– Ник так огор…
Распахнутая дверь обрывает ее на полуслове.
– Обо мне говорите? – Ник стремительно врывается в кабинет, едва не уронив на пол аккуратно сложенную стопку документов. Широко улыбаясь, он кивком просит Роуз освободить стул, и та встает.
– К сожалению, Джо от нас уходит. По семейным обстоятельствам.
Ник застывает у двери, вытаращив глаза.
– Не может быть! Я этого не допущу!
Мы с Ником переглядываемся, и Роуз тактично собирается выйти, однако на пороге останавливается и предлагает подождать, если вдруг я хочу пойти домой вместе. Я качаю головой – боюсь, что она опоздает на последний автобус.
– Не волнуйся за меня.
Роуз скрывается за дверью.
– Джо, что случилось? – Подойдя к креслу, Ник кладет руку мне на плечо.
– Ох, даже не знаю, с чего начать.
Он слушает мой рассказ, низко опустив голову, как будто ему стыдно вместо Роба.
– А с ним ты говорить пробовала?
– Пока не время. Хотя, конечно, непросто знать обо всем и молчать.
– Непросто?! Господи, Джо! Как давно вы женаты – двадцать пять лет?
– Двадцать четыре. – Бурное возмущение Ника слабо утешает, и я с трудом сохраняю видимость спокойствия. – Мне следует подготовиться к уходу. Роб… умеет убеждать.
– Почему ты ничего не сказала? – восклицает Ник. – Хотя мог бы и сам догадаться…
Ник сокрушается, что я с ним не поделилась – он бы непременно помог. Как жаль, что он в последнее время завален делами… Просияв, он неожиданно поднимает глаза.
– А поживи у меня! Само собой, предлагаю по-дружески. Я буду спать на диване, а тебе будет удобно помогать Саше с ребенком: ее квартира в двух шагах от моей, и…
– Ты же знаешь, что я не смогу. – Я придвигаюсь вперед и накрываю рукой его крепкую ладонь, прижатую к столу. – Это нечестно по отношению к тебе.
– Джо, пожалуйста. – Он встает и стискивает мою руку. – Переезжай ко мне.
– Ник, перестань… – Я тоже встаю. Он уже обогнул стол и теперь крепко обнимает меня за талию. – Ник, я сказала «не надо». – Высвободив руки, я упираюсь ему кулаками в грудь, сначала легонько, потом сильнее. – Прекрати! – При виде закрытой двери кабинета меня начинает охватывать паника. Роуз давно ушла, в здании никого нет.
Он жадно впивается мне в губы, царапая лицо жесткой щетиной. Я упираюсь ладонями в его плечи и толкаю изо всех сил – теперь мне плевать на приличия и на его самолюбие; а он снова хватает меня и с размаху припечатывает к стене, навалившись всем телом. Я тянусь руками к его лицу, пытаясь заглянуть в глаза в надежде, что он одумается, – последний шанс достойно выйти из положения. Жарко сопя мне в ухо, Ник перехватывает мою руку и вонзает ногти в запястье, так что на коже проступают капли крови, шарит у меня под юбкой, и я закрываю глаза от бессилия. Остается только резкий солоноватый запах пота. Я начинаю слабеть и разжимаю пальцы, как вдруг неожиданно для себя самой вырываюсь из железной хватки.
– Джо, зачем ты так? Ты ведь этого хочешь, мы оба хотим, – рычит Ник.
Он опять резко прижимает меня к стене и вот-вот овладеет мной насильно. Осознавая свою беспомощность, я издаю вопль – первобытный и пронзительный вопль, который не могу сдержать, даже зная, что никто не услышит. И по неведомой причине Ник меня отпускает.
Отступив на шаг, он хватается за голову, демонстрируя промокшую под мышками рубашку.
– О боже, Джо! Прости, пожалуйста. – Он быстро спохватывается и пускается в оправдания: я ведь тоже виновата, я соблазнила его первая. – Джо!
Я молча – нет сил произнести ни слова – поправляю юбку, подбираю сумку и слетевшую туфлю и слизываю капли крови с запястья. Подхожу к двери и бросаюсь в спасительную пустоту. На бегу я судорожно глотаю ртом воздух и снова отчаянно кричу – на этот раз беззвучно.
Глава 21
Девятнадцать дней после падения
Я точно проезжала мимо нашего бывшего дома, но куда направилась потом? Помню пышный куст над изгородью, усеянный фиолетовыми цветами, и вьющихся над ним бабочек. Правда, он наверняка отцвел; течение времени неумолимо. Скорее всего, фиолетовые цветы пожелтели и пожухли, а бабочки разлетелись.
Я сворачиваю на знакомую улицу. Вот и еще один привет из прошлого. Наш бывший дом почти не изменился, разве что сад у новых владельцев пестрит новыми красками: лето уходит, но не все цветы еще увяли. Я медленно проезжаю мимо. Дом купила у нас семья из четырех человек: родители лет на пять-десять моложе нас с Робом и двое мальчишек. Почему-то неприятно, что они заняли наше место – и как будто присвоили наше семейное счастье. Впереди парк, куда я водила Сашу и Фина; когда-то улица за ним заканчивалась, а сейчас тут вырос новый квартал.
Я разворачиваюсь в конце очередного тупика, так и не найдя изгороди с пышным фиолетовым кустом. Видимо, память все-таки подводит. И тут в глаза бросаются редкие фиолетовые пятнышки среди бурых увядших цветов. Притормозив у обочины, я растерянно изучаю длинную вереницу одинаковых домов и делаю глубокий вдох в надежде воскресить в памяти подробности.
Я выхожу из машины и сразу натягиваю куртку: на улице довольно зябко. Огромный куст – метра два в высоту, если не больше, – выглядывает из-за забора, в точности как я помню. Я прислоняюсь к деревянным доскам, прячась за раскидистыми ветками, и пытаюсь представить, как стояла тут в прошлый раз.
Дома на улице расплодились как грибы после дождя – современные компактные коробки из искусственного камня и без гаражей. Теперь я знаю, где искать. Налетевший порыв ветра треплет ветки куста, и сухие лепестки сыплются на голову и одежду бурым конфетти, однако мой взгляд прикован к глянцево-красной двери напротив. Ощущение дежавю нарастает. Хотела бы я ошибаться! Но вместо этого вынуждена переживать кошмарную сцену из прошлого. Он оставил машину у дома, а после… после открыл дверь своим ключом.
Я перехожу дорогу и прислоняюсь к стене у красной двери. Ноги подкашиваются, в голове полный сумбур. У него свой ключ. Это не случайный секс «по пьяни», а целая жизнь на стороне. Я стучу, затем нажимаю дрожащими пальцами на кнопку звонка. За дверью слышатся тяжелые шаги, и чьи-то пальцы возятся с замком.
– Джо! – Она бросается ко мне, не давая упасть.
Я прихожу в себя на полу в прихожей. Удивительно, что я ни обо что не поранилась в такой тесноте. Анна ведет меня в гостиную, и я чувствую себя как в западне.
– Извините, – бормочу я. Вовсе не с этих слов мне хотелось начать разговор.
Когда она открыла дверь – круглолицая и с огромным выпирающим животом, мой мозг не справился с шоком и предпочел выключиться.
– Вы упали в обморок, – сообщает Анна. – Я принесу чаю с сахаром.
Гостиная тоже крошечная: стена за камином оклеена веселенькими розово-лиловыми обоями, остальные стены выкрашены в приторный бледно-розовый оттенок. Я откидываюсь на спинку дивана. Как же они уживаются с Робом при такой разнице во вкусах?
Анна ставит на столик чашку с блюдцем – изящный фарфор с узором в цветочек – и опускается в кресло напротив со стаканом воды в руке.
– Какой месяц? – спрашиваю я.
– Седьмой. – Она обхватывает необъятный живот руками.
– Седьмой? В марте вы уже встречались… – От этих слов я едва не начинаю снова отключаться, но беру себя в руки и продолжаю холодно и безэмоционально: – А когда все началось?
– Незадолго до Рождества. Мы пытались это прекратить. Мы с Робом ужасно сожалеем…
– Кто именно пытался прекратить? – Я отодвигаю чашку. – Он или вы?
– Мы оба. Сначала после Рождества, потом в феврале и в марте… Джо, я понимаю, что для вас это ужасная новость. Но нам нужно успокоиться. Нам обеим тяжело.
– Вы знаете о моей амнезии?
Анна кивает и ставит стакан на столик. Отвернувшись, она пытается сесть ровнее, в конце концов сдается и разваливается в кресле, расставив колени. На ней лосины и туника; крупная, лет сорока с лишним женщина – словом, старовата для беременности.
– Как вы меня нашли? – Не успеваю я открыть рот, как она наклоняется через стол: – Вам что, Роб рассказал?
– Нет, он не знает, что я здесь.
Анна явно вздыхает с облегчением. Значит, она расскажет первая, если только я не опережу.
– Тогда как?..
– Тут не нужно быть ясновидящим, – сухо отвечаю я. – Я знаю своего мужа как свои пять пальцев.
Анна снова отводит глаза и молчит.
– Значит, в прошлый раз я не звонила в дверь? – спрашиваю я и по ее удивленному взгляду понимаю, что она не подозревает о том визите.
– Когда?
– Точно не помню. Думаю, за пару дней до падения с лестницы.
Она смотрит в сторону, поглаживая живот. Какой будет ее жизнь лет через двадцать? Ребенок вырастет, ей будет за шестьдесят, Роб состарится, а то и вовсе умрет. Наверное, стоит ей посочувствовать. Ужасная перспектива. А сейчас она беременна и не замужем, наверняка боится, что отец ребенка ее бросит. Не исключено, что и бросил бы, если бы я не узнала об измене. Несчастное создание. Ее бы пожалеть… Однако мои чувства немы, только в груди раздирающая пустота. Мне пришлось уличить его в измене дважды. Он говорил, что любит меня, что я единственная, лгал снова и снова, скрывая неприглядное прошлое. Он хотел переписать нашу историю заново, сохранить меня и дом – эту пустую холодную громадину на вершине холма, чтоб ей было неладно! Хотел делить это проклятое великолепие только со мной, выбросив из жизни весь этот розовый кошмар.
– А зачем вы приехали, Джо? – тихо спрашивает Анна. – То есть понятно, зачем, но чего вы хотите от меня?
– Хочу знать правду.
Я спрашиваю, где ее муж и считает ли он, что ребенок от него. Ненавижу себя за то, что хватаюсь за соломинку. Нет, ребенок определенно от Роба, ее муж живет в их общем доме на другом конце города.
– А кто платит за аренду? – произношу я, заранее зная ответ.
– Роб. – Ей хватает совести не смотреть мне в глаза.
– Боже, он содержит вас, меня, Сашу, Фина. Теперь я понимаю, почему мой сын говорит, что мы выкачиваем у него деньги.