– Значит так, – задумчиво произнес Александр, – будешь работать на меня. В конце концов, ты мой наследник и тебе бы пора приобщаться к нашему делу. Начнешь с разнорабочего.
– Типа, принеси-подай?
– А ты что, надеялся получить сразу мягкое кресло? Э, нет, дорогой, так не бывает. Первый урок тебе преподали твои товарищи, когда кинули. Второй урок будет от меня и состоит он в том, что всего нужно добиваться. У меня не было и десятой части, которую имеешь ты. Все в этой жизни я добивался вот этими руками, потом и кровью. Я пожертвовал своими годами, грыз глотки в тяжелые времени, угробил свое здоровье…
–И хочешь, чтобы я проделал тот же путь? – Ник нахмурился. – Жестоко.
– Жесток мир вокруг, да только ты его толком не знаешь. Жил за маминой юбкой и с моей рукой в ладони, но по факту ты еще пустышка. Пора взрослеть сын.
– А что потом?
– Натаскаем тебя до нужного уровня и когда я буду верен в тебе на все сто процентов, тогда и поговорим о сольной карьере. Но не здесь, возможно я открою филиал в Москве и вот туда-то ты и отправишься.
– Звучит так, будто ты меня в ссылку готовишь. – Недовольно буркнул Никита. – А почему не здесь?
– Это не ссылка. Считай, что это будет твоим возвращением из отпуска, который был длиною в твое обучение. Оставить тебя не смогу, здесь ты испортишься.
– Почему-то ты никак не изменился.
– А ты не сравнивай матерого волка с молодым оленем.– Отрез отец. – Начнешь со следующей недели. Будешь как все без единого отличия, понял? Косячишь – получаешь штраф наравне с остальными. Улучшаешь показатели – премия твоя. Но повышение, мой мальчик, тебе придется заслужить. Как и мое доверие.
С того момента жизнь Никиты развернулась на сто восемьдесят градусов. Учеба и работа вытеснили собой все остальные развлечения в его расписании. Что сказать, быть мальчиком на побегушках было нелегко и временами, Ник хотел выть, но все же был солидарен с отцом. Ведь для того, чтобы занять должность руководителя ты должен пройти свой путь с самых низов, узнать все нюансы работы, видеть и чувствовать каждый косяк. Хороший директор знает, где его могут на*бать сотрудники, если сам был в их шкуре и знал слабые места фирмы. Вот так медленно и шаг за шагом, парень постепенно выходил за собственные рамки комфорта и чувствовал собственное взросление. Тусовки потеряли смысл, теперь ему было приятно проводить время в деловой компании с бокалом элитной выпивки, где его слушали и принимали за равного. Где мнение было ценным, как и тот вклад, который он привносил с каждой встречей. Вот только людям он больше не доверял и стал жестче. Некогда золотой мальчик Ник превратился в серьезного Никиту Александровича.
К переезду в Москву он отнесся с напускным равнодушием. Во-первых, Америка ему была все же ближе, но жить можно и на два континента. Подтверждением этому была прекрасная карьера его собственного отца и матери. И открытие филиала его уже не пугало, а наоборот будоражило. Вот только заключение первой сделки с будущими партнерами было ему не по душе. Не нравились ему Ленские, особенно младший. На каком-то подсознательном уровне чувствовал отторжение. Хотя отец настаивал на сотрудничестве, ведь заключение сделки упрочнило бы их статус на другом материке.
И вот теперь, стоя в этом зале и смотря на Лису, а затем на Ленского младшего, Ник понял, что не зря Матвей вызывал в нем не самые лучшие впечатления. Дерзкий, нахрапистый да еще к тому же положивший глаз на его подругу. Было бы глупо не заметить то, как он смотрит на нее. Как будто уже заклеймил и сделал ее своей. А что же Лиса? По всей видимости, еще не разобралась в себе и неуверенно переводила взгляд с одного парня на другого, которые сейчас напоминали ей бойцовских петухов на ринге.
– Привет, Никита,– сдержанно кивнула она в ответ и тут же обратилась к своему шефу, – Игорь Викторович, пожалуй, моя работа на сегодня окончена. Могу я идти?
– Да, конечно, – он, ничего не замечая, улыбнулся.– Нужна машина?
– Я проведу, – в один голос отозвался и Никита, и Матвей. Чем вызвали недоуменные взгляды своих отцов и тихий возглас девушки, который она успела подавить до того, как он вырвется из ее рта.
– Сын, пусть девушка едет. – Игорь Викторович положил руку ему на плечо и тихонько сжал, – для нас вечер еще не закончился. Посидим еще, выпьем, поговорим. Пусть Василиса едет по своим делам, ты ее еще увидишь на работе.
– И вправду, Ник, – дядя Саша поддержал мужчину, – ты так тем более еще успеешь наговориться, благо дорогу к ней знаешь, ведь раньше бегал, как к себе домой.
– Твоя правда, – Никита не охотно согласился, но при этом смотрел не на девушку, а на Матвея. Тот в свою очередь скривился от такого явного превосходства и, поджав губы, отправился в сторону диванчиков.– До встречи, Лиса. Я заскочу к тебе на днях.
Если бы он не отвернулся сразу, то увидел бы, как полыхнули гневом ее глаза. Если бы она не устремилась сразу же к выходу, то увидела, как Матвей со злостью рявкнул на мимо проходящего сотрудника. Если бы отцы не были так увлечены беседой, они бы увидели, что их сыновья вряд ли станут партнерами. Скорее соперниками.
Глава 8.5
Третья сигарета за последний час. Еще один вдох никотина в легкие и белый дымок рвется с полуоткрытых губ наружу. Сколько он уже здесь находится? Час, два, а может быть и три. И перед глазами все та же девятиэтажка с горящими окнами-глазницами, обшарпанная качель и сидящие пенсионерки перед подъездом. Отвык Ник от всего этого и, такая для всех привычная картинка сильно резала ему по глазам. Он приходил сюда вот уже вторую неделю, но никак не решался подняться на нужный этаж. Все сидел на ветхой лавке под черемухой и гипнотизировал знакомые окна, где мелькали тени. Сложно сказать, что именно ему мешало. Может быть и прошедшее время, которое он не в силах отмотать назад. А может и сама Васька. После их внезапной встречи он видел ее всего один раз и то мельком, когда она принесла готовые фото на одобрение шефа. Никита как раз вышел из переговорной в уборную и на обратном пути застал весьма неприятную картину. А именно то, как Матвей буквально зажал Лису в узком коридорчике. Даже последние сомнения пали при виде лица парня и его горящих глаз, которыми он буквально поедал девушку. Никогда в своей жизни да и за годы их дружбы, Никита не чувствовал ничего подобного. А именно желания набить морду этому хахалю просто за то, что в его голове витают весьма неприятные мысли по поводу Василисы. Где-то на подсознательном уровне, он все так же оставался тем Скаем, который всегда ее оберегал. Ему банально хотелось быть в ее глазах все тем же рыцарем, как и прежде. Вот только стоило тем глазам посмотреть на него, как Никита видел лишь гнев и обиду. Глубокую такую, которую обычным "прости" не залечишь. Права была мама, он поступил как настоящий мудак. Раскаяние пришло, но слишком поздно. Огрело не хуже чугунной сковороды по голове и продолжало так бить каждый раз, когда он видел девушку в окне. А впереди еще два года и как дальше быть, Никиты впервые в своей жизни не знал. Одно только понимал, что Васьки ему очень не хватает.
Тлеющая сигарета неприятно обожгла пальцы, а он даже не заметил, что больше не курит. Зашипел, выбросил бычок под ноги и решительно поднялся с места. Все решится когда-нибудь, но не в этот раз. Вот только стоило ему сделать поднять глаза, как он видит перед собой Ваську. На ней спортивный костюм, волосы завязаны в небрежную гульку и в руках кирпичик черного хлеба. А глаза… словно два омута, которые затягивают тебя на свою глубину, заставляя делать нервный вдох и подавить желание обнять ее.
– Что ты здесь делаешь? – Без приветствия переходит она к делу.
– Гуляю.
– Нет, ты не понял. Я имела в виду не сейчас, а в целом. Для чего ты здесь ошиваешься уже вторую неделю? – Васька перехватила хлеб поудобней.
– Разве не понятно? Хотел с тобой поговорить.
– Так говори. – Жестко потребовала она в ответ.
Хотя на самом деле, у Васьки у самой уходила душа в пятки. Не так она представляла их разговор. Все это время она даже не жила, а существовала, пребывая в состоянии какого-то ожидания. Думала, что вот он явится, весь такой деловой. Что будет вызывающе себя вести и попытается сделать ее виноватой. Но вместо этого, видела с окна совершенно иную картину. Никита приезжал и бесцельно бродил по улице, не предпринимая никаких попыток подняться наверх. И так день за днем, которые перетекли в неделю. Даже мама не выдержала и, укутавшись в шаль, прильнула к окошку.
– Снова приехал, – слышится голос Ани, и дочка отрывается от своего чаепития. – Поговорили бы уже, доча. Что ж он страдает?
– Пф, не говори ерунды. Небесный вряд ли знает, каково это страдать.– Васька отодвинула чашку и сушки. Аппетит мгновенно пропал.
– Слепая ты, раз не видишь очевидных фактов. Мается вон, туда-сюда ходит.
– Ему полезно. А то говорят, что у мужчин от сидячей работы часто геморрой наблюдается.
– Не пойму, когда ты такая обозленная стала? – Анна повернулась к девушке.– Прекращай, так нельзя.
– Нельзя плевать людям в душу, мама, – Васька быстро приблизилась к окну, – а Никита именно это и сделал.
– Уверена, что он не со зла. – Мама погладила ее по руке. – Понимаешь, нельзя требовать от других людей, чтобы они проходили эту боль с тобой. Смерть Вани… это наша с тобой трагедия, не его. Поверь, если что-то случится с его отцом, то ты отреагируешь почти так же. Потому что Саша для тебя всегда был чужим человеком.
– Я бы хотя бы буду рядом, – последовал горький ответ.
– И ты думаешь, ему от твоего присутствия станет в тот момент легче? А от чего? Ты залатаешь ему дыру в сердце? Или ты считаешь, что твое "соболезную" придаст ему сил? – Анна потянула дочку за собой на мягкий диванчик. – Иногда люди настолько уходят в свое горе, что им никто не нужен до тех пор, пока они не проживут эту боль самостоятельно. А все эти соболезнования, которые сыплются со всех сторон… они даже начинают раздражать. С одной стороны ты понимаешь, что людям попросту нечего сказать и поэтому они отделываются стандартной фразой. А с другой… уж лучше бы они все помолчали и просто прошли мимо. Понимаешь?