Она благополучно доехала до поселка, где находилась дача Фалалеевых, вернее, дача почившего Александра Фалалеева. Ведь Анна, по ее словам, никогда сюда не приезжала.
Никакого сторожа, а тем более охраны при въезде не наблюдалось. Дачи в основном были однотипные — шесть соток и небольшие домики. Тех, в которых можно было бы жить и зимой, почти не было.
Она остановилась у калитки Фалалеевского дома. Калитка была закрыта, да и сам дом временно опечатан. Конечно, Мирославе, как детективу, было бы небезынтересно побывать внутри и все там осмотреть. Но нарушать закон она не собиралась.
Поэтому, выйдя из машины, побрела назад.
На одном из участков она заметила пожилую женщину, которая усердно разгребала граблями листья.
— Здравствуйте, — сказала Мирослава.
Женщина подняла голову, внимательно посмотрела на Мирославу и ответила:
— Здравствуйте, коли не шутите.
— Да какие шутки, — приветливо улыбнулась Мирослава.
Женщина, опершись на грабли, продолжала вглядываться в лицо и фигуру Мирославы.
— Но вы ведь не здешняя, — сказала она.
— Нездешняя, — не стала отрицать Волгина и спросила, — а вы здешних всех знаете?
— Можно сказать, что всех. Дача принадлежала еще моим дедушке с бабушкой. Я здесь все детство провела на летних каникулах, — она грустно усмехнулась, — в юности, правда, не особо часто приезжала, в молодости сплавляла сюда уже своих детей родителям, ухаживавшим за дачей. А теперь вот сама стала заядлой дачницей.
— Но люди здесь за это время, наверное, менялись, — предположила Мирослава.
— Менялись, конечно, — согласилась женщина, — но все же чужих здесь не так уж много.
— Это хорошо…
— Да, к счастью, новых богатеев наши участки не прельщают.
— Удаленность от города и дороги…
Женщина кивнула и спросила:
— А вы в гости к кому-то или дачу себе присматриваете? — Она тем временем уже оставила грабли и подошла к калитке.
— Нет, ни то ни другое, я приехала на дачу Фалалеевых.
— Так Сашку же убили! — Женщина прижала руку ко рту, — разве вы не знаете?
— Знаю. Я частный детектив Мирослава Волгина, — она достала удостоверение и показала женщине.
— А я Марина Степановна Гурьянова, — произнесла та растерянно и посмотрела на Мирославу вопросительно.
— Я пытаюсь разобраться в этом деле, — ответила Волгина.
— А как же полиция?
— И полиция тоже.
— Я вроде слышала, что убийцу задержали?
— Подозреваемую.
— Говорят, это бывшая Сашкина любовница?
— В некотором роде, — уклончиво ответила Мирослава и спросила: — А скажите, жена Александра на дачу часто приезжала?
— Ни разу ее не видела.
— Может, другие женщины приезжали к нему?
— Нет, — помотала головой Гурьянова, — в основном мужики разные. Они то на рыбалку отправлялись, то по грибы, то по ягоды, лосей и кабанов пугать.
— А что, здесь звери водятся?
— Встречаются, — грустно улыбнулась Марина Степановна и добавила: — Но вот двуногих зверей в нашей местности отродясь не было!
— Так уж и не было? — усомнилась Мирослава.
— От душегубов Бог миловал. Разве только воришки водились. Мешок картошки украдут или огурцы соленые. Летом иногда клубнику воруют…
— Из города приезжают?
— Может, и из города, не берусь утверждать. Но тут больше местные проказят.
— Дачники? — удивилась Мирослава.
— Ну, что вы! — отмахнулась Гурьянова, — скажете тоже. Тут прибились спившиеся бомжи, и никак их не выгоним!
— Полиция не помогает?
— Так полиция-то в деревне! А до деревни пять километров. Больно нужно тамошнему участковому нашими проблемами заниматься.
— А в город вы жаловались?
— Жаловались! Одни сплошные отписки.
— А где же они живут, эти бомжи? Я понимаю, что летом можно спать под любым кустиком. Но осенью, зимой?!
— Они обустроили себе, если так можно выразиться, заброшенный дом деда Кузьмича.
— А где сам Кузьмич?
— Лет пятнадцать, как помер. Дом долгое время стоял с заколоченными окнами и дверью. А тут вот уже года четыре, как эти на нашу голову объявились.
— А что же, после деда наследников не осталось?
— В том-то и дело, что никого нет. Он всю жизнь бобылем прожил.
— И далеко его дом находится?
— Да в самом конце поселка на отшибе.
— Почему же так?
— Кузьмич сам это место выбрал. Пока он жив был, говорили, что дед колдовством занимается и будто бы к нему по ночам огненный змей летает.
— Наверное, это говорили те, кто дружит с зеленым змеем, — предположила, улыбаясь, Мирослава.
— Не скажите, — не согласилась Гурьянова, — вот, например, когда он умирал, над его домом видели огненный шар. Гроза тогда была страшная! От грохота в домах стекла дребезжали!
— А как же огненный шар рассмотрели?
— Так он большой был и яркий. Люди боялись, как бы к ним в дом не залетел или на крышу не упал.
— А шар что?
— Он прямехонько к дому Кузьмича полетел, там и исчез!
— В доме?
Гурьянова пожала плечами:
— Неведомо. Некоторые говорят, что шар до леса долетел и там взорвался. А лес как раз за домом Кузьмича и начинается.
— Это могла быть шаровая молния, — предположила Мирослава.
— Могла, — нехотя согласилась Марина Степановна, — но только дед Кузьмич в ту ночь и умер.
— А он постоянно жил в дачном поселке или у него в городе квартира была?
— Про то, что у него было в городе, я не знаю, — ответила Гурьянова, — но в дачном поселке он жил безвыездно круглый год.
— Следовательно, в доме у него была печь? — спросила Мирослава.
— Была, как не быть, — подтвердила Марина Степановна, — поэтому бомжи и облюбовали Кузьмичевы хоромы.
— А чем они топят печь?
— Дровами, чем же еще! Лес-то рядом.
— Но за столько лет печь могла прийти в негодность…
— Могла. Мы и сами боимся, как бы они весь поселок не спалили, — вздохнула Гурьянова.
— А как они проводят свой, если так можно выразиться, досуг? — спросила Мирослава.
— Скажете тоже, досуг! — усмехнулась женщина. — Весь день сидят в своей берлоге, а ночью, как волки, начинают по окрестностям шарить в поисках добычи.
— Угу. Значит, активную жизнь они ведут по ночам?
— По ночам, — подтвердила Гурьянова, — поэтому никто, кто ночует на даче, носа ночью не высовывает за калитку.
— А как вы думаете, эти люди вполне вменяемы?
— Бомжи?!
— Да.
— Не знаю, — с сомнением проговорила Марина Степановна, — они же пьют все, что найдут! Начиная от жидкости для чистки окон и аптечных настоек на спирту.
— Я бы хотела с ними побеседовать. Так вы говорите, их избушка на самом краю на отшибе?
— Да, метров триста от самой крайней дачи. Но я бы вам не советовала туда идти! Сама бы я ни за что не пошла в их берлогу, тем более одна.
— Ничего, — улыбнулась Мирослава, — я девушка не робкого десятка.
Гурьянова посмотрела на детектива с сомнением и все-таки, вздохнув, добавила:
— Если вы точно решили идти, то прежде зайдите в ларек на соседней улице и купите им хлеба, батон колбасы и хотя бы одну бутылку водки.
— Спасибо, — поблагодарила женщину Мирослава, — я именно так и сделаю.
Волгина зашла в крохотный магазинчик, который Гурьянова назвала ларьком, и накупила целый пакет продуктов, присовокупив к еде два блока приличных сигарет, две бутылки водки и две пива.
Она довольно скоро добралась до последней дачи в поселке и оставила возле нее автомобиль.
Дальше она пошла пешком. Дорога к бывшему дому Кузьмича была завалена буреломом и всякими отходами.
Мирослава шла осторожно и постоянно смотрела под ноги.
Наконец она оказалась перед старым запущенным домом. Поднявшись по покосившимся ступеням, она оказалась на месте прогнившего крыльца и увидела, что почерневшая от времени дверь закрыта неплотно. Но Мирослава решила, что неожиданное появление перед обитателями дома не прибавит ей очков, поэтому постучала и громко окликнула:
— Хозяева! Есть кто дома?!
Дверь распахнулась, и перед глазами Мирославы предстал пожилой, заросший бородой мужчина. Седые сросшиеся брови делали его похожим на филина.
— Чего надо? — спросил он прокуренным хриплым голосом.
— Поговорить.
— Поговорить? — рассмеялся мужчина и поперхнулся своим смехом.
Откашлявшись, он прохрипел:
— Шла бы ты отсюда.
— Как-то вы неприветливо встречаете гостей, — улыбнулась Волгина и потрясла пакетом, — я же не с пустыми руками.
— Не с пустыми, говоришь? — Голос седого немного подобрел.
По-видимому, звук звякнувших в пакете бутылок оказал на его настроение благотворное действие.
— А чего там у тебя? — спросил он, все еще закрывая собой вход в избушку.
— Еда, водка, пиво, сигареты, — беззаботно отозвалась она.
— Ишь, ты, — усмехнулся он, — и чего тебе от нас надо?
— Я же сказала, поговорить.
— Кто там? — раздался из-за спины пожилого более молодой голос.
— Да вот баба пришла, поговорить хочет.
— О чем?
— Не знаю.
Из-за плеча стоявшего в дверях высунулась кудлатая голова, которая, наверное, раньше была кудрявой и русой:
— А чего у нее в сумке? Кажется, колбасой пахнет.
— Ага. Хочет нас напоить, накормить и спать уложить.
— Спать вы сами уляжетесь, — ответила Мирослава, — а вот в бане вас попарить не мешало бы.
— Ишь ты! Смелая какая, — усмехнулся молодой.
— Значит, так, — сказала Волгина, — вон у вас там пеньков во дворе полно, на них устроимся, как в Версале, и поговорим.
— Щас!
— А взамен вы получите эту скатерть-самобранку, — она снова тряхнула сумкой.
— А если мы ее у тебя просто отнимем? — оскалился молодой.
— Обломаетесь, — она спокойно вынула из-за пояса заряженный револьвер.
— Ты из милиции? Тьфу, все забываю, из полиции, что ли?
— Нет, — покачала головой Мирослава.
— А откуда?
— Не твоего ума дело.
— Бандитка она! — прохрипел пожилой, — ее, наверное, Серый прислал.