– Второй покойник за десять минут – это слишком, – вымолвила я, сделав пару шагов по направлению к Владу.
– Что? – нахмурил он и без того морщинистый лоб. Явно не такого приветствия он ждал. Хотя удивления в его голосе не было. Он, как никто другой, был знаком с моей тягой к сарказму в самых неподходящих ситуациях.
– Когда я шла сюда, у меня перед носом разбился человек. Прыгнул практически с самой крыши. А тебя я похоронила почти четыре года назад. Или тридцать четыре?
– Я знал, что ты прибыла, – Влад покосился на компакт, который лежал рядом на маленьком стеклянном столике вместе со стаканом воды и пустой упаковкой от каких-то таблеток.
– И вот так вот у вас тут принято встречать старых… – я немного замешкалась, не зная, как себя назвать, – … родственников? Молчанием?
– Я просто не хотел, чтобы тебе пришлось хоронить меня второй раз. До этого недалеко. К тому же, я уже не так молод и привлекателен…
– Как тот клон, которого ты мне подсунул и которого мне пришлось оплакивать?
– Фишер обещал, что расскажет тебе, как все было на самом деле.
– Он и рассказал. Совсем недавно. После того как я сама нашла его.
– Старый подлец.
– Не слишком старый, – я многозначительно посмотрела на руки своего бывшего мужа, покрытые возрастными пигментными пятнами.
– Вдвойне подлец. Не стал сливаться в первую очередь, зная, что в будущем окажется только дряхлым стариком, если не трупом. Зато благодаря новой технологии слива прибудет сюда в расцвете сил и успеет даже пожить как человек.
– Что же тебя понесло сюда с первой волной?
Хотя я знала ответ. Он никак не мог остаться в стороне, когда происходило что-то значительное. Ну а я никогда не умела промолчать.
Как будто подумав о том же самом, он просмотрел на меня пронзительно с привычным смешком в глазах.
– Он обманул меня, развел как мальчишку. Я пришел к нему за легкой смертью и небольшой отсрочкой, а получил долгую жизнь вдали от тебя и детей, – теперь в голосе слышались нотки боли и сожаления.
Но у меня не было времени на сочувствие. Не терпелось задать главный вопрос. Все остальное потом. И тем не менее Влад продолжил:
– Да, ты оплакивала меня почти четыре года, но я тосковал по тебе на тридцать лет дольше. По тебе и по детям. Я словно сел не в тот вагон, в поезд без остановок и без возможности приобрести обратный билет. С каждой станцией понимая, что безнадежно отдаляюсь от тебя. Первое время я еще радовался осознанию, что живу. Но постепенно понимал, что пропасть между нами неумолимо растет. И вот, посмотри на нас сейчас.
– Влад, сейчас не о нас. И прибыла я сюда не ради тебя. Не обижайся, но ты должен это понимать, – я все еще держалась деликатно и сдержанно. – Где дети? Наши дети?
– Я не встречал их, – тихо ответил их отец.
Мне начало казаться, что этот старик дурит меня.
– Не встречал? Допустим! Но ты их искал? Эти чертовы компакты – единственное изобретение гениальных основателей – разве оно не для этого предназначено? Не для того, чтобы восстанавливать и поддерживать связи?
– В том числе. Но прибыв сюда два года назад, я был уже слишком стар. А на перевалочной базе мы не встретились, и что-то изменить в течение тридцатилетнего путешествия было не в моих силах.
– Это я сразу заметила! – мое дыхание участилось, ноздри задрожали, а глаза резко повлажнели. – Как только оказалась на перевалочной базе, сразу подумала: ну нет, Влад тут точно ни при чем!
Старик в кресле молчал. И это злило меня еще больше.
– Ты полностью сконструировал место для путешественников во времени, но не сумел навести элементарных справок о своих детях!
– Все было не так. На этот раз я не сделал ничего особенного, я не был ключевой фигурой, как ты могла подумать, а всего лишь указал основателям на место, которое идеально подошло бы для взращивания нового поколения. При этом я учитывал интересы наших детей, которым было бы комфортнее начинать новую жизнь в знакомой обстановке.
– Ты знал о том, что замышляется и вместо того, чтобы предотвратить это тотальное переселение детей, просто последовал в том же направлении.
– Больше ни слова. Я не собираюсь оправдываться. Уже сказал, что меня ввели в заблуждение.
Я продолжала просто стоять напротив него. Негодование во мне нарастало, заставляя напрягаться каждую мышцу тела. Он даже не предложил мне присесть. Я огляделась. Пододвинула к себе высокий табурет и забралась на него, потому что от досады и злобы по поводу столь неудачного разговора, у меня закружилась голова. Я чувствовала себя абсолютно бессильной против упрямого старикашки, в которого превратился мой, впрочем, настолько же безапелляционный муж.
Видя мою растерянность, он заговорил.
– Хорошо. Добавлю последнее в свое оправдание. Мне многого не было известно. Разговор шел о том, чтобы отправить в будущее экспериментальную группу людей. Только оказавшись на перевалочной базе, я узнал о неизбежности апокалипсиса. И после этого мне оставалось только порадоваться, когда стало известно, что абсолютно все дети до десяти лет будут спасены. Досаду я испытывал лишь по поводу того, что нам с тобой придется столько лет прожить врозь. Ведь если б я имел глобальное представление о замысле, то нашел бы способ взять тебя с собой. Но для тебя вышло лучше. Ты прибыла в будущее молодой и полной сил. Сейчас ты хороша как никогда.
Я пропустила комплимент мимо ушей, мне было откровенно плевать на него. Внутреннее отчаяние нарастало от каждого слова Влада. Сомнений в старческом маразме, который я не сразу признала, практически не оставалось.
– О каком везении речь? Все, на что я надеялась – это найти здесь своих детей. Но они не отзываются. Первое, о чем я подумала, увидев тебя – сейчас я узнаю, где они. Не было никаких сомнений, что ты владеешь этой информацией. Как же так вышло, что ты ничего о них не знаешь? Ты мог бы объявить поиск через компакт. Андрюша и Соня должны нас помнить! Если они не узнали тебя в силу возрастных изменений, то почему они не узнают меня?
– Я наводил справки о перевалочных базах, на которых они проживали, по моим предположениям. И сделал вывод, что они отправились на территорию бывшей Европы получать там образование. Я чувствовал себя бесполезным для них, но все равно подал объявление о поиске через компакт, загрузил свою фотографию, не слишком соответствующую их воспоминаниям об отце. Но ответа не последовало. Вероятно, и в тебе они сейчас не нуждаются.
– Это в лучшем случае. Но почему ты решил, что у них все хорошо?
– В Европу отправились самые успешные выпускники перевалочных баз. Здесь их нет, значит, они, скорее всего, там. Списки суицидников я проверяю регулярно до сих пор. На всякий случай.
– Списки? – мои глаза никогда не были такими большими. – То есть, то, что я наблюдала сегодня – это обычное дело в новом мире, вплоть до того, что существуют специальные списки?
– Самоубийцы были всегда, – мудро заметил Влад. – Просто сейчас для удобства ведутся списки. Это отдельная категория людей, не приспособленная к переходу в новую эру. Благодаря спискам выявляется закономерность. А благодаря этим сведениям, отдельный специальный отряд находит людей из зоны риска и работает с ними.
– Какая закономерность.
– Определенное количество КПЖ. Недостаточное для принятия новой действительности. Все самоубийцы отличаются небольшим количеством КПЖ.
– Насколько я поняла, тебе недоступны сведения о КПЖ наших детей, чтобы так легко делать выводы об их благополучии?
– Я верю в лучшее. Но на всякий случай проверяю списки. Наши дети живы. И быть может, еще и выйдут с тобой на связь. Просто дай им время. Повторю, что сейчас они не нуждаются в тебе как тридцать лет назад, и как ты нуждаешься в них. Они, может, уже и вовсю раздумывают связаться с тобой, но без лишней спешки. Для них это не так значимо, как для тебя, пойми. А мне осталось всего ничего. Я уже ничего не смогу для них сделать. Я просто рад, что они перепрыгнули через апокалипсис.
– Подожди, не рано ли ты собрался на тот свет? У тебя отличная наследственность! И вообще, почему эти чудо-гении, которые перекидывают миллионы людей во времени, не изобрели средство от бессмертия, или хотя бы от старости. Ведь именно об этом ты мечтал не так давно, – тут я осеклась, понятие «давно» у нас с Владом теперь разнилось.
– Богу такое не угодно.
– Ах, вот оно что! – всплеснула я руками. – Значит, вашему Богу угодно только, чтобы матери лишались своих чад, а те, в свою очередь, лишались родительской любви и заботы. Вашему Богу угодно, чтобы матери и их дети встречались примерно в одном возрасте? Пожалуй, то что угодно мне выглядит намного логичнее и естественнее. И я скажу тебе, что это! – я спрыгнула с табуретки и начала ходить кругами перед Владом. – Мне угодно прожить жизнь нормально. Вырастить детей, понянчить внуков. Только сделать это лет через двадцать, а не сейчас. Я просто хочу жить по элементарным законам природы. Без скачков из прошлого в будущее и обратно. И я хочу, чтобы рядом был человек, хотя бы один человек, который разделял бы мои взгляды.
Но это не ты и никогда таким не был. И чем дальше, тем больше пропасть между нами, между нашими с тобой мнениями, взглядами, убеждениями и стремлениями. Мы растеряли все, даже троих детей. А теперь это усугубилось еще и громадной разницей в возрасте, которая и раньше мне казалась не маленькой, но то были цветочки.
Ты всю жизнь лишаешь меня чего-то. Ты уготовил мне судьбу, полную испытаний, которые я не заслужила. Ты словно возомнил себя моим личным господом Богом, считающим своим долгом карать меня снова и снова. Сначала вырвал меня из привычной жизни, лишил карьеры и всего что мне было важно и дорого. Влад! Я тысячу раз думала об этом и с каждым разом убеждалась все больше: это ты подстроил ту аварию! Ты хотел заполучить меня любой ценой. Даже пожертвовав жизнями невинных людей! Даже не зная меня лично!
А после этого ты пытался вызвать во мне чувство благодарности. Но оно никак не приходило. За что я себя корила: как можно быть такой неблагодарной дрянью после всего