Он такой многословный, слова льются медленным потоком и убаюкивают, убаюкивают… Этот адвокат знает свое дело, не зря я плачу ему деньги. Нет, все-таки у меня был вкус к жизни и без звезд на бульваре.
– Идите обедать!
Как вовремя! Я умираю от голода.
– Мне уже пора. – Виталий встает. – Меня ждут в больнице. Юля, вечером я заеду за вами, необходимо срочное обследование. Не планируйте ничего, тут не до шуток. Лекарство вы, конечно же, не принимали. Светик, ты поедешь?
– Конечно. Вечером заедем вместе, ты с ней не справишься, она упряма, как мул. Игорь, рада была познакомиться. Артур Олегович, вы поедете или останетесь обедать?
– Поеду домой, раз я в этом районе. Я здесь недалеко, как вы знаете… Жена меня накормит. Юлия Павловна, и завтра подъеду где-то к одиннадцати. Ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной. Чересчур уж полковник наседает на вас. Знаю я эту породу, все у них ностальгия по прошлому. Да, лейтенант? Между нами говоря?
– Не могу сказать, – бедный лейтенант не станет обсуждать свое начальство, и адвокат это понимает, потому и говорит так.
Мы сидим в моей уютной кухне и уничтожаем суп и салаты, приготовленные Светой. У лейтенанта уже не такой напряженный взгляд. Нас с Игорем он немного знает. Он неплохой парень, этот лейтенант, только немного идеалист, но без таких, пожалуй, жить будет страшновато. Если уж бог столько ломал голову, создавая этот мир, то он наверняка хотел, чтобы тут было все. Даже идеалисты. В наше время они не всегда безопасны, как и во все сумерки времен, только этот не из их числа. Он не хочет загнать человечество в счастье при помощи пулемета, как полковник.
– Как продвигается ваше предыдущее расследование? – Мне не просто интересно. Я должна знать, чего мне еще ждать. – Я имею в виду того беднягу, которого нашли в нашем подъезде. Или вы не имеете права мне рассказывать? Тогда прошу меня простить, я не хотела доставлять вам неприятности.
– А, какие там неприятности! – Лейтенант только рукой махнул. – Я веду одновременно шесть дел, и это еще по-божески. Вы представить не можете, что иногда вытворяют наши граждане! Я в ужасе от самой мысли, что мои дети должны будут здесь жить. А с того времени как отменили смертную казнь, вообще беспредел наступил. Раньше хоть «вышки» боялись, а теперь… В деле погибшего Кулака я вынес заключение: смерть в результате несчастного случая. Теоретически такое могло случиться, и я не собираюсь тратить на него свое служебное время. Если кто-то избавил от него общество, я не считаю это преступлением. Вы довольны? – Нетушки, ты меня не поймаешь!
– Я просто так спросила, из интереса. Но меня больше интересуют собственные неприятности. Надо же было такому случиться! Знать бы…
– Я же просил тебя не ездить! – Наконец-то Игорь нарушил обет молчания. – Я же предлагал тебе поехать вместе. Но ты такая упрямая!
– Не понимаю, чем бы ты смог мне помочь.
Дальше обедаем молча, думая каждый о своем.
– Я думаю, Юлечка, никаких осложнений не возникнет. Дело, в общем, ясное. Даже слишком ясное, – я понимаю, что он не верит в мою версию. Но другой у него нет. – Но прошу вас: будьте осторожны. Один неверный шаг – и…
– Не понимаю, лейтенант, о чем вы говорите.
– Зарубка на двери вашей кухни… Вы хорошо бросаете нож. Нет, я не намерен доносить это до ведома своего начальства, но зарубку лучше скрыть. Не знаю, что там у вас случилось на самом деле, но уверен, что вам действительно угрожала опасность. Иначе не стал бы вас прикрывать. Вы поняли?
Дать вам еще бумаги, лейтенант? У меня есть несколько пачек.
– На взятку это не похоже, поэтому давайте. Нас так плохо финансируют, а бумаги уходит прорва, так что отказываться не буду. Надеюсь, мы поняли друг друга. Вы мне чем-то нравитесь, поэтому очень не хотелось бы в один прекрасный день обнаружить ваш труп. Я не шокировал вас?
– Нет.
– До свидания, Юлия Павловна, еще увидимся.
Лейтенант Волошин, идеалист и джентльмен. Его жене сказочно повезло. Такой муж – клад индейцев майя в кубанских степях. То, чего на свете не бывает. И он тоже ведет свою игру. Возможно, не в мои ворота, но я в это не верю.
– О чем ты думаешь? – Он обнимает меня. Игорь. Почему я не влюблена в тебя?
– Что тебя держит рядом со мной? Ведь ты понимаешь, что я не люблю тебя.
– Я хочу дать тебе время, – нет, он таки читает мои мысли. Если бы я только верила в телепатию, но я принципиально не верю в телепатию, НЛО, ясновидение и все такое.
– Я ничего не обещаю. Мне просто хорошо с тобой.
– Мне этого пока хватит, – это ведь «пока», милый.
– Пока?
– Да. А слишком далеко загадывать я не хочу, с тобой это не имеет смысла. Что там случилось? Ты убила их?
– Только ее. Я едва не схлопотала пулю в голову. Вместо меня смерть поймал Вишневецкий. Проклятье, они оба были мне нужны! Сегодня мы должны достать документы из его квартиры. Они имеют прямое отношение ко мне, поэтому нужно успеть раньше милиции.
-Нет.
Он говорит это так, что я понимаю: мне его не переубедить. Вот зараза, откуда только взялся на мою голову!
– Но это нужно сделать! Я и сама справлюсь, можешь сидеть дома. Кстати, а где ты живешь? Я не буду против, если ты пригласишь меня в гости.
– Не говори ерунду. Ты же понимаешь, что сегодня уже никуда не поедешь. Там, кстати, может быть милиция. Тебе стоит поговорить об этом с адвокатом.
Он прав. Скажу, что у Олега дома документы предприятия. Это, кстати, правда.
– Ты управился с компьютером?
– Нет еще. Защита у них – что надо. Но машина – зверь. Скоро закончу поиск.
– Пойду отдохну. Не мешай мне.
– Слушаю и повинуюсь, Ваше Величество.
– Шут гороховый!
– Мерси за комплимент, – его глаза так близко, что… – нет, у меня для этого нет времени, дорогой! Ну прошу тебя…
Я зря трачу слова. Легче остановить танк, чем влюбленного мужчину. Но мне нравится то, что он делает. Просто я не хочу, чтобы он знал об этом.
– Это как называется? Я хотела отдохнуть! – Я должна сердиться, а мне не хочется. Но надо.
– Разве ты не знаешь, что это – самый лучший способ расслабиться? Теперь можешь поспать, – он смеется и целует меня. – Ты просто чудо, я не могу удержаться. Не надевай больше парик, волосы отросли достаточно, чтобы принять твою прическу за авангард.
– Ты в этом не разбираешься.
– Ты слишком не любишь себя. Подумай об этом. И поспи, ты совсем бледная. Забыла, что сказал врач? Кстати, у тебя симпатичная подруга. Мне нравятся такие… кругленькие пикантные женщины. Ой, что ты делаешь?
А ничего. Я просто бросила в твою голову книжку.
– Так ты меня все же немного ревнуешь?
Егo голос преисполнен надежды. Возможно, малыш, ты тоже гениальный актер. Так что доиграем эту пьесу. Вместо выхода на бис – смерть.
– Не люблю делиться добычей.
– Специально это сказал. Я почему-то так и думал, что ты не любишь делиться.
Слишком много ты думаешь. Здесь все слишком много думают, догадываются, советуют. Только я должна сидеть и ждать у моря погоды, пока не случится что-нибудь, что даст мне информацию, питание для пустой головы. Как Олег там сказал? «Ты – Керстин». Это не было бредом умирающего. Он хотел что-то мне сообщить. Итак, я – Керстин? Это имя вызывает в моей душе странное чувство. Словно мне снилось что-то… Недавно снилось.
А тех двоих фотографировал сам Олег. Наверное, еще в бытность свою в спецслужбах. Значит, уже тогда что-то затевалось? Но почему я? Почему именно со мной случаются такие, мягко говоря, странные вещи? Я с такой легкостью уничтожаю всех, кто угрожает мне… Абсолютно механически. Словно меня кто-то учил этому долгие годы. Но этого не может быть! Я совсем запуталась. И те двое на фото… Кто они? Я их знала. Когда-то знала, они были чем-то важным для меня. Словно слышу эхо, но не могу определить источник звука.
Я, наверное, заснула, потому что меня разбудили голоса. В комнате уже темно. Макс посапывает под боком. Ой, Максу-то, должно быть, грустно! Светка со своим красавчиком приехали за мной. Но голова у меня больше не болит, и я не хочу никого видеть. Интересно,о чем они там говорят?
– Ты же понимаешь, она все равно не скажет нам.
Ты права, голубушка, никому я ничего не скажу.
– Но ее штучки плохо закончатся. Она должна поберечь себя, а тут столько всего! Вы видели, в каком состоянии мы ее привезли? Так нельзя. Мы должны убедить ее. А ты что думаешь? – Нет, док, убедить вам меня не удастся.
– Я только вижу, что у нее куча неприятностей. И она совсем не та, за кого себя выдает и кем себя считает. Я не знаю, как это можно объяснить, но такое впечатление, что… Ну, словно она запрограммирована делать определенные вещи. Не знаю. Но я не позволю экспериментировать с ней.
Если я решусь на что-то, от тебя уже ничего не будет зависеть. Разве что сможешь меня убедить.
– Надо послушать, что она скажет. Но не давить. Нужно, чтобы она хоть немного доверилась нам. Только тогда она позволит помочь себе.
– Светик, здесь все равно много непонятного. Помнишь, ты говорила, что она никогда не знала английский язык? А потом якобы выучила. Так вот: у нее настоящий калифорнийский акцент, так язык выучить нельзя. Никакого налета славянских интонаций, словно английский – ее родной язык Это меня уже не просто удивляет. Ее, судя по реакции, тоже. Тут что-то намного сложнее, чем просто посттравматическая амнезия.
Браво, док, еще немного усилий – и я все пойму. И вспомню, почему я – Керстин.
– Пойду разбужу ее.
Милый, я еще сплю. Я от всех устала. Оставьте меня в покое.
Я слышу, как открывается дверь. Мне уютно, когда он обнимает меня. Я не хочу думать об иллюзиях. Пусть еще немного побудет со мной это розовое ощущение, когда весь мир – в ладонях, обнимающих меня. Почему я не могу просто жить? Но я не могу жить, когда не знаю, как Керстин… Где-то я это слыхала:
На лугу цветы-сердечки –
Керстин там найдет колечко.