И тут зазвонил мой сотовый:
— Сьюзи? Вы где? — Наталья, моя секретарша, говорила шепотом и взволнованно. — Вас здесь ждут.
— Кто? — Я совершенно забыла про собственную компанию, и этот звонок вернул меня в реальность.
— Полиция, — пискнула Наталья. — Представляете?
— Представляю… — эхом повторила я. — Нет, я ничего не понимаю! — Я потерла виски. — Что им надо?
— Компания «Лаврофф» обвиняет нас в воровстве. У них работала наша группа женщин, убирали офис, и…
— И? — Я вздохнула. Ну разве такое возможно, чтобы все неприятности свалились в одно время!
— И у них из сейфа пропали важные документы. Приезжайте скорее.
Я выключила сотовый, скрестила руки на руле и положила на них голову. А потом закрыла глаза и решила больше ни о чем не думать. «Я просто больше не могу!» Во мне проснулся маленький ребенок, мне хотелось уехать как можно дальше и спрятаться под одеяло.
И снова звонок…
— Идите вон! — лениво огрызнулась я, даже не пошевелившись.
Но кто-то был слишком настойчив, и я подозревала, что это снова Наталья. В принципе, она была прекрасным секретарем, исполнительным и аккуратным, если бы не две ее ужасающие особенности: она была уверена, что, первое, — она самая умная, второе — она самая красивая. И если ее «неземная» красота меня мало задевала, то первое утверждение порой заставляло немного понервничать. Наталья часто делала так, как считала нужным. Порой даже не поставив меня в известность.
Сейчас она, видимо, решила дозвониться до меня во что бы то ни стало.
— Да?!! — Я схватила телефон и рявкнула с такой силой, что у заболело горло.
— Это я. — Звонила Алена. — Я только что разговаривала с охраной, ты приезжала ко мне?
— Я до сих пор стою возле «Черепахи». — Я удивилась, что она позвонила сама, и поэтому не нагрубила.
— Что ты хотела?
— Против твоей отравы есть противоядие? — выдохнула я. Именно ради этого вопроса я так к ней и рвалась.
— Нет. — Аленка говорила спокойно и буднично, словно диктовала мне рецепт бабушкиного пирога. — Но я капала ему яд недолго, думаю, он еще поправится, организм-то молодой…
— У Кевина отказала правая почка, он ищет донора, а левой почки у него нет с детства. Ты знала про это?
— Я найду ему почку. — Аленка, наверное, решила поиграть в «хорошую» девочку. — Все-таки в том, что с ним случилось, есть и доля моей вины.
Я от такой несусветной наглости даже онемела.
— Скажи ему, что я скоро найду ему донора. Ну и… В общем, я решила, что мы разведемся прямо в этом месяце, вот только мне надо, чтобы ты заехала и передала ему на подпись документы…
— Доля?! Доля твоей вины?!! — Способность говорить ко мне вернулась вместе с закипевшей злостью. — Да ведь это ты сделала его инвалидом!
— Я бы так не сказала, — возразила Алена. — Если бы не твоя выходка с Анатолием, мне бы не пришлось травить Кевина. Ты должна понять: это только твоя вина.
— Ты больная! — выдохнула я, закрывая глаза и отвалившись на спинку сиденья.
— Ты мне об этом уже говорила. — Алена на этот раз почему-то не смеялась. — Я не больная, я избранная…
— Какая? — устало переспросила я, уже ругая себя за то, что пустилась с ней в перепалку. Какой смысл?
— Избранная, но тебе этого не понять. Такие, как я, играют человеческими судьбами, решая, кому жить, а кому нет.
— Ты что, бог? — все-таки не удержалась и съязвила я.
— Бога нет. — Аленка в первый раз за весь наш разговор рассмеялась. — Есть только ты сам, твои мысли, твои поступки. Кстати, раз уж ты до сих пор торчишь возле моего ресторана, то, может быть, Саша вынесет тебе документы на развод? Ты передашь их Кевину…
Я промолчала, хотя роль девочки на побегушках меня уже окончательно достала.
— Значит, ты согласна? Ну пока!
— Пока! Пока! — сказала я пустой трубке и вышла из машины. Саша, один из Аленкиных мордоворотов, вынес мне папку и, неизвестно чему ухмыляясь, отправился восвояси.
Я бросила документы на переднее сиденье и поехала к Кевину в больницу.
Он меня ждал, даже смотрел на дверь, когда я вошла в палату.
— Ты ее видела?
— Да. — Я протянула ему папку. — Алена просила передать тебе документы на развод. Их надо подписать…
— Хорошо. — Кевин поморщился. — Как она себя чувствует? Почему у нее сотовый…
И тут затренькал его телефон. Кевин изменился в лице и схватил мобильник, лежащий на тумбочке около кровати.
— Это ты?! Да, Алена. Почему ты так долго не звонила? Что? Ты найдешь мне донора?! Спасибо, любимая…
Кевин выразительно на меня посмотрел, и я наконец поняла, что третий лишний, и вышла из палаты.
Я поехала домой, приняла душ и, уже засыпая, вспомнила, что меня в офисе сегодня ждала полиция…
— Вы не приехали, и они решили, что нам есть что скрывать. — Наталья нервно курсировала по офису, собирая личные вещи. — Они закрыли нас до выяснения всех обстоятельств. А это вам. — Она протянула мне повестку.
— А где весь персонал? — Я оглядела пустой офис. — Где все?
— Так нас же закрыли. — Наталья строго прищурила свои желтые глаза. — Вы разве не поняли, что я вам сказала?
— Ну куда мне. — Я вошла в свой кабинет и села за стол.
Так, неприятности переросли в крупную проблему. Надо срочно выяснить, кто в «Лавроффе» генеральный, и связаться лично с ним.
Через знакомых я вышла на Олега Сергеевича, управляющего «Лавроффа», и попросила его о личной встрече. К моему огромному удивлению и радости, он согласился.
Телефонный звонок застал меня уже в дверях.
— Это Сьюзи? — Незнакомый женский голос.
— Да. — Я внутренне напряглась.
— Это из Центрального госпиталя, Кевину стало очень плохо, срочно нужен донор, — спокойно поведала мне женщина. И я вспомнила, что сама оставила свой рабочий и домашний номер, чтобы меня в случае необходимости разыскали. И вот такая минута настала.
— Еду! — Я бросила трубку и вылетела из кабинета, на ходу опрокинув стул.
— Алена!!! — заорала я, прижимая сотовый плечом, рукой я открывала дверцу автомобиля. — Кевину срочно нужна почка…
— Я поняла, — ответила она.
Я развернула «Ауди» и, резко газанув, вырулила на центральную дорогу. Руки у меня дрожали, я страшно нервничала…
Проехав метров сто, я повернула направо, забыв включить указатель поворота. И тут же получила чудовищный удар в правый бок… «Ауди» выкинуло на полосу встречного движения, я в ужасе отпустила руль…
И снова кошмарный удар лоб в лоб. Прямо в меня въехала синяя иномарка. Я приложилась головой к лобовому стеклу и на мгновение потеряла сознание.
Ну, если можно считать плюсом то, что «Скорая» привезла меня в Центральный госпиталь, где находился Кевин, значит, мне повезло. С вывихом левой ноги и множественными синяками и ссадинами на лице и теле я угодила в травматическое отделение.
— Вы легко отделались, это просто чудо! — Меня осмотрел пожилой хирург. — Обычно при такой аварии человека собирают по кусочкам…
Если бы я могла улыбнуться, то, наверное, сделала бы это. Но у меня был огромный синяк на щеке, и всякое мимическое движение ртом вызывало неслабую боль.
— Вы знаете, что расквасили в лепешку две машины? — поинтересовался хирург, смазывая мои синяки и царапины какой-то вонючей мазью кошмарного буро-малинового цвета.
— Две? — От ужаса я едва не лишилась чувств еще раз.
— Точно. — Почему-то хирурга эта история забавляла. — Но зато все люди живы, и это главное. И зачем только вы, женщины, за руль садитесь?..
Он покачал головой и отправился мыть руки.
«Боже мой!» Я закрыла глаза, и меня на каталке увезли в палату.
Первое, о чем я узнала, проснувшись на следующее утро в травматологическом отделении, это что ко мне пришел неизвестный мужчина, а Кевину стало совсем плохо. Последнюю новость мне доложила дежурная медсестра, когда я сообщила ей, что мой брат лежит на этаж выше. Добрая девушка вызвалась мне помочь и узнать о его состоянии.
— К сожалению, он… — Она опустила глаза. — Ну…
— Все плохо? — Я не сомневалась, что так и будет. «Раз пошла такая пьянка». Беда не приходит одна, как заметил кто-то жутко умный.
— Я думаю, вам лучше связаться с его лечащим врачом. — Сестричка вылетела из палаты, а ко мне тут же подошел молодой паренек.
— Здрасте! — Он улыбнулся, разглядывая мое лицо.
— Что, сильно страшно? — Я поняла его взгляд.
— Ну, в зеркало лучше недельки три не смотреться. — Он улыбнулся, а потом, как будто вспомнив, что он обязан быть строгим и серьезным, поджал губы. — Я адвокат пострадавших сторон, если мы сможем договориться с вами лично, то дело до суда не дойдет.
Я вздохнула: за две разбитые иномарки (одна почти новая, а другая, на мое счастье, — старый седан) с меня требовали заоблачную сумму. Но желания судиться у меня не было и подавно, и поэтому я согласилась.
«Придется отдать все деньги, имеющиеся в наличии».
Паренек снова улыбнулся и, пожелав мне скорейшего выздоровления, испарился.
— Значит, денег у меня теперь нет. — Я закрыла глаза. — Моя «Ауди», скорее всего, пойдет на запчасти, потому что восстановить ее будет дороже, чем купить новую. С квартиры мне придется съехать, потому что за нее мне нечем платить. Мою компанию закрыли на неопределенное время. И Кевин, скорее всего, умрет!
Я подвела итог и вздохнула:
— Может, мне повеситься?
Я заметила, что когда в одно время происходит слишком много плохих вещей, это переносится легче. Потому что переживать по каждой трагедии в отдельности уже нет ни сил, ни времени. А все скопом они вызывают стойкое ощущение полного провала и желание начать все сначала. По крайней мере, так происходит у меня.
И только с мыслью о смерти Кевина я смириться не могла.
— Ему пересадили почку. — Сестричка спустя три дня забежала ко мне, сияя от радости. — Ваш брат жив!
Я облегченно вздохнула:
— Как вы думаете, к нему уже пускают? — Я накануне встала на ноги и прихрамывала, но все-таки могла передвигаться самостоятельно.