— Вот уж об этом у меня голова не болела. Не знаю. Яценко с Лидой отношений потом не поддерживал. Верка его тогда все-таки выходила, забеременела, он вроде как поупирался, но женился на ней, и они уехали в Сибирь. Только вы меня к своим журналистским делам не приплетайте, меня попросили встретиться с вами и рассказать о Яценко, я просьбу выполнил.
— Максим Петрович, а почему вы раньше молчали? Вы же соучастник преступления! Вы позволили человеку всю жизнь паразитировать на чужих трудах, присвоить чужие научные открытия и сделать себе имя!
— Ну уж бросьте! Не надо меня к Вовкиным темным делам примазывать! Это мои предположения, с Лидиных слов. Я там не был, рядом не стоял, а то, что Яценко всех на пути сметет ради своей собственной выгоды, я знаю. И потом, меня про Яценко никто и никогда не спрашивал. Она нужна вам, эта правда? Вы об этом хотели писать?
Когда журналистка ушла, Геранин вздохнул облегченно, разбередила она ему «старые раны». Кому, интересно, нужно, чтобы взрывоопасная информация о «легенде космической отрасли» Яценко стала публичной? Чей это заказ? Главное, чтобы нигде не прозвучала его фамилия. Впрочем, у девчонки диктофона не было, никто не докажет, что он вдруг разоткровенничался и сказал то, о чем стоило помолчать.
Глава 25
Артем Найденов точно знал, чей он сын. Мать была демократична и считала, что ребенок должен быть осведомлен о своем отце. Он впервые услышал семейную историю в шестом классе. Нужно сказать, что отсутствие отца его особо не тяготило, у каждого второго одноклассника либо отца не было вовсе, либо он был «воскресным».
Единственные исследования в мире, как отсутствие отца влияет на подростков, провели ученые Лондонской школы. Они обнаружили интересную закономерность. Мальчики, которые воспитывались в неполных семьях, где не было отца, опаздывали в половом развитии, по-видимому, огромное влияние оказывает стресс, вызванный у ребенка разлукой с отцом. Взрослея, мальчик словно копирует безответственное отношение отца к собственному сыну.
Последствий стресса Артем пока не ощущал. Мама его очень любила, непомерно баловала, он был смыслом всей ее жизни. Материальных проблем у Артема тоже не было. Наследство маминого мужа, корифея и гения космонавтики Ильи Сергеевича Гладкова: квартира в центре Садового кольца, дача были проданы за хорошие деньги, а им с матерью хватило большой «двушки».
Но однажды, в средних классах школы, Артему очень захотелось, чтобы у него был отец. На классный час в школу часто приглашали родителей, чтобы те рассказали о своей профессии, для примера подрастающего поколения. Отец одного из его друзей был обычным водителем на почте, но он так интересно рассказывал о своей работе, что Артем начал дико завидовать.
— Давай я попрошу знакомых Ильи Сергеевича прийти на классный час? — обнадежила его мама.
— Илья Сергеевич мне не отец.
— Но его друзья, это интересные люди.
— Нет, не надо.
То, что предлагала мать, было выдумкой, потому что никаких друзей умершего профессора у нее в окружении не было, были только одни подруги, которым мать бесконечно помогала.
Рассказы об отце, она называла его неприятным словом «биологический отец», были скупыми, мать отчего-то жалела хороших слов, были одни неприятные эпитеты, и история выходила грустно-криминальная. Молодую вдову Лидочку Гладкову пожалел дипломник Вова Яценко, но не просто пожалел, а обманом влез в душу и убедил, что любит.
— За мной такие хорошие парни ухаживали, — с ностальгией говорила мама.
— А почему ты выбрала его? — удивлялся Артем.
— Потому что перед ним невозможно было устоять.
— Значит, в нем было что-то хорошее? — с надеждой спрашивал он.
— Нет. — Мама не забыла обиду до сих пор. — Он так и не узнал, что я жду ребенка.
— А может, зря ты не дала ему шанс?
— У него была другая цель, он хотел украсть архив Ильи Сергеевича. Он это сделал, а потом просто исчез.
— Что же ты меня от Гладкова не родила? Был бы единственным сыном Учителя.
— У него есть дочь от первого брака и скандальная жена.
— Так они в Америке жируют, зачем им наши российские проблемы? Я бы знаешь какой бонус по жизни имел. А то неведомый папаша усвистал с архивом и, наверное, нехило устроил свою жизнь. Мать, а что ты в милицию не обратилась?
— Да ты что, Тема! Что бы я там рассказала? Что сама, по своей воле разрешила Володе посмотреть архивы, которые были нужны ему для дипломной и научной работы? Я же не знала, что он возьмет самое ценное и будет паразитировать на чужих идеях всю жизнь! Еще надо было рассказать, что мы были близки и что я забеременела? Раньше, сынок, были другие времена, и такие поступки осуждались.
— А кражи не осуждались? А что же ты потом, когда увидела его статьи и фото, не обвинила в плагиате?
— У меня не было доказательств. Правда, несколько идей я узнала. Я их помнила, потому что работала с архивами Ильи Сергеевича. Одна из них — пояс иголок, искусственное космическое образование на околоземной орбите из большого количества коротких кусков тонкой металлической проволоки, выброшенных из контейнера искусственного спутника Земли. Она устанавливает связь между любыми наземными пунктами. Гладков предложил принципиально изменить схему работы, Володя выдал это за свою концепцию. Обидно было, но мыслей, что я должна предъявить претензии к нему, у меня не было.
— А может, ты зря, мать! Меня бы еще ему предъявила, как дополнение к украденным документам.
— Тема, будет тебе! Я благодарна Володе, что ты у меня есть, вон какой хороший вырос.
Артема мать немного раздражала, она была страдалицей по жизни, словно запрограммированной на проблемы. Лидия Ивановна сама говорила, что у нее «свой крест». Но оказывалось, что «крестов» было много: больная бабушка, за которой нужно ухаживать, вечно ноющие подруги, изматывающая работа. Она всем хотела быть нужной, всем угождала, помогала.
— Ты, мать, как герои Диснея, все вместе взятые, вечно спешащие на помощь, — часто говорил ей Артем.
Однажды, наблюдая за ее очередными «помоганиями», ему в голову пришла отвратительная мысль, пришла и осталась: «Правильно отец ее бросил, правильно. С ума можно от нее сойти! Семья ее волнует мало, ее задача по жизни — переживать и страдать за других людей».
В старших классах Артем начал интересоваться судьбой отца, и выяснилось, что устроился его биологический папаша действительно неплохо. Во всех специализированных изданиях по космонавтике публиковались его научные труды и статьи, он решительно продвигался по карьерной лестнице и, наконец, занял место генерального директора крупного космического предприятия в Сибири.
Артем не только собирал вырезки из газет и журналов, но и долго рассматривал, изучал их. Сначала у него не было конкретной цели, он просто хотел больше знать об этом человеке, а потом просто не мог остановиться. Раздражение копилось медленно, нарастало как снежный ком, ему все время приходилось «держать лицо» и подавлять злость. Мелочи выводили его из себя: кипа бумаг у компьютера, вечно теряющаяся ручка, скрип дверного шкафа. Артем выкидывал бумаги, пинал шкаф, ломал ручку, но раздражение не проходило. Он решил, что пойдет по стопам отца, и не потому, что ему было интересно создавать космические корабли, а потому что юноша хотел оказаться на одной территории с отцом, даже если последний не знал о его существовании.
Артем представлял, как он найдет отца, как расскажет о своей жизни, о том, как ему не хватало мужской поддержки и внимания. Он не знал, как прореагирует Яценко на информацию о сыне, но надеялся, что тот воспримет ее нормально. Вокруг была масса историй о том, как взрослые дети находили своих родителей, не подозревающих об их существовании, как плакали отцы на плечах своих чад и просили прощения.
Мать не приветствовала его выбор профессии.
— У нас в семье слишком много «космонавтов». Может, ты поменяешь свой выбор? — она жалостливо и некрасиво кривила рот.
— Нет, мать! Я космонавтом точно не буду.
— Ты хочешь, как он. — Она вдруг догадалась. Сын ничего не ответил, и Лидия Ивановна поняла, что это правда. — Не надо к нему приближаться, сынок! Он переступит через нас, переступит и не вздрогнет. Он жестокий человек. Он монстр.
— Ты мне сама все время говоришь, что я умный. Я не буду делать резких движений, я посмотрю на него издалека.
Мать заплакала, и это тоже вызвало у Артема раздражение.
— Зачем он нам? Зачем? Жили мы без него и проживем.
— Не нам, мать, а мне. Не переживай, я сделаю все лучшим образом.
Первый раз он увидел Владимира Николаевича Яценко на научной конференции, Артем в составе делегации студентов был там в качестве слушателя. Сердце словно вдруг передвинулось куда-то из груди в горло, он чуть не задохнулся. Он вдруг увидел, как они похожи, как этот незнакомый мужчина, его отец, так же хмурит брови, делает его, Артема, движения руками и так же заразительно смеется, потирая мочку уха. Артем вначале разволновался, но потом все-таки подошел к той группе людей, где стоял Яценко.
«Вдруг он меня почувствует? Услышит зов крови, так сказать».
Артем и сам пытался понять, испытывает ли он к этому человеку какие-нибудь чувства или нет. Он смотрел, как Яценко разговаривает с коллегами, как он решителен и настойчив, как жестикулирует и сердится. Артем подошел совсем близко, и снова сердце застучало так громко, что ему казалось, отец обязательно посмотрит в его сторону, узнает, удивится, и они будут долго-долго говорить. У Яценко зазвонил телефон, и он двинулся прямо на Артема, отодвинул парня рукой, скользнул глазами, скользнул холодно и равнодушно. Вдруг Артем понял, что этот человек никогда не признает его, не станет его другом.
Права была мать, все это пустое. Но отказываться от своих мечтаний ему не хотелось. Раздражение сдавило грудь и неприятно разлилось по всему телу.
— Я сделаю так, что он повернется ко мне, я его заставлю обратить на себя внимание! Если папенька думает, что со мной можно вот так, переступить, как через ненужную вещь, и пойти дальше, он глубоко заблуждается.