– Нет. Несколько общин с высоким показателем КПЖ тоже раскиданы по центру.
– Далеко не у всех слитых детей был высокий КПЖ, ведь так?
– Конечно. В этом и был смысл операции – спасти абсолютно всех детей, чтобы никто моложе сорока не погиб во время так называемого апокалипсиса.
– Очень великодушно.
– Прошу.
Раджа пригласил меня спуститься в подземку. Турникеты были открыты на вход и на выход.
В вестибюле метро «Юго-Западная» я не заметила ничего, свидетельствующего о том, что прошло тридцать лет с моего последнего пользования этим транспортом. Конечно, мне по жизни очень редко доводилось спускаться в подземку, но я прекрасно помнила ее устройство в общих чертах. Так вот, ничего не изменилось. Разве что, было совсем тихо и пусто. Только пара человек сидела на скамейках. На тех самых, судя по внешнему виду, которые были уставлены здесь при основании станции. Один мужчина прогуливался вдоль платформы.
– Тут точно ходят поезда? – поинтересовалась я и приложила ладонь к уху прислушиваясь.
– Каждые полчаса в дневное время, – гордо объявил Раджа. – Вечером, когда все возвращаются по домам – с пятнадцатиминутным интервалом.
– А, ну точно же – экономия! – сообразила я.
– Вполне достаточно для нашего скоромного населения.
Когда через десять минут послышался гудок поезда, я уставилась в черную дыру тоннеля. Может быть, хотя бы оттуда появится совершенный представитель технического прогресса с тридцатилетним стажем?
Но уже через несколько секунд мне пришлось согнуться в порыве нервного хохота. Мало того что поезд был представителем какого-нибудь вагоностроительного завода еще советских времен, но и вагона было всего два!
Нам пришлось пробежаться до того места, где остановился «недопоезд». И все это время я смеялась, а Раджа опасливо оглядывался на меня.
Когда мы плюхнулись на мягкие сидения, я попыталась объяснить своему спутнику, какой была подземная жизнь десятки лет назад.
Раджа, кажется, так и не понял, что меня так развеселило и серьезно заметил, что вечерами и рано утром иногда прицепляют даже третий вагон.
Я восхитилась этой новостью и высказала свое одобрение по поводу того, что в метро есть свет. Это позволяло мне в деталях разглядеть вагон. Ничего примечательного. Все как в моем детстве, только более обшарпанное.
– А сколько веток метро работает? – спросила я, поймав взглядом ободранную схему, опять же моих времен.
– Три.
– Я так и знала!
Ближе к центру, стало поживее. Наш вагон даже наполнился наполовину. Я подумала о том, что жители будущего не знают, что такое стоять в метро, ненароком прижимаясь друг к другу разными частями тела. Люди здесь равномерно рассаживались по вагону, соблюдая приличную дистанцию.
Я принялась с жадностью оглядывать их. Мои поиски начались. Теперь в каждом лице я пыталась найти схожесть с Андрюшей или Соней, а может быть даже и с Митей.
Все сливки были одеты просто и неброско, но с долей элегантности. Многие мужчины – в шляпах. Довольно странное и непривычное ощущение, когда ты оказываешься в общественном месте, где все люди – представители одной возрастной категории – примерно от тридцати до сорока двух. Моложавые лица тоже попадались, но и мне самой с трудом можно было дать больше тридцати.
Конечно, все взрослели по-разному, некоторых уже хорошо посеребрила седина и настигли ранние морщины. Мне стало грустно. Эти люди приблизились к сорока, а что успели увидеть в жизни кроме перевалочной базы – места, которого нет в природе?
Меня тянуло подсесть к кому-нибудь из тех, кто постарше, кто мог бы быть ровесником Андрюши или Сони, кто мог помнить толпы в метро. Хотелось выспросить у них о первых месяцах пребывания на базе, об адаптации к жизни без родителей, о том, когда и как закончилось их детство.
Раджа для таких разговоров не годился, он был ровесником моего Мити, он ничего не помнил. Так же, как и все солдаты, которые жили на нашей перевалочной базе.
Наконец, мы добрались до центра и вышли из метро прямо в районе Кремля. Людей было катастрофически мало, но каждого я разглядывала с большим интересом.
– Что если я заговорю с кем-нибудь из них, спросила я Раджу.
– Зачем?
– Хочу пообщаться с тем, кто был в возрасте моих старших детей, когда началось переселение.
– Не стоит. Мы зайдем к Димитриусу, и, если он не занят, то сам вам все расскажет.
– К тому самому? Лидеру?
– Да.
– А он не из основателей?
– Нет, он из сливок. Но основатели выделили его за высокий уровень КПЖ.
Я глубоко вдыхала воздух, пытаясь отыскать знакомые нотки, по которым соскучилась, находясь в виртуальной глуши. Но даже если, закрыв глаза, их и можно было уловить, то во всем чувствовался большой подвох. Хотя наблюдались и плюсы. Отсутствовали запахи разлитого на асфальт пива, недозатушенных бычков, бомжей и ароматы из дешевых закусочных – в общем, основных атрибутов большого города.
Без толпы это уже совсем другая Москва. Хотя внешне она почти не изменилась, но явно поизносилась. Ничего, абсолютно ничего нового не строилось за последние тридцать два года, не проводилась реконструкция фасадов. Все то же и на тех же местах, только безжалостно состаренное временем.
И тут до меня дошло. Ничего удивительного! Моих современников лишили продолжения, лишили смысла. И в конце концов они опустили руки, поняв, что будущего без детей не будет. Для кого строить, модернизировать, изобретать? А может, кто-то из избранных проболтался о грядущем апокалипсисе? Так или иначе, мое поколение похоронили заживо и заставили принять апокалипсис, как благо. Ну конечно! После тридцати лет безнадежного ада!
– Присядем, – я уселась прямо на каменный бордюр, не дожидаясь ответа.
Заметив мою бледность, Раджа отлучился за водой.
Я проследила за ним, хоть мне и впрямь стало немного дурно. Он дошел до деревянного ларька, взял оттуда бутылку и, не расплатившись, вернулся.
Отсутствие товарно-денежных отношений. Причем полное. Интересно, как они запоют, когда закончатся запасы бутилированной воды? Сами-то они нескоро наладят производства и разберутся с методами очистки.
Я приняла бутылку из рук Раджи, кивнула в знак благодарности, залпом выпила половину и вернула ему. Он сел рядом и, не говоря ни слова, допил воду. Каким-то образом араб понимал, что мне нужно время на восстановление, на осознание, на принятие нового мира.
Но больше всего в данный момент хотелось презирать тех, кто каким-то неведомым варварским способом истребил большую часть населения планеты, предварительно превратив его жизнь в ад.
– Раджа, нет ли новостей в вашем компакте? От моих детей.
– Пока нет, я специально настроил уведомление на случай, если вами кто-нибудь заинтересуется.
Для убедительности он достал прибор из кармана, включил его, пару раз скользнул пальцем по экрану и покачал головой в подтверждение своих слов.
Глава 25
– Куда мы идем? – спросила я, проходя под сводами арки Исторического музея.
– Вы же хотели увидеть Димитриуса?
– Он прямо в Кремле, что ли, сидит?
– Нет. Просто я решил прогуляться через площадь.
Впереди показались пестрые купола Собора Василия Блаженного. «На месте» – почему-то с облегчением выдохнула я. Эти люди не мародеры. Если не считать преступлением забросить и не поддерживать в хорошем состоянии это чудо света. Хотя у них было всего два года на все про все после тридцати лет упадка.
Теперь я не сомневалась – с нашим переходом через портал ситуация в мире стала стремительно ухудшаться. Ничего не происходило. Ничего не производилось, не строилось и не модернизировалось. Какими же они были – эти годы?
Положение жителей Земли и без того было уже достаточно шатким – после истории с клонами и последующим исчезновением детей. На этот раз не нашлось того, кто вызвался бы спасти человечество, вернуть ему смысл. Горстка людей из будущего предрешили судьбу миллиардов. Для меня они были не лучше нацистов, вообразивших себя выше других. Заочно я уже ненавидела их всей душой, а заодно и их ставленника с высоким КПЖ – Димитриуса, к которому мы направлялись.
Был ли страшный суд и апокалипсис на самом деле? Или это хорошо продуманная легенда, идеология, которую легко можно было внушить в детские умы. Только в детские. Тогда почему, ради чего сюда притащили нас – взрослых здравомыслящих людей, которые совсем не обязаны смотреть в рот местным лидерам? И тут же ответ сам собой генерировался в моей голове. Детей им оказалось мало, чтобы строить новый мир. Недостаточно опыта, недостаточно КПЖ. Почему бы не привлечь зрелые души и опытные умы?
Мои ноздри уже практически раздувались от негодования, когда мы поравнялись со входом в ГУМ.
– Магазин работает? – отвлеклась я от грустных дум.
– Он открыт, – снисходительно сказал Раджа. – Зайдем?
Я уже направлялась к круглым вращающимся дверям.
Ведущие мировые бренды собраны в одном месте. Бутики наполовину пустые, но только наполовину! Продавцов нет. Денег нет. Но это же не помешает мне взять все, что я захочу?
Мой взгляд в этот момент говорил о многом и Раджа, правильно его истолковав, ободряюще кивнул.
– Одна нога здесь, другая там, – пообещала я, пятившись в сторону одного из бутиков.
Раджа улыбался, засунув руки в карманы. Вид у него был как у довольного собой папаши, который привел ребенка в парк развлечений.
Для такой шмоточницы, как я, подобное мероприятие было искушением дьявола в чистом виде. То есть если он существовал здесь, в будущем, то именно он заманил меня сюда.
В обычной жизни я хоть и носила дорогие фирменные вещи, но не позволяла себе излишнее расточительство. Я не была баснословно богатой. А все мое состояние постоянно вкладывалось в дело.
Оправдание у меня было простое: не могу же я заявиться на дипломатические переговоры в образе школьницы. Именно такой эффект создавали вещи из ZARA, надетые на мне сейчас.