Заброшенный склад, или очередная каменная башня. Он осторожно подошёл к бойнице и увидел реку, слева мост, а прямо через реку была крепость Бриз, и броненосец тоже был виден, и по-прежнему люди облепляли его в надежде увидеть побольше. Аслан так никогда и не узнал, что он находился в башне Танги, когда-то охраняющей Обходной мост и соединённой с крепостью тайным туннелем, идущим под рекой Панфельд к подвалу северной башни.
Поднявшись на самый верх, он получил неплохой обзор и сразу увидел ту дорогу, по которой приехал, и рощицу, где он спрятал мобиль. Безо всяких сомнений он отправился туда, слегка обтерев кровь с плеча и завязав рану тряпицей. Все дома были закрыты, на улицах одинокий ветер гонял листву и мусор – по случаю исполнения или неисполнения пророчества горожане ждали беспорядков, и либо покинули город заранее, либо попрятались от греха. Аслан, без особого труда изображавший загулявшего служаку, добрался сначала до Страсбурской площади, потом пробежал по Парижской улице, и вот уже показалась роща и те самые кусты. Мобиль был на месте.
– Мне нужен отпуск, – бормотал Аслан, забираясь в кабину.
11
«Бризский марш», впечатляющая по скорости и организованности переброска к столице частей Шестой ударной бригады, двух полков Иностранного легиона, артиллерийского дивизиона и отдельного батальона связи, стал одним из крупнейших в череде ярких событий, предшествующих коронации принцессы Изабель; вся эта мощь предназначалась якобы для праздничного парада. Знатоки сходились во мнении, что таким образом Шарль Фуке, основной претендент на руку будущей королевы, продемонстрировал свою силу, и те, кому эта демонстрация предназначалась, выводы сделали. Впрочем, ещё до марша умонастроения в заинтересованных ведомствах склонялись в его пользу; это выражалось, например, в фактическом саботировании приказов лорда-протектора сира Оливера, самым болезненным ударом для которого стал переход на сторону Фуке королевской службы охраны: лорда-протектора посадили под домашний арест сразу, как только будущий принц-консорт ступил на улицы Лютеции. Принцесса Изабель, как и ожидалось, после восшествия на трон объявила о своей помолвке и о свадьбе, которая должна была состояться через месяц – наименьший срок, допустимый по протоколу для подобных случаев. Этот месяц был объявлен в Альянде месяцем праздников и карнавалов, причем, по слухам, на одном из столичных балов Фуке должен был снять маску и явить миру своё лицо.
В вечер коронации в доме на Рю де ла Пэ трое молодых людей (один из них – с перевязанной рукой, на сей раз это был Аслан) сидели за столом и мрачно созерцали большую стеклянную чашку, на две трети наполненную лабораторным этил-спиртом. Капитанский шеврон Аслана лежал на дне.
– И что теперь? – наконец спросил Питер.
– Не знаю, – Аслан пожал плечами. – У нас в управлении несколько человек осталось. Я тоже остаюсь. Куда мне идти?
– Да нет, – сказал Питер. – Про вас всё ясно. Я про шеврон.
И кивнул на чашку со спиртом.
– Надо его оттуда достать, – сказал Аслан. – Руками нельзя, и приборами тоже.
– Вылить? – вопросительно сказал Жак.
– Я тебе вылью, – сказал Питер. – Я, можно сказать, репутацией рисковал.
– Выпить? – с точно такими же интонациями предположил финансист.
– Он же не пьёт, – сказал Питер. – Этот… как его… харам.
– Спирт испарится, я достану его оттуда зубами, – решил Аслан. Питер глухо зарычал.
– Ты точно уверен, что традиция именно такая? – скептически поинтересовался Жак у Аслана. Эвакуатор кивнул. Питер, видимо, смирившись с потерей, полез в шкаф за бокалами; всё же праздник. – Может, всё-таки надо выпивать?
– Бог с тобой, Жак, под силу ли это человеку? – воскликнул Питер. – Это же чистый спирт.
– А я бы рискнул, – сказал свободный финансист, разглядывая чашку.
– Станешь капитаном, тогда и рискуй, – справедливо заметил Аслан.
– Да, и спирт сам добывай, – добавил Питер. Он налил в два бокала вино, а в третий налил минеральной воды, и расставил их по столу между тарелок с небогатой снедью.
– О! – сказал эвакуатор. – Пока не забыл.
Он достал из планшета бумагу и двинул её Жаку.
Жак, недоумённо хмурясь, поднял и прочёл.
– Что это? – спросил он возмущённо.
– Ты читать разучился? – поинтересовался Аслан вежливо. – Это счёт. На тысячу восемьсот новых франков. За проживание в мобиле в течение месяца. Мобиль ведь не твой, а Королевской службы эвакуации, как там и написано.
Жак, раскрыв рот, посмотрел на Питера. Тот бархатным голосом произнёс:
– Похоже, что он прав, дружище.
– Формально, – поднял палец Аслан. – А значит, прав вообще.
Жак с картинным вздохом встал, полез в свой камзол, достал оттуда бумажник и начал отсчитывать банкноты, затем отдал всю пачку денег Аслану, а тот сразу передвинул их Питеру.
– Научил на свою голову, – произнёс Жак недовольным голосом.
– Здесь больше, – сказал Питер.
– Это с задатком, – пояснил Жак. – В фонд капитального ремонта. И учись уже торговаться по-нормальному, а не сидеть как лопух.
– Ого, – ответил Питер. – Пожалуй, завтра схожу погляжу, что с чердаком. А то не далее как сегодня утром слышал там какой-то шум. Ключи только найти.
– Птицы?
– Может быть, – сказал Питер и поднял бокал. – Ну! За двойное повышение!
– Двойное? – переспросил Жак, поднимая бокал
– Нашего лейтенанта повысили до капитана, – объяснил Питер. – А принцессу повысили до королевы.
Они звякнули бокалами и некоторое время молчали.
– Так, получается, Фуке не исполнил пророчество? – спросил Жак наконец. – Он же не одолел Корентина, его убил неизвестный стрелок из чудо-штуцера. А тот парнишка, Бюнэ, он вполне нормальный.
– В общем, единственный приличный безумец был Аслан, и тот сбежал, – заключил Питер. – Кто теперь поверит Фуке?
– Главное, что в Фуке верит армия, – заметил Аслан мрачно.
– Дааа, – сказал Жак. – В кого верит армия, в того верит бог.
– Эх! – Аслан стукнул кулаком себе в ладонь. – Мне бы саблю мою тогда, нет, лучше пистолет. Один маленький пистолетик с одной крошечной пулькой!
– Бы, – саркастически произнёс Питер. – Сабля, пулька…
– Не для этого тебе мобиль в легардюкор дали, чтоб ты с пистолетиками против Фуке дрался, – со свойственными ему неприятными интонациями сообщил финансист. – Ох не для этого…
Аслан его не слушал, предавшись мечтам.
– А я ведь тебе, между прочим, предлагал огнемёт, – продолжил Жак, разглядывая бокал на свет. – Помнишь? Маленький такой, капитанский огнемётик.
Глава четвёртая, где Жак Делакруа вступает в битву за активы
Чердак был завален ящиками, узлами с одеждой, мебелью и, конечно, игрушками. Старые куклы, кубики, сабли, кораблики, наборы маленькой посуды из потрескавшейся глины, музыкальная шкатулка и почти целый дворец из папье-маше, с бумажными фигурками танцующих балерин внутри и строгими оловянными солдатиками на башнях.
Слуховое окно было разбито, остаток рамы ещё болтался укоризненно, ветер гулял по чердаку, заглядывая в самые дальние щели, и прямо перед дворцом на широком рундуке в осколках стекла лежала невиданная в этих краях и временах игрушка – большая ярко-красная птица с выпуклым стеклянным глазом и золотой полосой, идущей по боку.
Конечно, это была никакая не птица и не игрушка, а аэроплан, и лежал он вверх ногами. Дверца в фюзеляже медленно открылась, и сначала на крыло, а затем на рундук, шатаясь, спрыгнул человек в комбинезоне и шлеме, прошёл несколько шагов и упал ничком, затем перевернулся на спину. Ростом он был пальца в три, но даже и так было заметно, как он тяжело дышит. Через несколько минут, отлежавшись, пилот снял шлем.
Это была девушка.
1
Хорошая драка редко бывает длинной. В хорошей, настоящей драке голыми руками один на один с первого же удара становится ясно, кто будет нападать, а кто защищаться, кто будет идти напролом, а кто искать шансы на стороне. Сойтись один-два раза – и уже понятно, что к чему. При условии, конечно, что участники представляют, что и зачем они делают.
Ни Жак, ни Аслан себе этого не представляли, поэтому их взаимное колошматенье явно не собиралось оставить свой след на скрижалях всемирной истории драк и побоищ. В данный момент они беспорядочно и трудолюбиво лупили друг друга каждый свободной рукой куда придётся, а другой рукой они совершенно одинаковыми хватами держали противника за грудки, независимо от вертикальности положения их тел. Проще говоря, капитан эвакуации и свободный финансист катались по всей гостиной рычащим клубком, руша всё на своём пути.
Питер спустился на второй этаж, подошёл к перилам, оглядел гостиную, едва глянул на дерущихся, вздохнул и начал спускаться дальше. Стараясь не пересекаться с Жаком и Асланом, он прошёл к камину, взял кочергу двумя руками и встал в центре с выжидающим видом. Ждать долго не пришлось – уже через пять секунд два пыхтящих тела подкатились к нему, опрокинув кресло; вздохнув ещё раз, Питер быстрыми и жестокими ударами начал разнимать своих друзей. Был момент, когда драчуны направили было свой пыл против непрошеного вмешательства, но Питер, в отличие от них, ясно понимал, что и зачем он делает, и после коротких и весьма болезненных ударов по предплечьям и пальцам эти попытки увяли.
Вскоре Жак и Аслан, запыхавшиеся и злые, сидели в разных углах гостиной, утираясь и приводя себя в порядок. Как обычно, у Жака был расквашен нос, а его одежда снова нуждалась в стирке и починке; у Аслана, в силу его природной смуглости, следов битвы видно не было, и нос у него был покрепче, но зато лицо заметно изменило присущие ему пропорции – данный факт, впрочем, можно было при желании списать на какие-нибудь особенности южного фенотипа. Питер, убедившись, что они оба унялись, положил кочергу, поставил кресло, сел и спросил:
– Что на этот раз? Аслан критиковал будущую премьеру?
Ему не ответили. Жак, морщась, оглядел запачканные юшкой рубашку и жилет, снял с себя сюртук, аккуратно сложил его