Я представляю, как Анна униженно заискивает перед ним, вижу ее перекошенное от ужаса лицо – ей до смерти страшно потерять моего мужа, – и спешу прогнать ужасную картину.
– Роб, ты принадлежал не ей, а мне. Ты мой муж!
– Я знаю, Джо! Ты для меня – весь мир. Но я не мог ей сказать, пока…
– До каких пор? Как долго ты собирался лгать? – Я пристально смотрю на него. Он молчит. – Я ухожу.
Я разворачиваюсь к лестнице, однако Роб снова хватает меня за руку и притягивает к себе.
– Она мне не нужна. Мне нужна только ты! – отчаянно восклицает он. – И так было всегда. Я все делал ради того, чтобы мы были вместе. Джо, я не могу тебя потерять. Я не позволю тебе уйти!
– Все кончено. Отпусти меня!
С трудом вырвавшись, я подскакиваю к верхней ступеньке. Я хочу взять с собой фото сына и дочери, без Роба, но выбирать некогда, и, как назло, рамки не отклеиваются от стены. Надо было забрать фотографии заранее, а теперь от волнения дрожат руки. Роб преследует меня, снова упрашивая остаться и обещая золотые горы.
Глава 22
Двадцать один день после падения
Трудно отдыхать в одной постели с предателем, и все-таки сон приходит, а вместе с ним – долгожданные воспоминания. Правда, по-прежнему обрывочные и ненадежные. Чем пристальнее я вглядываюсь, тем более размытой становится картина. Затем сквозь мутную пелену внезапно прорывается яркий образ – непрошеный и пугающий, и в то же время желанный.
Он хватает меня и с размаху припечатывает к стене, навалившись всем телом. Его глаза сверкают не то от страсти, не то от гнева. Я тянусь руками к его лицу, ищу его взгляд в надежде, что он одумается. Жарко сопя мне в ухо, он перехватывает мою руку, вонзает ногти в запястье, так что на коже проступают капли крови, и снова резко прижимает меня к стене. Помню, что я точно сопротивлялась – впившись ногтями, сжимала его руку, пока он не вскрикнул от боли.
Воспоминание бледнеет и кажется выдумкой, а не реальностью. Нужно набраться терпения и ждать триггеров – только тогда мне откроется прошлое. Пока же воспоминания яркими пятнами сменяют друг друга и улетучиваются, прежде чем я успеваю что-то понять, прячутся, как робкие лучи солнца перед дождем.
Я открываю глаза. Теплые рассветные лучи рисуют затейливые узоры на потолке. Грудь мужа медленно поднимается и опускается в такт дыханию. Через мгновение он приоткрывает глаза и улыбается невинно и беззаботно, как будто прошлого года и не было.
– Все хорошо? – сонным голосом спрашивает Роб, протирая глаза.
– Нет, Роб, не все. – Я выбираюсь из кровати. – Спи.
На первом этаже стоит могильная тишина, словно дом вместе со мной затаился в ожидании. Я сажусь за ноутбук и отправляю Роуз письмо. Ответ приходит почти мгновенно. Чему тут удивляться – Роуз единственная, с кем я поделилась ужасным открытием два дня назад. Два дня. Сорок восемь часов. Я смотрю на потолок и прислушиваюсь, представляя, как он ворочается во сне. Хотя сегодня Роб – не главное. Он подождет. Сегодня моя цель – Ник. Бедная Роуз, не подозревая, с чем я приду, написала «с нетерпением жду нашей встречи». Я изучаю небольшие порезы на запястье и осторожно касаюсь их пальцем левой руки. Почти зажили.
Я прихожу в центр соцпомощи в разгаре рабочего дня. Роуз сразу принимается махать мне с противоположного конца зала. На второй руке у нее висит бумажное полотенце, как салфетка у официанта.
– Джо! Сюда!
Я иду ей навстречу. Шумная молодежь за ближайшим столом громко приветствует меня по имени, зато группа волонтеров постарше практически не замечает моего появления.
– Как дела? – Роуз озабоченно хмурится. – Уже поговорила с Робом?
– Ник здесь? – отвечаю я вопросом на вопрос. Мы обмениваемся поцелуями в щеку; от Роуз пахнет чем-то свежим и цветочным, как пудра.
– Он на телефоне. – Роуз передает мне поднос с разноцветным печеньем для праздничного стола. – Но обещал скоро прийти. Думаю, ему не терпится тебя увидеть.
– Вот как? – Я делаю глубокий вдох.
Она раскладывает бумажные полотенца рядом со стопкой тарелок.
– Сама знаешь, как ты ему нравишься.
Со стороны может показаться, что виновник торжества и организатор – Роуз, а я у нее на подхвате.
– Я совсем ненадолго, – сообщаю я, открывая пакет и высыпая чипсы в миску. – Буквально на пару минут.
– Ну хоть бузинного лимонада выпьешь? И дождись Ника, пожалуйста, а то он меня убьет, – смеется она. – А вот и он!
Дверь кабинета открывается, и оттуда выходит Ник.
– Джо! Рад тебя видеть!
С его появлением в памяти разом всплывают все недостающие детали того эпизода. Я до последнего сомневалась в точности своих воспоминаний. А теперь, когда он поднял руку меня поприветствовать, в голове как будто что-то щелкнуло. Я ставлю стакан «шипучки» на стол, чтобы не уронить, и боком отодвигаюсь от Роуз.
– Прошу прощения.
– Джо, ты куда? – удивляется Роуз.
– Мне пора, – не оборачиваясь, говорю я.
– Джо! – кричит Ник. – Подожди! Останься, нам нужно поговорить.
Я прибавляю шаг и врезаюсь в стол у входа, сбивая аккуратные стопки буклетов. Роуз подскакивает ко мне и обнимает за плечи, как будто я сейчас упаду в обморок. У меня и впрямь на мгновение темнеет в глазах от голоса Ника, настойчиво зовущего меня по имени. Я отталкиваю Роуз, в голове только одна мысль – скорее прочь отсюда. И вдруг замечаю знакомую картинку на буклете: женщина с лицом в синяках упреждающе поднимает руку; на ладони крупно написано: «НЕТ!» Я хватаю буклет и, резко обернувшись, тычу в лицо ошеломленному Нику.
– Вот! – кричу я, ничего не слыша вокруг. – Вот!
– Джо! – Ник тянется ко мне; я с отвращением отшатываюсь и прижимаюсь к подоспевшей Роуз. – Ты не в себе. Идем в кабинет, поговорим и во всем разберемся.
В зале повисла тишина; все глаза прикованы к нам. Люди постепенно подходят ближе, еле слышно перешептываясь.
– Хочешь, чтобы я пошла туда? – я указываю в сторону кабинета. – А ты закроешь дверь, и мы останемся наедине? «Нет» значит «нет», Ник! – Потрясая зажатым в дрожащих пальцах буклетом, я отчаянно кричу: – «Нет» значит «нет»!
Он смотрит на меня ледяным взглядом, давая волю сдерживаемой злости. Я прекрасно помню этот взгляд и его последствия и судорожно сжимаю ладонь Роуз.
– Выбирай выражения, Джо, – цедит Ник сквозь зубы. – Так и до клеветы недалеко.
– Скажешь, это недоразумение? И ты просто меня неверно понял? Ложь! – Я делаю шаг навстречу. – Мы договорились остаться друзьями, но тебя это не устроило. Ты не смог смириться с отказом и пытался добиться меня силой.
– Джо? – Встав между нами, Роуз берет меня под руку. – Объясни, пожалуйста, что происходит.
– Спроси его!
Все присутствующие замирают. Ник молча разворачивается и, проталкиваясь через толпу, уходит в кабинет, оглушительно хлопнув дверью.
В ту же секунду поднимается галдеж: и молодые ребята из-за соседнего стола, и волонтеры постарше засыпают меня вопросами. Кто-то стучит в дверь кабинета, требуя, чтобы Ник вышел.
– Джо, иди в ближайшее кафе. – Роуз отодвигает Барсука, который неуклюже пытается меня утешить. – Я приду через десять минут. Договорились?
Кивнув, я беру с пола сумку и бреду к выходу. Голоса сливаются в общий хор.
– Пропустите ее! – кричит сзади Роуз.
Меня шатает, безумно хочется вдохнуть свежего воздуха. Наконец я открываю входную дверь, едва не упав за порог.
Роуз появляется через десять минут, как и обещала. Бросив беглый взгляд на нетронутую чашку чая передо мной, она заказывает нам по стакану сладкого горячего молока с пышной пеной. Мне ничего не лезет в горло, даже вода, стакан с которой Роуз настойчиво уговаривает взять.
– Ну, что там? И кто закроет центр? – спрашиваю я.
– Ник ушел домой, а ключи у Сью, не беспокойся.
– Что он сказал? – Я вливаю в рот тепловатую воду с неприятным привкусом и аккуратно ставлю стакан на стол.
Не вдаваясь в детали, Роуз рассказывает, что велела Нику немедленно уйти, а когда он попытался протестовать, пригрозила полицией. Я слабо улыбаюсь.
– Может, я его и поощряла. Мы когда-то целовались – по моей инициативе. А может, и не только целовались…
– Джо, ты не виновата. Прислушайся к себе – если согласия не было… – Роуз осекается. – Как же тебе несладко пришлось. – Она накрывает мои ладони своими. – Джо, если бы я только знала… Почему ты не рассказала сразу? Когда это случилось?
– Не помню, не очень давно. – Я отвечаю на рукопожатие, но осторожно убираю ладонь: сейчас мне не хочется никаких прикосновений. – Роуз, нужно что-то сделать. Нельзя допустить повторения.
– Сделаем. – Роуз ласково удерживает меня, когда я пытаюсь встать. – Джо, присядь, и расскажи мне все.
Глядя на наши сцепленные пальцы, я рассказываю ей все, что помню о том эпизоде в кабинете Ника, и только дойдя до того места, когда я вынуждена спасаться бегством, я поднимаю глаза. Роуз потрясенно смотрит на меня, утирая свободной рукой слезы на щеках.
– Не волнуйся, я успела убежать.
– Помню. Ты еще тогда сказала, что уходишь от Роба. Я уговаривала тебя не бросать центр, а потом пришел Ник, стал говорить, что не отпустит тебя. Он отослал меня домой, и вы остались там вдвоем. Я чувствовала, что что-то не так… Прости, Джо, что я не прислушалась к своей интуиции. Ник, харизматичный и властный, усыпил мою бдительность.
– Роуз, ты ни при чем. Он хорошо маскировался.
Роуз берет себя в руки.
– Не помнишь, ты на него пожаловалась?
– Сомневаюсь. – Может, это Роб удалил все письма, связанные с центром соцпомощи, но скорее я сама решила замолчать то, что произошло между нами с Ником – сил на борьбу не было. – Иначе я вспомнила бы.
Роуз обещает связаться с организацией, которая заведует центром, и выяснить, получали ли они жалобу. И добавляет, что у Ника не осталось друзей в деловых кругах – больше никто не хочет жертвовать на его благотворительные проекты.
– Может, и там что-то нечисто? Ему предложили должность в «Андерсон», что-то вроде антикризисного менеджера. Думаю, когда эта история всплывет, они передумают. Ты ведь в курсе, что можешь обратиться в полицию?