Квартира, в которой он встречался с девушками, была, по его мнению, типичной для подобных свиданий — на верхнем этаже новейшей высотки, с панорамными окнами и дизайном в стиле хай-тек. Строго, лаконично и больше похоже на офис, чем на дом, где можно быть счастливым.
Эдуард вырос в квартире и в загородном доме, где собственными руками уют создавала его мать — женщина с советским воспитанием и такими же вкусами. Она любила шерстяные ковры, в том числе на стенах, множество мелочей повсюду, деревянную мебель и обои в цветочек. Казалось бы, Эдуарда давно могло бы от этого тошнить, но нет, наоборот. Всё лаконичное и строгое вызывало у него ассоциацию с работой и офисом — следовательно, расслабиться в подобном пространстве было сложно, — а интерьеры с преобладанием нежных оттенков и кучей статуэток, вазочек и книг в шкафах сразу расслабляли. Появлялось желание сесть в уютное кресло, взять в руки книжный том из ближайшего шкафа и погрузиться в чтение.
Да, у его родителей дома до сих пор была огромная библиотека, занимающая почти половину верхнего этажа (квартира была двухэтажной). Отец Эдуарда, Арам Акопян, электронные книги не признавал. И не только книги — он до сих пор собирал некоторые журналы, да и марки коллекционировал. А мать, Галина Бессонова, когда-то мечтавшая о карьере известной актрисы и звании народной артистки, собирала советский фарфор. Особенно любила фигурки детей из серии «Счастливое детство». Эдуард подарил ей уже несколько, последним был «Филипок» — мальчишка с книжкой и в шапке-ушанке.
В родительском доме, причём неважно, в загородном или в городской квартире, у Эдуарда всегда возникало ощущение, будто он вернулся в детство. Особенно если мама пекла любимый пирог отца — с козьим сыром и зеленью. Или готовила долму. Или делала пахлаву. В общем, без разницы было, что она готовила, — в детство Эдуарда погружала даже селёдка под шубой, которую отец до сих пор считал несомненным атрибутом новогоднего стола. Наверное, поэтому Эдуард и соблазнился в конечном итоге на приглашение Дианы в гости — думал, что в её семье атмосфера похожая. И не ошибся. Вот только сама Диана смотрелась в этой семье словно стрекоза среди муравьёв, и удивительно, как Алиса и остальные этого не замечали.
В собственном доме Эдуард стремился воссоздать нечто похожее на родительские интерьеры — мебель у него тоже была деревянной, на полу лежал паркет, кое-где на стенах висели ковры. И библиотека была, и картины на стенах — Эдуард постоянно обновлял коллекцию. С именитостью художников не заморачивался — брал то, что нравилось. Мог отвалить кучу денег за антиквариат — просто потому что приглянулся, — а мог купить акварель у художника на набережной за пару-тройку тысяч. Главное, чтобы к интерьеру подходило и душу грело.
Особенно ему были по душе картины с кораблями, да и в целом корабельные мотивы в интерьере. Иногда Эдуард даже думал, что, если бы у него была возможность прожить эту жизнь ещё раз, он стал бы капитаном дальнего плавания. Его с детства завораживали истории о мореплавателях, он отлично плавал и, как только вырос и смог — купил себе загородный дом неподалёку от Клязьминского водохранилища, а к нему — яхту, на которой по выходным ходил по каналу и вниз, и вверх, до самой Волги. Но судьба распорядилась иначе — отец с детства готовил его для того, чтобы Эдуард смог перенять хотя бы часть семейного бизнеса. Между тремя детьми Акопян-старший всё и разделил. Сестре тоже досталось, хотя она работала гораздо меньше, чем братья, больше занималась детьми.
Эдуарду даже думать было дико, что он может привезти в свою святая святых — то бишь в квартиру или в загородный дом — Диану или любую другую девушку. У него не было никакого желания пускать посторонних людей на свою территорию. И как только его прошлые спутницы начинали делать намёки, что были бы не прочь, например, познакомиться с его собаками, — Эдуард тут же с ними расставался. Но Диана была слишком умной для подобных ошибок, она не навязывалась. Она выбрала другую тактику — и, склонив Эдуарда к посещению своего родительского дома в прошлую субботу, в пятницу решила закрепить успех и позвала его на пикник.
Ему, разумеется, следовало отказаться сразу. Конечно, следовало! Но вместо этого Эдуард зачем-то сказал:
— Погоди пять минут, я посмотрю своё расписание.
Взял телефон, загрузил приложение и невидящим взглядом уставился в расписание завтрашнего дня, где ничего не было запланировано, и он об этом отлично помнил, поскольку в этот день собирался кататься на яхте. Естественно, без Дианы! На фиг она ему сдалась?
И зачем было лезть в это проклятое расписание? И сидеть, многозначительно рассматривая отсутствующие дела? Почему было не отказаться сразу?
Чёрт знает.
Эдуард и сам не до конца понимал, почему в итоге произнёс:
— Хорошо, я смогу выделить пару часов. Давай поедем.
Диана обрадовалась, но он и внимания не обратил на её радость, думая о том, будет ли на этом пикнике Алиса. А может, она предпочтёт ретироваться, сбежит, чтобы больше с ним не встречаться? Он ведь такой нехороший человек, не хочет жениться на её сестре.
Да, забавно… Всё-таки Алиса его зацепила.
И ещё забавнее то, что она, по-видимому, этого вовсе не желала.
Глава 29. Алиса
Я полночи не спала, всё ворочалась в своей постели и думала — а может, ну его, этот пикник? Сказаться больной, пошмыгать носом, покашлять и остаться дома? А остальные пусть без меня развлекаются.
Вздыхала и улыбалась собственной идиотичности, сама не понимая, чего больше опасаюсь — ещё раз столкнуться с пренебрежением Эдуарда по отношению к Диане? Или самой влюбиться в него? Он волновал меня, было глупо это отрицать. Злил, но волновал тоже. И мне бы по-хорошему избегать встреч с ним, но…
Ева расстроится. И Диана, конечно, тоже. Уверена, она даже втайне надеется на мою поддержку и помощь, как и всегда бывало. Сестра говорила, что знание о том, как я за неё стою горой, поддерживает её в любой ситуации. А уж моё присутствие и вовсе успокаивает.
Нет, я не могла всех кинуть и соврать, что заболела. Это нехорошо, да и малодушно. В конце концов, даже если моё чувство вдруг выйдет за рамки обычной человеческой симпатии, я с ним справлюсь. Если уж я сумела забыть Дениса, которого любила всем сердцем и душой, то с Эдуардом тем более церемониться не стану. Выкину из головы, и всё. Тем более что он наверняка не задержится надолго в Дианкиной жизни.
Хуже, если Эдуард начнёт делать какие-нибудь намёки о месте моей сестры для себя, — вот тогда я точно не сдержусь и раскатаю его по траве. Так что пусть лучше молчит! Целее будет.
Утром я с трудом встала с постели — сказывалась бессонная ночь. Умылась, позёвывая и мечтая вновь забраться под одеяло, но мечты мои были несбыточными, и я отправилась на кухню, чтобы собрать пакет для пикника. Минут через пять, как только я начала греметь посудой, на кухню вошёл папа. Вот он, в отличие от меня, был бодрячком.
— Ты как всегда, встала раньше всех, Алис, — произнёс он с улыбкой. — Отлично! Значит, всё успеем. Тогда на тебе — вся кулинарная часть, собирай то, что нам понадобится. Помидоры только порежь, ладно?
Я закатила глаза. Это была наша дежурная с папой шутка — он каждый раз припоминал, как мы с Дианой давным-давно вместе собирали овощи для пикника. Нам тогда было… мне лет пятнадцать, ей, соответственно, шесть. И мы решили не мелочиться — и огурцы, и помидоры положили в лоток целиком, ничего не порезали и не почистили. Ну ладно огурцы, но помидоры, конечно, не очень удобно есть в таком виде.
Мама тогда сказала: «Хорошо, что вы хотя бы всё помыли», на что мы с Дианкой даже слегка обиделись.
— Не волнуйся. Порежу. Могу на тёрке потереть, чтобы было креативно.
— Ох, Алис, — засмеялся папа, качая головой. — Язва ты у нас. Ладно тебе бухтеть как старушка. Ну влюбилась Дианка, ну богатый парень, ну своеобразный, с характером. Что тут такого? Это жизнь. Не может же она всю жизнь быть одна?
«Одна, как я», — подумалось мне, и я вздохнула.
— Ты прав, пап. Я просто переживаю за неё, вот и бурчу.
— Я понимаю. Но мне кажется: ты зря так волнуешься. Люди влюбляются, встречаются, расстаются. Некоторые женятся, потом разводятся…
— Ага, а некоторые даже выйти замуж не успевают, — фыркнула я, вспомнив Дениса. Теперь, спустя много лет, воспоминания о моём несостоявшемся муже почти не причиняли мне боли. Так, лёгкое покалывание. Словно кто-то тыкал мне в грудь тупым концом ножа.
Интересно, где сейчас Денис? Женился, завёл детей? Наверняка. Я постепенно перестала общаться со всеми нашими общими знакомыми, поэтому не знала совсем ничего.
— Да, — кивнул папа. — Но ты, Алис, по моему скромному мнению, зря на себе крест поставила. Я всё надеюсь, что ты перестанешь затворничать и заниматься только работой и Евой, а…
— Ну почему только работой и Евой? Я ещё с подругами встречаюсь. И вон пикники устраиваю.
— Ты понимаешь, о чём я, — улыбнулся папа. — Я, честно говоря, давно жду внуков. Диана ещё совсем молоденькая, пусть погуляет, а вот ты…
— А я слишком старенькая для подобных глупостей, — отшутилась я и быстро свернула тему, поинтересовавшись у папы, куда он засунул кетчуп, который я собиралась положить в пакет с едой.
Такие разговоры давно периодически возникали в нашей семье. То мама, то папа, то Диана — в общем, все пытались уговорить меня срочно начать заниматься личной жизнью. Как будто ей можно заняться по заказу! И не испытывать при этом никакого желания снова наступать на грабли.
Я не верила в то, что из моей личной жизни когда-нибудь выйдет что-то путное. И с этим неверием, увы, уже ничего нельзя было поделать.
Глава 30. Алиса
Ровно в десять часов утра мы должны были спуститься вниз — сразу после звонка Дианы. Она обещала набрать мне, как только они с Эдуардом подъедут.
Миллионер оказался надёжен и пунктуален, как швейцарские часы,