– То есть где-то метр девяносто? Я уже немного привыкаю к твоим чудачествам.
– Да, если не сегодня, то…
– То завтра я завезу сама.
Ну, до завтра еще дожить надо. Многое может случиться до завтра, я это знаю по собственному опыту. Вот, к примеру, сегодня еще никто не приходил, чтобы устроить мне несчастный случай… Тьфу, еще накличу!
– Да, привези, если будет время. Созвонимся позже.
Я снова и снова перебираю в памяти все, что у меня есть.
Нет, не сходится. Ничего не сходится. Наоборот, с каждым шагом возникает путаница из самых разных вопросов. Но я сейчас сделаю одну полезную штуку. Я узнаю о своем добровольном помощнике все, что только смогу. Как-то же он узнавал о других? Значит, я тоже могу. Чем я хуже?
Мои пальцы живут собственной жизнью. Мне остается только запоминать то, что я делаю, чтобы потом повторить все это сознательно.
Итак, Потоцкий Игорь Станиславович, 1980 года рождения. Отец был офицером, погиб в Афганистане. Мать умерла в прошлом году, болела лейкозом. Образование высшее, Казанский институт информационных технологий. Адрес.. Негусто. Ничего, я все равно не ждала ничего особенного. Враг познается в беде. Который час? Так, скоро три. Прекрасно. Куда же запропал мой доктор Ватсон? Пора бы ему возвращаться. Если, конечно, он вернется.
Словно в ответ на мои мысли, в прихожей раздается звонок. Я так и не научилась не вздрагивать при этом звуке. Наверное, это потому, что я живу в ожидании беды. Какой угодно. Как будто кто-то включил у меня в голове штормовое предупреждение, да так и позабыл выключить.
– Tы странно выглядишь.
Вид у тебя, парень, слегка пришибленный.
– Да. Я знаю.
Он заходит и направляется в гостиную. Ну вот, ты сам этого хотел. Я даже знаю, что ты мне сейчас скажешь. А скажешь ты следующее: «Извини, но у меня много дел, я тебе потом перезвоню». Ведь именно это я и предвидела, но мне все равно почему-то грустно. Он должен был стать моей последней иллюзией. Иллюзией того, что я не одна в этом мире. Что есть мужчины, за плечами которых можно укрыться от мира и передохнуть.
– Вот диктофон. Прослушай.
– Спасибо.
– Я посетил двоих. Первый адрес – там живет сестра одной из девушек-манекенщиц, другой адрес – тетка или двоюродная бабка еще одной девушки, там разберешься.
– Я благодарна тебе, ты мне очень помог. А сейчас, наверное, тебе пора? Много дел?
Я не хочу начисто отбирать те крошки самолюбия, которые еще остались у него, поэтому говорю это сама.
Мне уже все равно, а ему будет легче. И он не будет вспоминать меня с враждебностью в душе, потому что сегодня я способствовала тому, что у него стало на одну иллюзию меньше. А может, и не на одну.
– Дел и вправду много. Но не у меня, а у нас. Притом я ужасно голоден. Ты плохая хозяйка, борщом даже не пахнет. Что мне есть?
– Что найдешь. Все, кроме Макса.
– Я не стал бы есть Макса, даже если бы это было последнее, что могло бы спасти человечество от конца света.
Значит, я ошиблась. Либо он крепче, нежели кажется, либо в этих записях нет ничего особенного, либо он не тот… Знакомая песня. Я подумаю потом.
– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, Таня Стрижко здесь живет? – Голос Игоря. Слышно, как плачет в комнате младенец.
– Четыре года назад она тут жила. Долго же ты собирался в гости, – голос женщины, видимо, молодой.
– Я приехал недавно, в гостинице мне объяснили, как найти этот адрес…
– Да ты заходи, не стесняйся. Чего там… Танька здесь не живет, но ты можешь немного развлечь меня, потому что я с ума схожу от скуки. Сижу с малым дома, никого не вижу и не слышу. Как тебя зовут?
– Стас. Вы меня так просто впустили… Это же опасно!
– Да ладно тебе, опасно! У нас нечего брать. Я без работы, муж тоже. Где-то что-то находит, приносит то денег немного, то продуктов… Так что воры таких, как мы, не посещают. Разве что наркоманы, но этих-то я уже по полету узнаю. Ты не из них. А Танька тебе зачем понадобилась?
– До так, просто был в городе, решил зайти. Давно не виделись. Еще с того времени, как она в «Галатее» работала.
– А, тогда понятно. Да, она тогда хорошо зарабатывала. Ты же знаешь – агентство закрыли.
– Нет, я не знал. Но это неудивительно, налоги сейчас такие, что честно работать можно только себе в убыток.
– Так ты ничего не знаешь? Это же был такой скандал! – Женщине, наверное, было невыносимо скучно, потому что тарахтит взахлеб. Видно, что любит посплетничать.
– Расскажи, мне интересно. Я многих там знал.
– Правда? Я тоже, потому что часто заходила к Тане. Меня всегда манил этот модный бизнес, но по их меркам я была уже старая. Им были нужны совсем молоденькие девочки. А я все равно приходила, потому что у меня была дурацкая надежда: а вдруг заметит меня какой-никакой… продюсер или еще кто-то в этом роде. Все напрасно. Было бы мне тогда хоть двадцать, а так – двадцать четыре… Я чувствовала себя неудачницей. А, что теперь об этом толковать! Сам понимаешь. Ты, наверное, тоже там работал? Видишь, я сразу поняла, ты им подходил, от мужиков юность не требовалась.
– А кого ты там знала?
– Ну, лично я знала только девушек-моделей, но видела Ясинскую – она теперь фигура, не подойти и на хромой козе не подъехать! А тогда она была – сам знаешь, серая мышь. Вот кто сумел ухватить свой шанс! Правда, ее одежда пользуется спросом – этого у нее не отнять. Она тогда угадала нашу местную конъюнктуру: даже вещи «высокой» моды можно было носить, а не смотреть на них. Но вытащил ее Богулевский!
– Я его совсем не знал, только видел несколько раз.
– Ну! Это же был настоящий мужик и красавчик, каких мало. Такой, знаешь… опасный тип. Танька говорила, что, выбирая каждый раз новую девушку, он… А, не о чем говорить. А закрыться им пришлось, потому что – кто бы мог подумать – они под видом моделей вывозили девочек на продажу. Что характерно: ни одну потом не удалось найти. Ты представляешь? До сих пор никто не знает, куда они делись. Они выбирали таких, у кого нет родственников. Сирот, детдомовок и прочих. Чтоб потом их никто не искал. Но у одной объявилась семья. Ей, наверное, кто-то посоветовал, чтобы она сказала, что у нее нет никого – тогда, мол, ее примут. Ну, приняли, она похвасталась дома – и исчезла. Родители ждали-ждали, а потом… Как раз тогда приняли закон о борьбе с этим бизнесом, вот Богулевский и попал под раздачу.
– Сколько ему дали?
– Да какой там хрен – «дали»! Я же говорю тебе, это был такой мужик!.. Позволил бы он им посадить себя! Пулю в голову – и все.
– Но Ясинская была ни при чем? Мне она казалась приятной, даже доброй девушкой.
– Это потому, что ты – мужик и не тем думал. А я знаю о ней такое… Если бы я сейчас вздумала ее шантажировать, имела бы с этого кучу денег.
– Чего же не шантажируешь?
– Потому что у меня сын растет. А там такие деньги крутятся, что… Лучше помалкивать. Но тебе расскажу. Я так думаю, что Ясинская все знала. Но это же хитрющая стерва! Дом моды отдельно, «Галатея» – отдельно. Когда Богулевского начали таскать, она была в Париже, на Неделе высокой моды. Наконец ее там признали! А она вернулась, сделала удивленное лицо и сказала милиции: «Впервые слышу о подобных безобразиях». И ей поверили.
– Я не понимаю, что тут можно использовать для шантажа.
– Да ты сам подумай! Пока она была в Париже – а это больше месяца, она там якобы лечилась, – тут по-тихому поменяли весь штат. Всех! От уборщицы до швеи. Таня тогда тоже потеряла работу. Но что характерно: всем подыскали места. Типа не могут они бросить своих сотрудников на произвол судьбы. Вот только работа была у черта на куличках: в Прибалтике, в Польше – и все поехали, условия были выгодные. Таня говорила, все были какие-то перепуганные. Девчонки думали, что «Эрика» тоже закроется, да не тут-то было! Набрали новый персонал, Ясинская вылечилась и процветает.
– А Таня где?
– Она поехала в Прагу, очень выгодный контракт. Постоянных моделей в «Галатее» было всего двенадцать, а выезжало их каждый раз вдвое больше. Куда девались остальные, никто не знает, вот и считай на пальцах. Всех уволили, но подыскали хорошие места – надо отдать должное, могли просто выбросить на улицу – и все дела. Это чтобы недовольные не болтали лишнего.
– Это интересно. Только Ясинская могла и не знать всего.
– Это если она уж совсем дурой была, а она не дура. Это страшно умная стерва, потому она и уцелела. Может, сама она участия в тех делах и не принимала, но должна была что-то подозревать – по меньшей мере.
– А что там случилось, в Париже? Таня не рассказывала?
– Ну конечно. Это ж интересно, вот слушай. Танька говорила, что их приняли там очень хорошо, такой успех, Ясинская была на седьмом небе. А в последний день ей стало плохо прямо за кулисами, и за ней приехала их «Скорая». И из Парижа они летели без нее. Говорили, что у нее нервный срыв, но Таня сама видела, как ее сначала стошнило, потом пошла кровь из носа. Так, будто она отравилась. Больше Таня ее не видела, а увольнял всех этот прощелыга Вишневецкий.
– Я его не знал.
– Неудивительно. Его привел Богулевский незадолго до поездки в Париж. Взял менеджером офиса, и не своего, а Ясинской. И ей пришлось это проглотить. Зачем так было сделано, никто не знал, только этот хлыщ цеплялся к девушкам, как репей. Ясинской все это вообще но барабану было. У нее оргазм только от денег. А теперь видишь – где мы, а где она. Я ее как-то видела по телевизору. Она немного изменилась, голос стал другой, но деньги лопатой гребет. Вот кто сумел!
– Это точно.
– А ты сходи к ней, если она тебя вспомнит, может, даст работу. И за меня словечко замолвишь. Я бы и уборщицей пошла.
– Да я, собственно, не за этим…
– Да ладно тебе! Знаю я… Не за этим! Сходи, может, дело и выгорит. Только не напоминай ей ту старую историю.
– Хорошо. Увидишь Таню – привет передавай. Как тебя зовут? А то поговорили, а имени твоего я не знаю.
– Бакумова, Оксана. Это я по мужу Бакумова. Заходи как-нибудь еще.