была со мной, когда я бороздил моря викингом, она была рядом, когда я сражался рыцарем, и теперь, когда я стал офицером, она опять была со мной.
На этой мысли я и проснулся. Рассветало. Марго лежала рядом и тихо посапывала. Я тихо поцеловал ее в шею и снова уснул.
17
Утром я сказал ей, что, если верить моим снам, мы с ней вместе уже около тысячи лет, если не больше. И рассказал свои сны, в которых, как теперь я уже знал, присутствовала она. Она и я. Я и она. Мы вдвоем. Ее реакция удивила меня. Она заплакала, потом обняла меня, потом снова заплакала, уверяя, что именно так она все и чувствовала, потом мы занялись самым долгим и страстным сексом за все время нашего знакомства. Потом она еще раз заплакала, и в итоге моя майка оказалась вся мокрая от слез и пота, и я был вынужден срочно идти в душ. А когда я вышел из душа, произошло почти чудо. Марго сама приготовила завтрак. Впервые за все это время. Это говорило о том, что она сильно и до глубины души взволнована. Глаза ее оживленно блестели, на губах играла улыбка, и вообще она излучала довольство жизнью, собой и немного мной. Еще бы… Ее любили целых тысячу лет подряд. Какая из женщин может похвастать этим? Поэтому я удержался от ироничной реплики о том, что по буддизму перевоплощаться целых тысячу лет рядом с одной и той женщиной означает всего лишь одно. Что мы никак не можем осознать наши отношения, никак не можем прийти к любви и согласию, что между нами всегда остаются недоговоренности и нерешенные проблемы, и поэтому мы вновь и вновь рождаемся и вновь встречаем друг друга. Чтобы наконец найти гармонию… Еще я мог бы сказать ей, что и в этой жизни мы все еще очень далеки от этой самой гармонии. Но я не сказал ни того ни другого. Во-первых, неизвестно, говорит буддизм правду или нет. А во-вторых, большая часть нашей жизни все еще впереди. Кто знает? Может быть, на этот раз нам все удастся?
Мы плотно поели, восстанавливая силы после бурного изъявления чувств, потом я выкурил подряд три сигареты, размышляя над тем, как преподнести новость с Заречной нашему куратору. Хорошо, что мне не надо было больше выходить из квартиры и делать вид, что я пришел только что. Это нервировало меня, и в том, что Маргарита оказалась агентом спецслужб, была своя прелесть. Жизнь стала намного комфортнее.
Когда группа Zetta собралась в полном составе, я доложил о встрече с актрисой Екатериной Заречной в фойе кинотеатра, о броши в виде знака на ее костюмчике, о попытке взять интервью и о договоренности на сегодняшний день. При этом особенно акцентировал роль Маргариты, ведь это именно она заметила брошь. Параманис одобрил наши действия, благословил на интервью и тут же распределил роли. Никанора, которому я дал фотографию, он обязал присутствовать во время интервью, разумеется не телесно, а энергетически, и в дальнейшем проследить за действиями Заречной. Галина должна была искать старика пророка без партнера. Маргарите же, в том случае, если бы я подтвердил принадлежность актрисы к адептам «Человека дня восьмого», предписывалось встретиться с ней под предлогом того, что надо сделать снимки, и под гипнозом выудить всю информацию об этой организации. Именно поэтому я должен был идти на интервью один. Чтобы в дальнейшем иметь возможность отправить Маргариту под видом фотокора. Параманис похвалил меня и Маргариту: ведь это мы нашли старика, теперь вот благодаря нам, хотя и случайно, выявилась возможная принадлежность Заречной к этой организации. Упоминание о случайности встречи свело всю похвалу на нет, и Параманис сам прекрасно понимал это, старый козел. Хотя я-то давно пришел к выводу, что случайностей в жизни не бывает. Если мы встретили Заречную, значит, должны были встретить ее.
После планерки я позвонил на мобильный актрисы. Но не с телефона конспиративной квартиры, а со своего собственного мобильника. Мало ли что. Может, ее группа знает телефон квартиры. Правда, я не подумал о том, что если они знают телефон квартиры, то вполне могут знать и то, кто я такой. Что бы ни было, я позвонил, она ответила, вела себя очень мило, сказала, что свободна до двух часов дня, а потом у нее съемки, и мы договорились встретиться через час. И, что удивительно, она пригласила меня к себе. Жила она на Звездном бульваре, недалеко от Останкина. Маргарите, разумеется, я не стал говорить об этом.