Етить…
Шнайдеру стало не по себе. Он заозирался по сторонам, но что он мог увидеть? Жёлтые, большие глаза чудовища? В такой непроглядной тьме даже фосфоресцирующее тату с двух метров не увидишь. Фонарик и то с огромным трудом прорезает такую темень.
Шнайдер призадумался. Куда идти дальше? Туда, куда и шёл или повернуть обратно? Последнее было не самым разумным решением, но, даже осознавая это, он всё ещё колебался.
Это такое плохое состояние, когда надо выбирать между чем-то. От верного решения зачастую зависит судьба человека. А в Зоне — жизнь. Повернёшь не туда, сделаешь не то — и всё, прощайся с земным существованием, лети навстречу вечности.
Наконец издав некий вздох отчаяния, Шнайдер уверенным шагом пошёл туда, куда и направлялся. В конце концов, ему мог померещиться этот странный звук, всякое же бывает. Да и рёв этот больше не повторялся.
Шнайдер брёл по пещере, казалось, целую вечность. Хотя на самом деле чуть более двенадцати часов, но Алексей этого знать не мог. Вечная слава его ПДА, которое целых два года служило ему верой и правдой. И ведь даже наручных часов у него не было.
У Шнайдера ни с того, ни с сего появились сомнения, а имеет ли вообще пещера конец. Если да, то когда же, будь она неладна, закончится. Ежели нет, то какого чёрта? Что будет, если он наткнётся на тупик? С фонарём ещё худо-бедно можно было отыскать обратную дорогу, выйти хотя бы к тому водоёму, где плескались зомби. И, если мертвяков там больше не было, то стоило бы проверить, имеется ли там какой-нибудь подводный путь. В самом крайнем случае, можно возвратиться туда, откуда пришёл, снова минуя злосчастное племя бюреров, и тогда пойти уже известным путём.
Если бы был фонарик…
Но его не было. И с этим приходилось мириться.
Прошло ещё некоторое время и у Шнайдера стали слипаться глаза. Усталость накатила внезапно, спать захотелось до жути. Так как спальный мешок Алексей с собой никогда не носил, ему пришлось лечь на пол. Он был твёрдым и слегка прохладным.
Подложив под голову две руки, Шнайдер закрыл глаза и через минуту уже спал и видел сны.
Когда же сталкер проснулся, то с удивлением обнаружил, что он живой и все его части тела на месте. Никто и ничто на него до него не добралось.
Захотелось отлить. Что ж, это не дело житейское, да и не проблема! Стесняться некого, никто, ни одна живая душа не увидит. Единственное неудобство заключалось в том, что бы отыскать маленького сталкера в закромах одежды. Изрядно помучившись, Шнайдер достал свой прибор и с блаженством выпустил струю. Она ударилась в твёрдую землю и зажурчала, как резвый ручеёк. И пока Шнайдер не вылил наружу всю скопившуюся у него внутри мочевину, журчание это приятно раздавалось в его ушах, и счастливая улыбка не сходила с его лица. Только резкий запах бил по ноздрям, но он не мог испортить сталкеру всего удовольствия.
— Привет! — раздался вдруг голос за его спиной. В интонации говорящего разом слышались веселье, насмешка, любопытство и сарказм.
Шнайдер вздрогнул. Кого занесла сюда нелёгкая?
— Ты кто? — сухо спросил Алексей, застёгивая ширинку.
— Я? — человек (скорее всего) выдержал небольшую паузу. — Меня зовут Дима.
— Дима? — переспросил Шнайдер.
— Ага.
Так, и что ему дало это имя? Да ровным счётом ничего. Мало что ли бродит по Зоне сталкеров с таким именем? Столько же, сколько и Петь, и Вась, и Жень…
— Это твоя кличка? — продолжал допрос Шнайдер. Он развернулся в сторону собеседника, но, конечно же, видеть его не мог.
— Не-е, — протянул незнакомец. — Разве же имена это клички? По мне так нет. Моя кличка Рэд.
Мать-перемать, чуть было не вырвалось у Шнайдера. Ну ничего себе! Неужели к нему пришёл сам Чёрный Сталкер? А главное, какое подходящее время он для этого выбрал, ничего не скажешь.
Шнайдер ещё долго не мог обрести голос и поэтому Шухов заговорил первым.
— Что, удивлён? Я это чувствую.
— Дык…,- произнёс Шнайдер. Наконец, когда к нему целиком и полностью вернулся дар речи, он спросил:- По мою душу пришёл или так, мимо проходил.
— Ну, как сказать? Специально я тебя не искал, Шнайдер. Но уж, коль нашёл, у меня есть, что тебе сказать.
— И что же?
Шнайдер уже не на шутку разозлился. И не на Чёрного Сталкера, на себя. Что же он, заколдованный какой-то, раз говорит одни вопросительными предложениями? Может он видит Рэда Шухова первый и последний раз в своей жизни. Какое тогда сложится о нём впечатление у Легенды Зоны?
А Шухов в это время, откашлявшись, монотонно выдал следующее:
— Пил ты много, дебоширил, курил, как паровоз, друзей не уважал, с разгульными девками якшался, рукоблудил, самогон гнал тайком ото всех. За все эти твои прегрешения гореть тебе в аду!
Шнайдер не сразу оправился после такой речи.
— Чего, чего, чего?
— Ой, извини, это я заготовил для другого.
— Чего?
— Да ну тебя, Шнайдер, лишён ты чувства юмора. Даже пошутить нельзя. Шутка это, понимаешь? Думаешь, если я призрак, так мне и шутить нельзя?
— Ну, не знаю.
— Ладно, а теперь по-серьёзному. Твои дни пребывания в Зоне сочтены, Шнайдер. Ты уйдёшь, но вскоре вернёшься.
Что бабка-гадалка, честное слово. Распростёрла старая свои руки над хрустальным шаром и давай частоколом выдавать информацию: что ждёт, что не ждёт, чему быть, чего не миновать и так далее и тому подобное. Почти так же сейчас говорил и Чёрный Сталкер. И причём одно предсказание хлеще другого.
— Так, секундочку! Это что же получается, я умру,… а потом воскресну? Как зомби? Или как?
— Ну уж этого я тебе говорить не буду. Чтобы не портить тебе сюрприз.
— Хорош сюрприз, ничего не скажешь. Умереть. Вот здорово!
Шухов промолчал. Но потом ещё более бодрым голосом сказал:
— Вот держи. Тебе он понадобится, — послышался хруст и в руках у Рэда загорелся люминесцентный фонарик, горящий приятным нежно-зелёным светом. Он совсем чуть-чуть осветил лицо Чёрного Сталкера, но и этого оказалось достаточным, чтобы Шнайдер мог разглядеть Легенду Зоны.
У него красивое, спокойное лицо. Голубые глаза выражали умиротворение. Смотришь в них и никогда не скажешь, что их обладатель когда-либо был и будет чем-либо огорчён. У Рэда на голове были чёрные растрёпанные волосы. С тех пор, как он стал Чёрным Сталкером, он прекратили свой рост.
Одет Шухов был в обычную сталкерскую форму. В левой руке он держал АК-СУ, хорошее оружие надо сказать. Вот только зачем оно ему?
Рэд протянул светящуюся палочку Шнайдеру.
— Бери. Я её у одного покойника возле Милитари стырил. Не сочти за мародёрство. Не пропадать же добру.
В каком-то смысле он был прав. Шнайдер принял из его рук фонарик. От него света конечно маловато, но это всё же лучше, чем ничего.
— Спасибо! — тихо сказал Шнайдер.
— Да не за что! — улыбнулся Дима Шухов. И запомни, что я тебе сказал. Я не пошутил.
Произнёс это и исчез. Будто и не было вовсе. Исчез как сигаретный дым в воздухе.
Шнайдер задумался над его словами. Неужели ему в скором времени суждено умереть? Незаманчивая перспектива. Но раз это сказал Чёрный Сталкер, а не какой-нибудь пьянчужка, у которого из-за злоупотребления алкоголем открылись провидческие способности, то его предсказание обязательно сбудется.
Блин, надо было у него спросить про Тура. Всё ли с ним в порядке?
Поздно. Эх…
С фонариком стало гораздо легче. Теперь не приходилось опираться на стены, чтобы найти очередной поворот. Всё было освещено, пускай и тускло. Настроение у Шнайдера улучшилось и стало не так страшно.
Пару часов непрерывной ходьбы и о, счастье! впереди снова забрезжил свет. Шнайдер очень надеялся, что на сей раз это будет выход, а не очередная впадина с водой. Но даже если это и не так, ему всё равно будет приятно ещё раз увидеть что-то, кроме черноты пещеры.
Шнайдер издал громкий вздох. Такой звук мог издать только по-настоящему счастливый человек. Это был вздох облегчения. Наконец-то он вышел из пещеры.
Если спросить в этот момент у Шнайдера, чему он больше всего радовался: когда он избежал смерти в схватке с кадавром, или когда он выбрался из болота или же когда он вышел из этой злосчастной пещеры, он бы не смог однозначно ответить.
Лучи восходящего солнца ударили ему в глаза. Шнайдер зажмурился так сильно, что веки сразу же стали болеть. И он ещё долго не смог открыть глаза полностью, пока полностью не привык к свету.
Как же хорошо!
Шнайдер мог бы ещё долго наслаждаться рассветом и свободой, однако от этого занятия его оторвал громкий, слишком громкий кашель, слышащийся из-за ближайших кустов.
«Как же мне это надоело!»- про себя воскликнул Шнайдер и на всякий случай достал из чехла нож. В последнее время он очень уж часто слышал какие-то странные звуки, источник которых скрывался где-то в невидимых глазу местах. И ничего хорошего они, как правило, не сулили.
Шнайдер очень медленно и осторожно. Чтобы не шуршать опавшей листвой, прошёл к кустам. Раздвинул ветви. И рот его от изумления раскрылся сам собой.
На земле, прислонившись к стволу высокой ели, сидел Фатум. Он надрывно кашлял и постоянно отплёвывался. Левая рука хозяина «Акрополя» была вся окровавлена. На его лысине отчётливо виднелись глубокие длинные царапины.
Фатум повернул голову.
— Шнайдер? Ты, что ли? Или мне мерещиться? — и снова залился в кашле.
— Я. Я! — уверил Фатума Шнайдер, выходя из-за кустов. Рад видеть тебя, дружище. Что с тобой?
И хозяин «Акрополя» поведал ему, как на бар напали мутанты, как он вместе с Монахом, Гризли и Мопсом спаслись в его каморке. После отступления монстров, они вчетвером покинули «Акрополь», после чего разошлись кто куда. Гризли решил попытать счастья и попробовать дойти до Монолита, чтобы тот исполнил его заветное желание — стать самым всемогущим на планете. Сколько друзья его не уговаривали, не говорили, что это опасная идея, Гризли продолжал стоять на своём и даже пригрозил убить каждого, кто встанет у него на пути. Мопс, не объясняя причин, ушёл куда-то в с