. Ведь проявлять такую непокорность, вести себя «как мужики» или «как сучки-начальницы, какие мы и есть в душе», и даже не задумываться, почему другим людям это не дано – это высший уровень белого феминизма. Развитие «Брод Сити» показывает, что свобода не обязательно идет об руку с просвещением, и одно дело – быть женщиной, не зависящей от мужчин, и другое – не замечать, как свобода, которой ты наслаждаешься, сочетается со свободой кого-то другого.
Так в более поздних сезонах шоу Глейзер и Джейкобсон постепенно перебираются из зоны «слишком грубые» в зону «слишком честные». В их героинях есть прекрасные и притягательные черты и есть особенности, присущие их привилегированному поколению. Но Глейзер и Джейкобсон не оправдываются, не принимают защитную стойку, как поступают под нажимом многие комики, – а это требует смелости. Непокорность – не только в том, чтобы привлечь внимание к возможностям женщин. Это еще и готовность ожидать большего и от других, и от себя самих.
Глава четвертая. Слишком пошлая: Ники Минаж
Как и у многих других знаменитостей, Инстаграм Ники Минаж невероятно скучен и неимоверно красив. Сплошные анонсы концертов и афиши фильмов, десятки изделий с ее именем, вдохновляющие цитаты, ее собственные фото, надо отметить, изумительные. Всевозможные селфи, иногда тройные – зад, наряд, профиль, – в бесконечной карусели чередующиеся с гламурными снимками папарацци.
Такие изображения частенько собирают десятки, а то и сотни или даже тысячи лайков, но особого внимания не притягивают. Но когда в июне 2014 года Минаж опубликовала превью обложки для своего сингла «Анаконда», это вызвало целую бурю. На снимке она в стрингах, лифчике и высоких ботинках приседает, глядя через плечо, и надпись в правом нижнем углу гласит: «Предупреждение: контент непристойного содержания». «Знаменательный день в истории музыки», – утверждает один из тысяч комментаторов. «Она же музыкант, не грудью и задницей надо публику завоевывать», – упрекает другой.
Фото быстро разлетелось по интернету под заголовками типа «От обложки «Анаконды» Ники Минаж у вас челюсть отвалится» и стало мемом. Разгорелись споры, не был ли снимок отфотошоплен и настоящий ли там зад. Но главная буря разразилась из-за того, какой пример Минаж подает юным девушкам, и выразилось это в открытом письме Чака Крикмура, генерального директора AllHipHop.com:
Я стараюсь воспитывать юную дочь так, чтобы из нее выросла личность более значительная, чем оба мы, вместе взятые. Я знаю: для этого требуется колоссальная родительская забота, превосходное образование, огромное везение и множество великих примеров для подражания. Я уверен, вы осознаете степень своего влияния, но что, если теперь кто-то, не задумываясь, последует примеру Барбс [фанатское прозвище Ники], от которого вытекают глаза? Наверняка кто-нибудь без раздумий примется подражать снимку на «Анаконде». Вы на такую дорожку хотите увлечь впечатлительных детей?[177]
В ответ Минаж разместила в Инстаграме целую серию фотографий такого рода, только ягодицы на них были «классическими» (читай – не чернокожей женщины), вроде тех, что появляются на страницах Sports Illustrated. Обычно они воспринимались как «ангельские» и «приемлемые», а Минаж, судя по заголовкам, демонстрировала нечто прямо противоположное.
Впоследствии она рассказывала в интервью журналу Complex, что снимки получились спонтанно: ее фотограф просто нащелкал разные варианты на сессии, а ей понравилось. «Меня особенно привлекло то, что люди у меня ничего подобного много лет не видели. Я перестала делать такие снимки, потому что хотела самоутвердиться. Нужно было, чтобы меня воспринимали всерьез. Чтобы уважали мою работу. Я доказала свое мастерство. Я многого стою, и если мне вздумается сделать сексуальные фотографии, у меня есть такое право. Я достигла того уровня в своей карьере, когда можно вытворять все, что взбредет в голову»[178].
За манерой называть Минаж «слишком пошлой» или сексуально распущенной кроется куда более важная проблема: как быть с женщиной, к тому же темнокожей, которая полностью распоряжается своим телом, своим мощным талантом, да еще и выставляет все это на рынок и успешно реализует. Минаж и не думает оправдываться за то, кто она есть и какой образ жизни ведет – а такой решительный подход был практически недоступен темнокожим женщинам в Америке. Вот почему обществом и по сей день заправляют белые мужчины – это не расшатывает привычной культурной иерархии, не подрывает сформировавшиеся устои.
На протяжении столетий белые мужчины решали, как именно следует преподносить тела темнокожих женщин в культуре, обществе, изобразительном искусстве, словесности, фотографии и кинематографе. В мире, зиждущемся на христианской морали, такие предосудительные явления, как сексуальность и похоть, художники часто присваивали темнокожим телам. Они считались более «приземленными», животными, первобытными и, невзирая на реальное положение черных женщин, более свободными, открытыми. То есть тела чернокожих женщин выставлялись на потребу публике, но в то же время дистанцировались от белых – девственных и чистых.
Таким образом, для чернокожих женщин оставался один выход: публично принять навязанную роль, пусть даже она не соответствовала действительности. Как пишет известная феминистка Белл Хукс [179], «многие темнокожие певицы часто воспринимаются как сексуально доступные. Так как обычно красота и желанность идеализируются как недосягаемые, чернокожие женщины получают шанс привлечь к себе внимание лишь тогда, когда они кажутся доступными»[180]. Хукс приводит в пример Билли Холидей, но сюда же можно добавить Дороти Данбридж, Тину Тернер, Дайану Росс, а из последних лет – Дженет Джексон, Бейонсе и Рианну. Изучение этого вопроса ведет к проблемам власти, самообъективации и ложного сознания: если женщины всех рас веками объективировались [181], как быть, если какая-нибудь из них решит объективировать себя сама? Если она поступает так добровольно, точно ли это освобождение или все же подчинение? Одинаково ли это относится к белым женщинам и к цветным?
Такой подход к представлению о женских телах вдребезги разбивается об «интерсекциональный феминизм» – идеологию, в соответствии с которой конструктивно говорить о положении женщин в патриархальном обществе можно лишь с учетом того, как зависит их жизнь от расы, сексуальности, класса, религии, дееспособности и национальности. Эта идеология, по словам культурного критика Тересы Хусино, «признает, что у разных сообществ в пределах единого Сестринства существуют свои специфические особенности, только учитывая которые мы можем двигаться вперед»[182].
Ученые и критики используют именно интерсекциональный подход, изучая творчество Минаж в контексте положения чернокожей женщины в хип-хопе. Ведь рэп, как пишет культурный критик Туре́ в The New York Times, это «торжество мускулинности чернокожих мужчин», а женщинам в основном отводится вспомогательная роль [183]. Типичный пример – это «клипы, в которых звезды и часто тема песни – женские ягодицы, – пишет антрополог Ники Лейн. – Обладательницам ягодиц редко приходится выразить что-то, кроме своей сексуальности, обусловленной исполнителем»[184]. Их личности воспринимаются однозначно: сквозь призму способности утолить влечение главного действующего лица или аудитории.
Это обусловлено доминированием мужчин в хип-хопе, которое оставалось неоспоримым вплоть до прорыва начала девяностых. Исследовательница Саванна Шейндж выделяет здесь два четких направления: «Королева в своем праве» (Лорин Хилл, MC Lute, Salt-N-Pepa, Куин Латифа), где музыка несет четко выраженный позитивный посыл раскрепощения и любви к себе; и «Гангста Бу» (Лил Ким, Фокси Браун, Ив), которые концентрируются вокруг образа мужчины-наставника, а их тексты в основном о сексе и преступности. «Королевы» вроде Куин Латифы способны раздвигать рамки традиционных представлений о положении женщины в хип-хопе и завоевывать роли в популярных голливудских фильмах, даже если это означает частичный отказ от своего «я» (в том числе и в плане сексуальности).
Карьеры «Гангста Бу», напротив, завершались тюрьмой или заходили в тупик, когда со сцены исчезали рэперы-мужчины, с которыми было связано их творчество. Критик Джулианн Эскобедо Шеперд поясняла: «Лил Ким и Фокси Браун преподносили свою сексуальность на блюдечке, и порой это даже носило революционный характер, но такой прием быстро утрачивал силу». Эксплуатируя свою сексуальность, «Ким и Фокси превратились в карикатуру на то, чего, по их мнению, желали мужчины, и эти карикатуры в конце концов поглотили их талант»[185].
Но Минаж, как и другая противница стереотипов, Мисси Эллиот, с которой ее часто сравнивают, сочетала в себе черты обоих направлений. Влияние раннего творчества Лорин Хилл сочетается с поэтическими особенностями «Гангста Бу». По совету своего менеджера она поменяла имя с Мираж на Минаж, намекая на menage a trois, и ее первый микстейп начинался с номера линии сексуальных услуг 1–900-MS-MINAJ.
Она придерживалась этого имиджа ровно столько, сколько понадобилось, чтобы привлечь к себе внимание – в том числе со стороны Лила Уэйна, который предложил Минаж подписать контракт со своей компанией звукозаписи Young Money (впоследствии сам же этот контракт и разорвал). «Когда я росла, то замечала, что женщины делают определенные вещи, и думала, что мне надо делать то же самое, – рассказала она журналу