И, то ли их молитвы были услышаны, то ли время просто пришло, но в один из зимних вечеров Никита пришел в сознание. Васька на тот момент уже давным-давно была выписана из больницы и находилась дома. Едва дождалась утра после звонка Лиды и, как только часы пробили семь, она уже расхаживала по больничному коридору у двери его палаты. Но попала девушка туда только к обеду. Сначала у него побывал консилиум врачей, потом вереница медсестер и только после всего, она смогла войти. Стоило только ей переступить порог палаты, как Васька разрыдалась. Все страхи и переживания выходили вместе с горючими слезами, которые она роняла на его грудь. Осторожно обнимала парня, боясь, сделать ему больно и не верила, что чудо все-таки свершилось. И ей было неважно, что он пока не мог пошевелить ни рукой, ни головой. И что он не говорил ни слова, только в бескрайне синих глазах плескалась боль. Главное, что парень пришел в себя. Он был жив. А все остальное они с легкостью наверстают.
Глава 11.1
Реабилитация проходила тяжело, как физически, так и морально. Предсказания врачей почти сбылись и Никита хоть, и очнулся, но длительное время не мог ни говорить, ни двигаться. Лидия нанимала десятки массажистов, физиотерапевтов и прочих докторов, которые бы могли поставить сына на ноги. Но его состояние было настолько нестабильным, что делая крошечный шаг вперед в один день, они могли вернуться на несколько шагов назад в другой.
– Ничего страшного, – подбадривала она Никиту, – многие эксперты говорят, что у тебя есть хорошие шансы.
На последнем слове она запнулась, хотя приготовила для него вагон жизнеутверждающих тезисов. Хватило одного взгляда его синих глаз, чтобы слова застряли комом в горле. Никита вернулся к ним, но был совершенно иным. Как будто побывав по ту сторону, он увидел что-то такое, от чего казался теперь таким чужим и отстраненным.
– Ма…ма, – с трудом далось такое простое слово.
– Что родной? – Лида придвинулась ближе.
– Бооольно, – протянул Ник и медленно повел рукой вверх к груди. – Больно.
Лидия накрыла своей ладонью его руку, стараясь не задеть множество проводов и трубок, которыми Никиты был весь покрыт. А второй рукой прижалась к его щеке и вздохнула.
– Я могу только догадываться насколько. Но ты же боец, Ник, сейчас не время сдаваться. Мы через столько уже прошли, ну подумай сам, еще чуть-чуть и ты встанешь.
В его глазах мелькнула горечь. Как бы он хотел в это верить, но вера его была сейчас слаба. Он оказался запертым в собственном теле и кричал внутри, но никто не слышал. А еще эта постоянная усталость от всего. Даже от простейшего движения рукой его уже клонило в сон. Что не осталось незамеченным для Лиды.
– Ты отдыхай, – мама поцеловала его в макушку, – я скажу Василисе, чтобы она приехала позже.
Ник дернулся при упоминании ее имени. Каждый день, каждую минуту рядом с ней он чувствовал себя виноватым. Надо было быть внимательным, надо было быть осторожным. Его минутное помешательство на дороге едва не лишило их жизни. Никита смотрел на тонкие розовые шрамы, которые покрывали ее лоб и корил себя. Это чувство не блекло, наоборот, с каждым днем набирало обороты. Девушка прекрасно все видела по его глазам, но игнорировала и делала вид, что ничего не понимает.
Через три месяца упорной работы Никита полноценно заговорил, при этом не забывая и не путая слов. Еще через полгода он смог пересесть в коляску. И хотя руки действовали, но нижняя часть продолжала бездействовать. По мнению врачей, он должен был быть не в себе от счастья от такой успешной реабилитации. Но парень с каждым днем становился мрачнее тучи и все невыносимее.
– Никита, так нельзя, – Лида в очередной раз расставила все по местам. Благо все бьющиеся предметы были убраны еще после первого срыва сына. – Ты что творишь? Разве ты не слышал врача?
– Прости, я бы попрыгал от радости да не могу, – язвительно отозвался он.
Женщина выпрямилась и скрестила руки на груди. Ее не пугал ни яд в его словах, ни вызов во взгляде. К такому поведению Никиты она почти привыкла. Хотя где-то в глубине души продолжала надеяться, что он переборет себя и вернется. Но парень, словно сам себя опускал на это дно и не хотел всплывать, упиваясь своим положением.
– Нужно время, – в сотый раз повторила она. – И вера. А еще нужно, чтобы ты сам стремился к лучшему. Почему ты вдруг опустил руки? Тебе плевать на твое будущее?
– А какое оно? Это будущее? Да еще и у калеки? – Никита ударил кулаком по колену, но даже не поморщился. – Вот, ты сразу опускаешь глаза. А мне каково, а?!
– Ты должен…
– Да ничерта я никому не должен!
– Что здесь происходит? – В палату ворвалась Василиса. – Что за крики?
– Все как всегда, – устало отозвалась Лидия и подошла к девушке, чтобы обнять, а еще едва слышно прошептать. – У него снова не лучший день. Лучше уйти…
– Правильно, давай, еще и врача позови, чтобы вколол успокоительного. Я же вам теперь удобен только в таком состоянии! – Взорвался новым криком Никита. – Не понимаю, нахрена стоило вытаскивать с того света? Если вы постоянно стремитесь превратить меня в послушного овоща каждый раз, как только вам надоедает слушать правду?
Лида одарила его тяжелым взглядом и снова повернулась к девушке. Василиса подбадривающее сжала ее ладонь и мягко улыбнулась:
– Иди, крестная, я разберусь.
– Девочка моя, – женщина качнула головой, – если что, я буду в кафетерии.
Стоило двери закрыться за ней, как Васька прямым ходом направилась к парню. Он восседал к ней спиной и яростно сжимал подлокотники. Приложив силу, она крутанула коляску и теперь смотрела на его лицо.
– Ты издеваешься, да? – она чуть ли не испепеляла его своим взглядом. – Господи, Скай, да что с тобой творится?
Лицо Никиты, которое тоже пострадало от аварии и теперь было украшено мелкими шрамами, исказилось. Как же ей в тот момент хотелось его обнять крепко-крепко, чтобы забрать эту боль. Но девушка так и осталась на своем месте, потому что знала, Скай оттолкнет ее.
– Так нельзя. – Тихо произнесла она и так и уселась у его коляски прямо на пол.
– И кто же это сказал? – Так же тихо спросил он, повернув голову в бок, чтобы не встречаться с ней глазами.
– Я. Я говорю тебе, что пора брать себя в руки.
– Да я и так держу. – Последовала горькая усмешка и Никита поднял руками ногу, – вот прям так беру и держу.
– Ты можешь… – Васька едва удержалась от того, чтобы дать ему пощечину, – можешь хотя бы на чуть-чуть стать тем прежним Скаем, которого я знала? Я безумно соскучилась по нему, мне так его не хватает…
– Я не знаю где он, Лиса, – честно ответил Никита. – Наверно остался там, в той жизни, где он был успешным молодым парнем с карьерой, с грандиозными планами и на своих здоровых двух ногах. Который не просыпался каждую ночь от кошмаров, где слышит твой крик. А когда я забываюсь в полудреме на рассвете, мне снится, что я хожу. Ты даже не представляешь, каково это просыпаться и попадать в этот ад обратно. У меня каждый день агония, которая доканывает и разрушает меня изнутри.
– Ну так борись!
– Тебе легко говорить, это не ты прикована к коляске! – Сорвался Никита и устремил на нее взгляд. – Ты-то порхаешь и живешь, как ни в чем не бывало.
– Ты, правда, так думаешь? – Пораженно выдохнула Васька и поднялась на ноги. – Ну, ты Небесный совсем охренел. Знаешь что?
– Что? – С вызовом ответил ей парень.
– Ты не имеешь никакого права так говорить. Потому что ты ни разу не спросил, а каково мне живется и что я чувствую. Конечно, а зачем? Зачем беспокоиться о людях вокруг себя, да? Можно же просто добивать их своим вечно меланхоличным настроением и нервными срывами. Ты хотя бы о матери подумал. Ты видел в кого она превратилась? Ах, ну куда уж тебе, ты ж у нас вечно в печали! – Девушка набрала в легкие побольше воздуха и продолжила.– Твои прогнозы не так уж и плохи. Люди живут с такими травмами, о которых страшно даже думать. И они не только живут, они творят, они заводят семьи. А ты только и делаешь, что ноешь. С каждым днем с тобой становится все труднее находиться.
– Ну, так уходи.
– Что? – Опешила Василиса.
– Уходи. – Спокойно повторил Никита. – Нет, я, правда, долго думал над этим. Уходи, Лиса, живи своей жизнью и не трать ее на меня.
– Ты в своем уме?
– Да.
– Ты сейчас намеренно хочешь сделать мне больно, да? – Девушку забило в мелкой дрожи. – Отталкиваешь, да?
– Лиса да включи ты уже свою голову! – Рявкнул Ник. – Мне хватает и того, что я для собственной матери стал обузой. Это я должен ее досматривать в ее старости, а не она меня. О какой семье вообще может быть речь?
– Я думала… что… – Васька задыхалась от нахлынувших чувств. – Но, тогда в машине… что это было? Зачем ты сказал, что любишь меня?
– Это было тогда. – Парень снова отвернулся к ней спиной. – А сейчас я говорю тебе, чтобы ты ушла.
– Не гони меня.
– Уходи Лиса.
– Скай, ты допускаешь ошибку.
– Это ты ее допустишь, если останешься здесь. Ты мне больше не нужна.
Вдох-выдох. Звенящая пустота в ушах. Васька моргает, но зрение плывет от застилающих слез в глазах. Она делает шаг вперед, но вновь останавливается.
– Не нужна, да?
– Абсолютно. – Его холодный тон можно сравнить по температуре с арктической водой. И как только Никита слышит, что дверь с грохотом захлопывается, едва слышно добавляет. – Мне уже больше никто не нужен.
Лидия как раз возвращалась из кафетерия, когда мимо нее вся в слезах пронеслась Василиса. Она даже не успела остановить крестницу и лишь сжав кулаки, последовала к палате. В это раз Лида намеревалась прочистить мозг сыну как следует, не щадя его. Вот только все слова застряли в горле, когда она вошла в палату. И едва успела подбежать к открытому окну, на которое непонятно каким образом умудрился забраться Никита. Схватив его за шкирку, она дернула его на себя, и они вместе свалились на пол.
– Ты что удумал?! – Трепала она его за ворот футболки.