Птичка наклонила голову, открыла рот и запела. Келли хотелось только одного: закрыть глаза и наслаждаться. Ничего прекраснее она никогда не слышала. Песня была полна щебетания, чириканья и трелей, меняющих свою силу и направление. Птичка пела, как будто ее жизнь зависела от этого, как будто она не могла не петь. И поэтому от этой мелодии на глаза почти наворачивались слезы.
И вот, стоя в парке имени Сары Делано Рузвельт с Джейсоном, Келли впервые за долгое время чувствовала ту же радость жизни и дыхания. И если бы она могла петь — чего, к сожалению, не умела, — то не удержалась бы, запрокинула голову и защебетала вместе с птицами.
— Я могла бы слушать их весь день, — сказала она вздыхая.
Джейсон просто улыбнулся в ответ.
— Я надеялся, что тебе здесь понравится, но у нас еще полно других мест, которые нужно сегодня посетить. — И он взял ее за руку, и пальцы их переплелись.
Келли посмотрела на их сцепленные руки, и что-то екнуло у нее в груди. Но она не убирала свою ладонь из его, пока они почти полчаса бродили по небольшому, скрытому от взглядов саду, слушая по очереди каждую из птиц.
В конце концов они вернулись к первой клетке. Келли чувствовала, что должна проститься с этой маленькой птичкой. Владелец не обманул — ее песня была самой красивой, и она сказала ему об этом.
— У каждой своя уникальная песня, — пояснил он ей, — но они учатся от других птиц тоже. — Потом он наклонился ближе к ней и прошептал: — Но Hua Mei не поет, если несчастлива.
Келли мягко улыбнулась:
— Тогда ваша птичка должна быть самой счастливой здесь.
Он просиял и кивнул, и Келли почувствовала острую боль в груди, когда они уходили. Вероятно, она уже никогда не увидит этих птиц и не поговорит со стариком. И почему-то ей стало от этого невероятно грустно.
Но она не могла печалиться слишком долго. Ей предстояло увидеть еще много удивительных вещей: памятник Ленину на крыше самого обычного во всех остальных отношениях многоквартирного дома, район Манхэттена Гринвич-Виллидж с оживленными магазинами и кафе, латте в бокале емкостью не меньше пинты в небольшой кофейне, прямо как в одном из ее любимых фильмов.
Так они двигались в северном направлении, пока не достигли Центрального парка. На обед был хот-дог с горчицей, который они съели, сидя на лужайке. Это было прекрасно. Так же, как и подремать на траве, наблюдая за облаками. Кто бы мог подумать, что над Манхэттеном совершенно незаметно проплывают слон, паровоз и детеныш тюленя?
Они поднялись на Эмпайр-стэйт-билдинг. Самое доступное сокровище, сказал он, и все же одно из его любимых мест в городе, даже с толпами людей на смотровой площадке, расталкивающих всех локтями и пытающихся занять место получше.
Они прокатились на метро. Не чтобы добраться до своего следующего места назначения. А просто так.
Тот день они завершили в Детском центре публичной библиотеки, рассматривая плюшевого медведя за стеклянной витриной, который вдохновил создателя Винни-Пуха, и его многое повидавших друзей.
— Мальчики с удовольствием послушают об этом, — сказал Джейсон. Кроме того, он знал, как пройти к маленькой, наполовину застекленной комнате, где размещалась та самая витрина, и с любовью улыбнулся ее содержимому.
— Они были твоими любимчиками? — спросила Келли.
Джейсон кивнул:
— Отец изредка приводил нас с Брэдом в библиотеку. Мы всегда устремлялись прямиком к этой витрине, прежде чем выбрать себе книги. — Он покачал головой, все еще пристально глядя на крошечного, съеденного молью Пятачка, который весело улыбался ему. — Я не был здесь много лет.
И тут Келли поняла, из чего состоял эклектичный список Джейсона — он не просто показывал ей интересные и нетронутые места своего родного города, он показывал ей свой Нью-Йорк. Места, с которыми у него были связаны воспоминания, даже те места, которые хранили отрицаемую им связь с семьей.
Она почувствовала ком в горле. И странный луч надежды в своем сердце.
Может быть. Может быть, у них получится. Может быть, это не бомба замедленного действия.
Если бы это было правдой! Ей не хотелось, чтобы сегодняшняя история в Нью-Йорке оказалась лишь сказкой, которая закончится холодным серым лондонским утром, когда они приземлятся в Хитроу. Потому что она верила, что в ее прошлом было уже достаточно грозовых туч и что ей не придется сталкиваться с ними в будущем.
Она ведь заплатила сполна? Поэтому теперь могла ожидать счастья взамен.
Джейсон никогда бы не признался, что нервничает, но именно так он ощущал себя на следующее утро, в десять двадцать пять, когда они с Келли подошли к месту встречи с Макгратом — забитому посетителями кафе на углу Сорок седьмой улицы и Бродвея.
Прежде чем зайти, Келли потянула его за руку и потащила к остановке:
— Ты выглядишь так, как будто сейчас обделаешься.
Джейсон моргнул. Нет ничего лучше холодной жестокой правды, если вы хотите взбодрить мужчину.
— Но это чего мы хотим, — добавила она, поправив ему галстук и поцеловав в кончик носа. — Это не дает тебе покоя, а если что-то не дает тебе покоя, то ты готов к бою.
Он нахмурился. Ему показалось, что в ее словах было какое-то сомнительное поощрение, но он был слишком возбужден, чтобы думать об этом.
— И я буду там в качестве твоего помощника. — Она широко улыбнулась ему.
— Вот этого-то я и боюсь, — пробормотал он, повернувшись и направившись внутрь.
Макграт и его водитель-охранник сидели в дальнем углу. Официантка проводила их к столику, и Келли, улыбнувшись Макграту, дала поцеловать себя в щеку. Когда спортсмен пожал руку Джейсону, тот услышал хруст своих костей. Ты все еще на крючке, говорило рукопожатие. Одно неверное движение, и тебе хана.
Первой реакцией Джейсона было усмехнуться и сделать вид, что ничего не случилось, но он остановил себя. Вместо этого он пожал руку Макграта, не до трещин в костях своего потенциального делового партнера, но достаточно крепко, чтобы сказать: Игра началась. Я готов. К его удивлению, Макграт кивнул и улыбнулся, когда Джейсон выдернул свою руку и слегка помассировал ее.
Официантка принесла им меню и налила кофе. Джейсон почему-то был голоден как волк.
— Поговорим о кроссовках, после того как сделаем заказ, — сказал Макграт.
Джейсон кивнул:
— Я не против.
Макграт обратил свое внимание на Келли:
— Вы впервые в Нью-Йорке?
Она с энтузиазмом кивнула. Джейсон нередко встречал в книгах выражение «светиться от восторга», но всегда считал, что это не более чем красивый оборот речи. Но когда Келли начала рассказывать Макграту об их вчерашнем дне, она просто сияла. Он не мог оторвать от нее глаз.
Когда официантка вернулась, чтобы принять у них заказ, Келли затихла и стала изучать меню. Макграт пристально следил за тем, что заказал Джейсон: тонну мяса и яичницу из нескольких яиц.
Когда официантка исчезла, он посмотрел на Джейсона.
— Хороший выбор, — одобрил он. — О человеке можно много сказать по тому, как он ест яйца. Если бы вы заказали какой-нибудь омлет из яичных белков, вы бы вылетели отсюда.
Джейсон, должно быть, скривился при мысли об омлете без желтков, потому что Макграт еле заметно улыбнулся.
— У вас десять минут, — сказал он. — Начинайте.
И Джейсон начал. Он рассказал Макграту об идее, которая неожиданно пришла ему в голову, когда он занимался изучением рынка; о том, как собрал команду дизайнеров, чтобы посмотреть, возможно ли воплотить его замысел в жизнь; и как они все вместе трудились последние два года. Без фарса. Без суеты. Без очковтирательства.
Он получил свои десять минут. И даже больше.
Когда он закончил, Келли слегка нагнулась к нему и сжала его колено. Макграт был сдержаннее, но за его каменным выражением угадывалась улыбка.
— Мне нравится идея, — сказал он. — Мне нравится быть посвященным в детали с самого начала. И я с удовольствием стану первым, кто наденет их. — Он протянул руку Джейсону. — Смотрите, мистер Найт, я надеюсь, что эти кроссовки меркьюри настолько хороши, как вы утверждаете, потому что я с нетерпением жду момента, чтобы примерить их и испытать в пробеге. Если после этого я останусь доволен ими, считайте, сделка у вас в кармане.
Джейсон подавил в себе желание схватить Макграта и покружиться с ним по залу. Просто так.
Он припас это для момента, когда они с Келли вышли из кафе и направились по Бродвею. Затем он осторожно обнял ее и поцеловал, как будто его жизнь зависела от этого. Может, так и было. Никогда еще поцелуй не был таким феноменальным. Возможно, потому, что с каждым прикосновением он не только брал, но и отдавал что-то взамен; он говорил правду, а не просто делал свой следующий ход.
Наконец он оторвался от нее, не обращая внимания на удивленных прохожих.
— Я хочу чаще быть с тобой, когда мы вернемся в Лондон, — выпалил он. — Не просто несколько свиданий — этого недостаточно…
Келли посмотрела на него. Он не понимал, была она в ужасе или вне себя от радости от его слов. Джейсон вздохнул, затем наклонил голову ближе к ней и тихо сказал:
— Я пытаюсь сказать, что я хочу отношений. С тобой.
Она не двигалась и все так же смотрела на него, а его губы продолжали шевелиться, произнося то, к чему он был совершенно не готов:
— Я… неравнодушен к тебе, Келли.
Она подалась вперед и поцеловала его так страстно, что он почти забыл о том, что сказал ей.
— Я не могу поверить, что это все наяву, — прошептала она, когда они оторвались друг от друга. — Я не думала, что…
— Я тоже, — сказал он. — Но я хочу попробовать.
Она закусила губу и кивнула:
— Я тоже, Джейсон, но я боюсь. Очень боюсь.
Выражения боли на ее лице, даже когда она сладко улыбалась ему, было почти достаточно, чтобы разорвать его на две части. Он притянул ее ближе и крепко прижал к себе.
— Я знаю, — пробормотал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Просто дай мне шанс. Я обещаю, что изо всех сил постараюсь быть мужчиной, которого ты заслуживаешь.