Саша спрашивает, что врач рекомендовал делать для восстановления памяти.
– Просто ждать, – отвечаю я.
На самом деле консультант расписала и другие варианты, которые Роб тут же отмел как бесполезные.
Я знаю, что он принял в штыки саму мысль о том, что я буду обсуждать наши проблемы с посторонними людьми. Он никогда не называл разговорную терапию иначе, чем «пустой болтовней». Его любимая фраза «сами разберемся» раздражала меня до тошноты. Такое чувство, что ему наплевать на мои мучения; мол, амнезия – ерунда, главное, что я восстанавливаюсь физически. Когда я сказала ему об этом, он выпалил, что после падения я стала какой-то странной, но тут же поспешил извиниться. Из больницы мы ехали молча и с тех пор особо не разговаривали.
– И ты правда не помнишь ничего с момента, как Фин уехал учиться? – спрашивает Саша.
Я вспомнила свою привычку сидеть внизу с кофе и ноутбуком, отвечаю я. И про соус болоньезе в морозилке. Вот и все, чем я могу поделиться с дочерью.
Саша улыбается.
– Ну видишь, сколько полезного! А дальше только ждать? Больше ничего нельзя сделать?
Со свойственной ей проницательностью Саша уловила мои сомнения.
– Есть еще психотерапия. Или группы поддержки. – Я невольно вспоминаю реакцию Роба на подобные предложения. – Консультант оставила мне координаты группы поддержки для переживших травму мозга. Встречи проходят раз в неделю. Собственно, ближайшая встреча сегодня после обеда.
– Во сколько? – Саша бросает взгляд на часы. – Я бы тебя подбросила, если ты не против поехать домой на такси.
Консультант точно называла время, но за ночь оно вылетело из головы. Ничего, говорит Саша. Она сейчас посмотрит на телефоне – у них наверняка есть сайт.
– Да ладно. Я даже не знаю, хочу ли туда.
– Начнется только в полтретьего, – сообщает дочь. – Боюсь, тебе придется брать такси туда и обратно. Ты ведь настроена поехать? – Она улыбается, как будто все уже решено. Очень похожа на отца, для которого любая проблема легко решается по четко выстроенному плану.
– Пока не знаю. Твой отец считает это потерей времени. – Похоже, мне проще списать свои сомнения на Роба, чем признаваться себе в своих страхах. Начитавшись историй в Интернете, я представляю себе группу поддержки, как сборище «больных на голову».
– Мама, ради бога! – Саша вскакивает и начинает расхаживать по комнате, громко топая тяжелыми сапогами. – Ты можешь раз в жизни настоять на своем?! Если хочешь поехать на встречу, то и поезжай! И плевать на папино мнение!
– Солнышко, не кричи. – От ее громких возгласов у меня начинает болеть голова. – И не надо так грубо.
– Не попробуешь – не узнаешь. Мама, тебе нужно найти занятие. Иначе и до депрессии недалеко.
– Вечно ты преувеличиваешь, – улыбаюсь я в ответ.
– Мама, я серьезно. Нельзя валяться весь день в постели! Так что сначала – душ или завтрак?
После Сашиного ухода я и правда чувствую себя бодрее, да и голова болит меньше благодаря таблеткам, которые Саша принесла, прежде чем умчаться на работу. Она проследила, чтобы я съела приготовленный ею сэндвич и приняла душ, тем временем приготовив чистую одежду. Я про себя восторгалась ее волей и энергией, которые воспринимались совсем иначе, чем удушающая забота Роба. Вспомнив о его неусыпном контроле, я отправила сообщение, что у меня все хорошо, но я устала после Сашиного визита. Пусть не волнуется, если я исчезну на пару часов: скорее всего, лягу спать до вечера. Врать оказалось несложно; видимо, инстинкт самосохранения сильнее совести. Раз уж я набралась храбрости и решила поехать на встречу группы поддержки, важно не дать Робу мне помешать.
Я обещала Саше вызвать такси, но зачем, когда моя собственная машина под рукой. Как сказала дочь, могу я хоть раз поступить по-своему? Мой бунт – своего рода месть Робу за его вчерашнее поведение у врача. Кроме того, стоит закрыть глаза, как меня начинает преследовать фотография Томаса, а за ней – миллион вопросов. Единственный способ отвлечься – активная деятельность.
Заперев дом на ключ, я иду к машине. Нажимаю на кнопку на брелоке, и звучит знакомый тихий сигнал разблокирования замков. В салоне приятно пахнет новой обивкой и моими любимыми духами. Впервые с момента травмы я ощущаю себя самостоятельной. Мотор заводится довольно бодро, несмотря на длительный простой. Я оглядываюсь в поисках каких-нибудь деталей, которые могли бы свидетельствовать о прошлом. Ничего. Сняв машину с ручного тормоза, медленно выруливаю к дороге; каждое движение кажется непривычным, хотя на самом деле я не водила всего несколько дней.
Внезапно горло сжимает острый приступ паники. Я думаю о «Скорой», которая увезла меня отсюда в ту роковую ночь, и о такси, на котором я ездила на встречу с Роуз. Без возможности сесть за руль я тут как в тюрьме и полностью зависима от других, в первую очередь от Роба. Надо решиться. Сделав глубокий вдох, я стараюсь вспомнить, когда в последний раз водила. Несчастный случай произошел в восемнадцать ноль две – вскоре после возвращения Роба с работы. Не исключено, что в тот день я куда-то ездила – может, в центр соцпомощи или… Я прикрываю глаза и, глубоко дыша, гоню прочь назойливые видения – обнаженная спина, улыбка, поцелуй… Сосредоточься!
Выехать из амбара непросто – вниз по холму идет извилистая однополосная дорожка. На ней есть «карманы» для разъезда, но лучше бы встречных машин не было: сдавать назад на узкой наклонной дороге – задача не из простых. К счастью, спуск к подножию холма проходит без приключений. Стараясь не сжимать руль с бешеной силой, я включаю левый поворотник и готовлюсь выехать на трассу. Этот поворот я проезжала тысячу раз, но чем дольше я жду, тем сильнее колотится сердце, и вера в свои силы тает на глазах. Поток машин бесконечен. Интересно, сколько я буду стоять? Я медлю, затем наконец трогаюсь с места – как в омут головой. Желудок подпрыгивает в такт подвеске.
Внезапно словно из воздуха возникает фургон; он несется на меня, угрожающе мигая фарами. Я жестом прошу пропустить меня вперед и спешу выехать на трассу, однако водитель и не думает притормозить. Его лицо в зеркале заднего вида исполнено неприкрытой злобы; такое ощущение, что он хочет раздавить мою «Мини». На крутом спуске я выжимаю газ до предела, хотя и так иду на максимальной скорости. Неожиданно справа возникает тихий переулок. Я резко сворачиваю за угол, цепляя колесом бордюр, судорожно бью по тормозам и останавливаюсь у обочины. Назойливый сигнал клаксона затихает вдали.
Опустив лоб на пальцы, словно приросшие к рулю, пытаюсь прийти в себя. Роб был прав, мне не стоило ехать самой. Медленно подняв голову, я озираюсь. Руки до сих пор трясутся, впрочем, ни я, ни машина не пострадали. Аварийную ситуацию создала не я, а водитель фургона: это он должен был сбавить скорость и держать необходимую дистанцию. Сельский клуб буквально за углом – я справлюсь. Я делаю глубокий вдох, утираю глаза и трогаюсь с места.
Приехав, я вижу через окно, что встреча группы поддержки уже началась. Двустворчатые двери крепко заперты, и мой робкий стук в стекло никто не слышит. Я топчусь на пороге, раздумывая, как лучше поступить – постучать погромче или уйти, пока меня не заметили, но тут парень в джинсах и футболке, который ведет собрание, машет рукой и спешит к двери.
– Добрый день! – гостеприимно улыбается он. – Чем могу быть полезен?
– Не знаю… Мой консультант… – Я умолкаю, силясь вспомнить фамилию врача. – Простите, забыла. У него необычная фамилия, вроде индийская.
– Мистер Агравал?
Кажется, да, отвечаю я. Молодой человек – наверное, ему часто приходится заканчивать фразы за других – говорит, что мистер Агравал тесно сотрудничает с их группой, затем представляется: Мэтт.
– А вас как зовут? – улыбается он, сунув руки в карманы и вздернув узкие плечи.
– О, простите! Джоанна Хардинг. Джо.
– Привет, Джо! – улыбается Мэтт. – Молодец, что пришла! Заходи и знакомься. Обещаю, тут никто не кусается.
Мы заходим. И вправду, публика тут дружелюбная? – весело спрашивает Мэтт. Ну, за редким исключением: он в шутку кивает в сторону молодых ребят, сидящих с краю полукруга. Меня немедленно усаживают – не с краю, как я ожидала, а в центре рядом с Мэттом. Все общаются уважительно и приветливо, и чувствуется, что между Мэттом и участниками сложились теплые отношения. Назвав мое имя, он просит рассказать, почему я здесь. Все взгляды обращаются на меня.
– Привет! – В горле неожиданно пересыхает. – Честно говоря, я не знаю, зачем пришла. Я даже не знаю, по адресу ли…
Мэтт поднимает ладонь.
– Джо, просто расскажи, что тебя к нам привело. Ровно столько, сколько тебе хочется – ни больше, ни меньше.
– Меня зовут Джо. Я получила травму мозга, когда упала с лестницы.
Мэтт наклоняется ближе.
– Давно?
– Неделю назад. – Помедлив, я уточняю: – Или меньше… дней пять.
– Совсем недавно, – заключает он. – Здорово, что ты так быстро пришла в себя.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
– А как ты сегодня себя чувствуешь? – спрашивает Мэтт.
– Уже лучше, но у меня амнезия. Целый год выпал из памяти.
– Какой ужас! – восклицает немолодая дама. – Я тоже вечно все забываю, но целый год!
– Да, ужас, – улыбаюсь я. – Все говорят, что память вернется, – наверное, хотят утешить. Ведут себя так, как будто это вообще не важно, и главное – восстановиться физически.
Мэтт кивает.
– Это распространенная проблема. Людям проще сочувствовать, когда чужие страдания наглядны и понятны. И все же прошло совсем мало времени.
– Меня бросила девушка, – сообщает одетый в кожу байкер справа от меня. – Сказала, что я псих.
Его сосед смеется.
– Это потому, что после аварии ты спятил.
Теперь смеются все, кроме немолодой дамы.
– Что он сказал? – шепчет та сидящей рядом блондинке.
– Так-так, – говорит Мэтт. – Сейчас время Джо. Джо, расскажи нам, что тебя беспокоит.
В нескольких коротких фразах я выплескиваю страх, растерянность и боль, получая в ответ сочувственные кивки и слова поддержки. И хотя слезы льются рекой, я испытываю колоссальное облегчение – пожалуй, впервые с того момента, как очнулась в больнице. Потом я слушаю истории остальных и неожиданно понимаю, как мне повезло в сравнении с некоторыми. Голова трещит, и я ужасно устала, но какое счастье – оказаться среди людей, понимающих, что ты испытываешь. Мы собираемся в кухне у стола с чаем и печеньем – и то, и другое я принимаю с благодарностью. Напряжение в теле ушло, теперь меня немного пошатывает. Я вспоминаю Роуз и сладкий кофе и добавляю в ч