Но Диана сказала совсем другое.
— Ты его любишь? — выпалила она, когда я закончила рассказывать про наш последний диалог в машине.
— Наверное, — я пожала плечами. — Я этим словом не хочу разбрасываться. Вот если бы мы прожили душа в душу лет двадцать пять, как наши с тобой родители…
— Алис… — губы Дианы вновь задрожали. — Прости, я же не знала! Я не думала, что ты… И заставила тебя пообещать, что ты с ним не будешь… Я тебе это обещание возвращаю, забудь про него! Если любишь Эдуарда — встречайся, я и слова не скажу, клянусь!
Я хотела пошутить, подколоть сестру, что она так подлизывается, но промолчала. Видела, что Диана и без этого на пути к нервному срыву.
— Не буду я с ним встречаться, — я покачала головой. — По многим причинам. Я рассказала тебе всё это не для того, чтобы выбить из тебя разрешение на Эдуарда. Просто не хотела, чтобы между нами оставалась ложь.
Я сказала это мягко и тихо, но Диана отчего-то вновь расплакалась и кинулась обниматься.
— Алис, ты самая лучшая, самая замечательная в мире… — шептала она, повиснув на мне, как в далёком детстве, когда я приходила забирать её из школы. — Я тебя так люблю! Прости меня, пожалуйста, прости, не сердись, я такая идиотка… Если бы я могла всё исправить, клянусь, я бы всё сделала… Всё что угодно!..
Я молча гладила её по голове и тоже тихонько плакала.
Жаль, что исправить всё было уже невозможно.
Глава 112. Алиса
Жизнь потекла своим чередом.
Эдуарду на сообщение я так и не ответила. В двух словах это было нереально, а писать длинные тексты мне не хотелось. Блокировать его номер я тоже не стала, почему-то веря в то, что он больше не напишет.
Родителям солгать у меня не получилось — я просто не придумала, как объяснить своё вечернее поведение. Любая ложь казалась мне какой-то неправдоподобной, поэтому я сразу объявила Диане, что расскажу всё как есть. К моему удивлению, она даже не возражала — кивнула удручённо и призналась:
— Это справедливо, Алис. Ты не должна меня выгораживать.
Мама и папа были в шоке, несмотря на то, что я как могла смягчила рассказ, упомянув минимум подробностей. Папа потом даже пошёл себе коньяк наливать, хотя ему пить нельзя, но мама его остановила, предложив компромисс в виде валерьянки. С валерьянки они перешли на чай и долго сидели со мной на кухне, обсуждая случившееся шесть лет назад до тех пор, пока я не попросила пощады.
С Дианой они потом тоже поговорили. И отдельно от меня, и все вместе. Родители очень беспокоились, что мы теперь перестанем общаться, но я совершенно не собиралась отказываться от сестры. И не только потому, что мне совсем не хотелось огорчать маму и папу, но и просто — потому что я любила её.
Хотя смотреть на Диану с прежним трепетом и восхищением у меня больше не получалось. И я точно знала, что теперь не стану открывать перед ней своё сердце. Но, возможно, это и к лучшему для нас обеих. Ей надо больше ценить меня, а мне — себя саму.
Да, мы продолжали общаться, даже разговаривали по-прежнему каждый день. Диана звонила мне сама, как и прежде, и делилась всем, что с ней происходило. Я чувствовала, что ей это по-настоящему нужно, что она не притворяется и не делает ничего для того, чтобы меня смягчить.
Диане было сложно на новой работе. Привыкнув за много лет зарабатывать не тем местом, обычная сорокачасовая рабочая неделя казалась ей каторгой. Я быстро смекнула, что она согласилась пойти в офис к Карелину, потому что рассчитывала на поблажки и снисхождение, но Макс как работодатель оказался безжалостным. Он с радостью проводил свободное время с Дианой, она и побывала у него в квартире, и несколько раз ездила с ним за город, но легче на работе ей не становилось, и зарплату просто так не повышали. Приходилось действительно вкалывать, слушать, чему её обучали коллеги, да и курсы специальные проходить. Чтобы из обычного «проверяльщика каталогов», как слегка насмешливо Диана называла свою работу, вырасти в кого-нибудь посерьёзнее.
Пока сдаваться сестра не собиралась, но я видела, что ей тяжело, и старалась поддерживать.
Злилась ли я на неё? Нет. Скорее, моё состояние можно было назвать разочарованием, настолько глубоким, что не оставалось места для злости. Да и не хотелось мне держать в себе негатив — толку от него, кроме саморазрушения, никакого. Поэтому я просто жила дальше, сделав определённые выводы и понимая, что моя маленькая сестра, чистая и светлая, осталась глубоко в прошлом. В реальности же Диана была весьма противоречивой личностью.
Денису, кстати, я всё-таки написала, выяснив контакт через его сестру, чей ребёнок шесть лет назад ходил в мою детсадовскую группу. Мы очень хорошо пообщались, он прислал мне фотографии своего новорождённого сына, я искренне порадовалась — и на этом всё. Тема нашего разрыва была закрыта, и, несмотря на то, что выясненная правда причинила мне самую большую боль в жизни, я была благодарна Эдуарду за то, что он решил рискнуть.
Не знаю почему, но мне казалось, что теперь мы все — и я, и Денис, и даже Диана — будем гораздо счастливее, чем раньше.
Потому что невозможно быть счастливым, тая столько предательской лжи в прошлом.
Прошло два месяца, началась осень — по-летнему тёплая и яркая. Погода стояла сухая, и я, если заканчивала днём, частенько стала забирать Еву после работы, чтобы погулять. Ещё мы с ней начали потихоньку готовиться к школе. Приступили в августе, когда были на море, увидев в местном книжном прикольную тетрадь для тренировки навыков письма.
Но в тот день Ева захотела остаться в группе, потому что после болезни вышла её лучшая подружка, и я шла домой одна. Рассуждая о том, зайти в магазин или не зайти, я не сразу расслышала чей-то голос, повторявший моё имя:
— Алиса! Алиса, Алиса, постойте!
Я обернулась и едва не упала от удивления, заметив, что ко мне по тротуару мчится элегантное создание в светло-кремовом изящном пальто, в сапогах с высоченными шпильками. Я на таких и не ходила никогда — не моё. Но на этой женщине подобная обувь смотрелась по-королевски.
Впрочем, дело было совершенно не в обуви, а в том, что этой женщиной была Лилит, младшая сестра Эдуарда.
Она подбежала ко мне, цокая каблуками, и, остановившись, с лёгкой улыбкой произнесла:
— Какая вы быстрая! Пока я выбиралась из машины, успели так далеко уйти.
Я хлопала глазами, всё ещё не понимая, что происходит. Какого чёрта здесь делает Лилит и почему она вообще меня знает? Да, Эдуард представил нас друг другу во время показа, но это смешно — не могла Лилит меня тогда запомнить.
И тут я сообразила… и перепугалась.
— Что-то с Эдуардом? — поинтересовалась я нервно, представив, как он попросил позвать меня, лёжа на смертном одре. — Он…
— Он жив и здоров, — покачала головой Лилит, и я выдохнула.
— Тогда… простите, но я не понимаю… — блеяла я, не способная подобрать нормальный аналог фразе: «Какого хрена вы здесь делаете?»
— Сейчас расскажу. Я хочу кое о чём попросить вас, Алиса… Давайте только, может, сядем в машину? А то мы с вами стоим посреди дороги, не ровён час — собьёт какой-нибудь самокатчик или курьер на велосипеде.
— Лучше давайте просто ближе к газону встанем, — пробурчала я, не собираясь никуда идти с Лилит, пока не пойму, зачем она приехала.
— Ну хорошо, — вздохнула женщина, и мы сделали несколько шагов в сторону. Мне повезло — за моей спиной оказалась липа, и я с наслаждением прислонилась к ней, чтобы не упасть от удивления. Было у меня чувство, что сейчас Лилит скажет нечто, что мне не понравится.
И точно.
— Эдуард собирается отдать Давиду все свои активы.
Я моргнула.
В голове тут же возник целый рой вопросов, но я не успела задать ни один из них — Лилит продолжила:
— Эд рассказал мне о вас недавно. Он считает, что вы не хотите быть с ним, потому что он богач. Поэтому собирается отдать всё Давиду, а сам начать с нуля какой-нибудь бизнес.
— Бл-ля-я… — протянула я, закрывая лицо руками. Да что ж этому Эдуарду всё неймётся-то! И что за бред вообще? Разве я упоминала деньги как причину?!
— Пожалуйста, остановите его, — вздохнула Лилит, молитвенно сложив ладони. Она смотрела на меня так проникновенно и умоляюще, что у меня не было шансов отказаться. — Только вы на это способны. Эд не слушает ни меня, ни отца, ни маму. А Давид только рад! Думаю, вы понимаете почему.
— Да уж, — нахмурилась я и вздохнула. — Хорошо, я попробую с ним поговорить. Но…
— Я вас отвезу в офис к Эду, — перебила меня Лилит. — Медлить нельзя — у него встреча с Давидом через несколько часов, я только что об этом узнала.
— Ладно, — кивнула я. — Везите.
Следующий час, пока мы с Лилит по пробкам добирались к зданию бизнес-центра, в котором работал Эдуард, я наслушалась от его сестры всякого. Но исключительно положительного — она нахваливала брата так, словно сватала. И добрый он, и обязательный, и верный, и ранимый… И ради меня на всё готов. Два месяца прошло — а он до сих пор ни с одной женщиной не встречался, потому что меня любит и ждёт.
У меня от всей этой своеобразной информации даже голова начала кружиться. Нет, я не перебивала Лилит, понимая, что ей нужно выговориться. Что ей, скорее всего, обидно, что я отвергла её брата. Но в какой-то момент я не выдержала и осторожно заметила:
— Лиля, — да, она попросила называть её так, — я не очень понимаю… Вы что, считаете меня удачной партией?
— Конечно! — Она аж подпрыгнула в кресле. — А почему нет? Вам нужно что-то делать со своей самооценкой, Алиса. Вы очень милая.
— Ну, милости недостаточно для того…
— Не только милая. Умная и принципиальная как минимум. Но не это главное. Главное — Эд вас любит. По-настоящему, понимаете? А я желаю ему счастья, не хочу, чтобы он страдал. Ради чего вы отказываетесь от отношений с ним?
Я открыла рот, чтобы ответить… Но мыслей в голове почему-то не было.
Спустя два с лишним месяца я и сама уже забыла, ради чего в итоге отказалась. Ради спокойствия Дианы, это вот помню. А ещё?