– Богу такое не угодно, – продолжила я за него.
– Да.
– Ну а что же проститутки не беременеют?
– Нет, – бедный Раджа силился выдать мне очередную неприятную новость и, видимо, прикидывал, добьет ли она меня до конца.
– Почему?
Он вздохнул.
– Все, совершившие грех прелюбодеяния, подвергаются стерилизации и лишаются детородной функции.
Я не потеряла самообладания, здорово удивив тем самым Раджу. Он еще раз напомнил мне, что хоть перед нами и стоит непростая задача – мы все исправим.
– Зная обо всем, ты свято верил в совершенство нового мира, – не унималась я.
– Да, пока ты не открыла мне глаза на истинное положение вещей. И к тому же я знал не все, – добавил он в свое оправдание.
– Все на поверхности. Только слепой не замечает.
Я посмотрела на настенные часы. До рассвета еще четыре часа. По сути – самые страшные часы моей жизни, которые я провожу в ожидании, пока у моей дочери закончится смена в борделе.
Хотя, как объяснила сама Соня, понятия окончания «рабочего дня», как и выходных – у нее не было. Поэтому она наотрез отказалась покинуть пост и уйти с нами куда-либо, даже на встречу с родным отцом, которую я ей посулила.
После долгих уговоров она согласилась прогуляться с нами, но не раньше рассвета. Потому что ночью ее отсутствие точно заметят. А как раз к утру она договорится с девочками, чтобы ее прикрыли.
В кафе были мягкие диванчики, и мы уговорили Андрея немного поспать. Время тянулось бесконечно медленно. Казалось, эта ночь никогда не кончится. Я постоянно гнала от себя мысли о Мите. Страшно было даже представлять, какой еще удар нанесет мне новая эра.
С первыми лучами солнца мы вернулись в бордель. К моему облегчению, Соня была на месте: ждала нас опираясь о столб и надувая немыслимых размеров пузырь из жвачки. Прическа была уже не такой пышной, как вечером – походила на обычное удлиненное каре. Однако пряди розового цвета продолжали обрамлять опухшее от недосыпания лицо. По моим ощущениям, Соня не потрудилась сходить в душ после бессонной ночи.
– У тебя есть какая-нибудь еще одежда? – спросила я.
– С собой нет.
Я сняла пиджак и накинула ей на плечи. Достала из сумочки влажные салфетки и попыталась протереть черные круги под глазами Сони от потекшей косметики, но она шарахнулась от меня.
К семи утра мы доплелись до станции метро, дождались первого состава и еще через десять минут оказались в центре города.
– Жданов не слишком стар для таких потрясений с утра пораньше? – осторожно поинтересовался у меня Раджа.
– Мне плевать. Но если он окочурится от новостей, то это будет слишком простым избавлением для него.
У Влада, как всегда, было не заперто. Я настояла, чтобы Раджа пошел с нами, но вошла в квартиру бывшего мужа первой. Он уже не спал, а сидел в привычной позе в своем кресле-качалке.
– Привет, Маргарита. Давно не заходила. Какие новости?
Влад, за дверью стоят наши дети. Андрей и Соня. Я привела их, чтобы ты своими глазами убедился в том, что они не в порядке и не в безопасности, и подсказал нам, наконец, способ все исправить.
– Что ты такое говоришь?
Я открыла дверь, и троица моих спутников плавно перетекла в хорошо освещенную утренним солнцем гостиную. Я порадовалась, что все смогут хорошо друг друга разглядеть. Если хоть какая-то радость вообще была уместна в такой ситуации. Ведь горечь все равно преобладала – мне приходилось манипулировать самыми близкими, их чувствами, их несчастьем – пусть и для достижения высокой цели и их потенциального блага.
Эффект был ошеломительный. Все трое уставились друг на друга в полном недоумении.
Я незамедлительно перешла к комментариям:
– Это Андрюша, наш старший. Я нашла его в вестибюле метро. Он бродяжничает последние два года. За день до нашей встречи он чудом не сбросился с моста. Это Соня. Она списана современным правительством в бордель и лишена репродуктивной функции. Прежде чем привести ее к тебе, мне пришлось ждать несколько часов, пока она закончит обслуживать клиентов. Сразу после этой встречи она отправится обратно. Это Раджа, солдат, который сопроводил меня из прошлого и, в отличие от тебя, пытается сделать все возможное, чтобы помочь мне и нашим детям.
Жданов оперся о подлокотники и подался вперед, оторвавшись от спинки кресла. Как будто стараясь получше рассмотреть каждого. Хотя он не щурился и очков не носил, из чего я сделала вывод, что со зрением у него все в порядке. Но вот в состоянии ли он подняться на ноги – я не знала.
Впрочем, от него требовалось далеко не это. И недолго думая, он заговорил.
– Я вижу только один способ повлиять на ситуацию. Плохая новость – это возможно сделать только из прошлого. Хорошая – достаточно всего одного человека. Истоки современного портала берут начало в недрах моего Центра. Да, все лаборатории были законсервированы после истории с клонами и моих похорон, но именно изобретения и достижения «лаборатории времени» стали главными инструментами основателей для создания портала и, как следствие, всего института времени со всеми вытекающими. Я убежден, что если уничтожить одну-единственную лабораторию, то временные коллапсы никогда не вторгнутся в жизнь человечества. Не знаю, что случится в судный день и после него, но перемещения во времени не будут возможны. По крайней мере, в ближайшие несколько десятилетий. Ты права, основатели были заинтересованы в том, чтобы я был их союзником и помог разобраться в некоторых нюансах лаборатории времени. Не удивлюсь, что именно они и подговорили Фишера не отправлять меня на «верную смерть».
– Зачем ты им понадобился, если они и так связались с тобой с помощью уже изобретенного портала.
– Когда они меня забрали, у них не было возможности охватывать порталом большие группы людей. А у меня был в этом неплохой опыт после Затмения и массового уничтожения клонов.
– Ты все-таки помог им.
– Я уверовал в судный день.
– Он будет нашей заботой, когда мы вернемся в прошлое. Так что не расслабляйся. Придется много работать, чтобы его предотвратить. И чтобы никогда не появились основатели новой эры, заключившие сделку то ли с Богом, то ли с дьяволом.
– Имейте в виду, что просто добраться до портала и переместиться в определенную точку времени, я вам точно скажу какую, не достаточно. Нужно, чтобы у путешественника была возможность влиять на будущее. Дело в том, что все солдаты, совершавшие высадку в прошлом для отбора новых сливок, были лишены этой функции. То есть, что бы они ни натворили, пусть даже спалили бы все лаборатории Центра, на будущее это не никак не повлияло бы. Они были просто провожатыми, не более.
– Что будет, если человек с возможностью влиять на будущее, уничтожит лабораторию?
– Все вернется к исходной точке – ко дню, когда был совершен первый массовый заход в портал.
– И жизнь потечет в привычном русле, как до исчезновения детей?
– Тебе необязательно терять год достижений с обустройством детских домов. Ты можешь вернуться в то утро, когда исчез Митя. Кстати, про него ничего?
– Пока нет. И как же этим управлять?
– Я все напишу. Координаты лаборатории времени и контакт сотрудника института времени, который сможет наделить добровольца, который отправится в прошлое, возможностью влиять на будущее. Ему можно доверять, сославшись на меня. Но не выходить с ним на связь раньше, чем найдете способ получить доступ к порталу. Дату, в которую нужно отправиться, тоже напишу.
Я достала из сумочки небольшой блокнот, в котором вела записи про институт времени и протянула Владу вместе с карандашом. Он начал карябать в нем буквы и цифры непослушной старческой рукой. При этом проговаривал.
– Немаловажная деталь. Взрослым, таким как ты, я, Жанна, в общем, тем, кто из поздних сливок и придерживается наших взглядов, нужно сохранить память обо всех перемещениях и приключениях в будущем и на перевалочной базе. Иначе без полноты картины мы не сможем предотвратить судный день, или какого черта еще там случилось, когда почти все человечество кануло в небытие. Об этом скажете тому же человеку, который будет подключать функцию влияния на будущее. Тут пишу его имя и где его найти. Только действуйте, пожалуйста, последовательно. Без уверенности в ваших возможностях он не станет помогать вам.
Он еще какое-то время царапал карандашом в моем блокноте.
Я поймала взгляд Сони. Она теребила розовую прядь волос и с нескрываемым отвращением смотрела на старика-отца, периодически поглядывая на меня, как будто пытаясь осознать факт, что мы – такие разные – являемся ее родителями. Андрюша же был невозмутим, он просто смотрел все это время на отца и улыбался. Раджа сосредоточенно слушал.
Когда Влад протянул мне блокнот, я скомандовала всем выйти. Сама же задержалась на полминуты:
– Увидимся в прошлом. И если ты попадешь туда раньше, чем я, то потрудись, пожалуйста, не устроить очередной апокалипсис.
– Я буду ждать вас.
– Это лишнее. Все кончено Влад. Уже давно.
– У тебя с ним что-то было? С этим арабом?
– С ним нет.
Я специально так ответила, чтобы напомнить Владу, что он не был последним мужчиной в моей жизни. И как будто мысленно отдавая таким образом дань уважения Алексу. Наверное, все это было ужасно глупо. Не знаю.
– Спасибо, – сказала я.
– Удачи.
Я открыла дверь, чтобы выйти вслед за детьми.
– Рита, спаси их.
Я кивнула и захлопнула за собой дверь.
Мы снова прощались с Соней после долгожданной встречи. Она очень боялась, что ее хватятся. Я пыталась выяснить, чем это может ей грозить, но даже Раджа предложил не рисковать, а потерпеть еще немножко.
Мы стояли в квартале от борделя, и я обхватила Сонины щеки ладонями. На этот раз она меня не оттолкнула.
– Доченька, запомни. Это все не по-настоящему. На самом деле твоя жизнь сложится совсем по-другому.
Она кивнула не слишком осознанно и поспешила вернуться на свой пост.
Проводив взглядом далеко не девичий силуэт, я ощутила острое желание собрать молодую дочь на школьный выпускной, посоветовать наряд для первого свидания, вместе выбрать свадебное платье и в один прекрасный день встретить ее из роддома.