ивыкли.
— Фигня, фигня, о, а вот это я, пожалуй, возьму, — хозяин «Акрополя» перебирал выложенные сталкером на стол в линию артефакты. — Фигня. Ё-ё-ё, калаш мне в прямую кишку, Шнайдер, где ты это нашёл?
— На улице, — безмятежно ответил сталкер, что было абсолютной правдой.
— Не хочешь говорить, ладно, не надо. Блин, это же такая редкость, — восхищался Фатум, вертя в руках мамины бусы. — И ты хочешь их продать? Неужели себе не оставишь?
— Незачем, — махнул рукой Шнайдер. — но если понадобится, не беспокойся, я найду.
— Ясненько. Значит так, беру у тебя всё, хотя это, это и вот это, — Фатум поочёрёдно указал пальцем на артефакты, — чистой воды фуфло. Хотя как знать, может, кому-то они позарез нужны. Это всё?
— Нет, — Шнайдер достал из нагрудного кармана Пинк. — Посмотри, что это такое. В справочнике его нет, похоже на новый артефакт.
— Шнайдер, мать твою, — вспылил Фатум. — Сколько раз, тебе, бестолочу, повторять? Никогда, никогда не трогай неизвестные артефакты голыми руками. Ты же прекрасно знаешь случай с Альбатросом. Помнишь, что с ним случилось.
— Не напоминай, аппетит испортишь.
— То-то! А ещё в кармане носишь, без контейнера. Совсем жить надоело, да?
Фатум ещё долго бубнил себе ругательства под нос, но при этом внимательно, через лупу разглядывал розовый камень. И, конечно же, в перчатках.
— Интересно, интересно. Такого действительно ещё не было на моей памяти. И каковы его возможности?
— Не знаю, он себя ещё не проявил.
— Как назвал?
— Пинк.
— Разумно. Знаешь, забери его пока себе. Покупать не стану, может он стоит бешено дорого, а может он и не дороже ржавой консервной банки. Придёшь через неделю, я постараюсь раскопать про него что-нибудь. Только сейчас сфотографирую.
Сделав несколько снимков артефакта, Фатум убрал фотоаппарат на полку и протянул Пинк Шнайдеру. Не понимал сталкер, как можно было сделать по фотографии экспертизу артефакта, но да это было не его дело. Фатум всегда безошибочно выдавал ему характеристики, поэтому никаких сомнений и подозрений на этот счёт у него никогда не возникало.
— Ну, коли мы с этим закончили, будь любезен, принеси мне…,- начал было Сталкер, но Фатум его перебил:
— Знаю, знаю, как обычно.
— Да, и баночку шпрот и энергетика.
Шнайдера вышел из подсобки в большой зал бара и занял столик у окна. Это место всегда свободно, когда сталкера не было в "Акрополе".
Минут через десять Фатум принёс на подносе шпроты, банку энергетика и миску с пельмени. Всё это разложил на стол и тут же удалился, так как Шнайдер оплатил еду заранее.
Алексей жадно вдохнул аромат, исходящий от пельменей с петрушкой. Откуда в Зоне этот деликатес, Шнайдер знать не знал, да его это и несильно интересовало.
Любопытство — вещь не жизненно необходимая, не удовлетворив своего незнания никто не умирал. Поэтому Шнайдер не интересовался, да и не собирался интересоваться. К тому же он знал поговорку. Меньше знаешь — крепче спишь". С этими другими непреложными истинами Шнайдер и жил.
В то время как Алексей один за другим отправлял себе в рот кусочки мяса в тесте, к нему за столик подсел сталкер по кличке Монах. Звали его так потому, что амуниция у него была цвета сутаны церковного служителя — то есть бледновато-коричневого.
Шнайдер уже давно заметил, что клички, все без исключения, прикрепляются к людям не случайно и имеют свой, пусть иногда и скрытый, но смысл. К примеру, у Алексея, когда он ещё ходил в школу, был одноклассник со смешным прозвищем Палароид, потому что тот мог за минуту нарисовать всё, что увидит.
Монах был сталкером не один месяц, но ветераном назвать его язык не поворачивался. Не заслужил он ещё такого звания. Вот Шнайдер — ветеран, с этим не поспоришь и никуда от этого не денешься.
— Что случилось, Монах? У тебя ко мне какое-то дело? — Шнайдер уже справился с пельменями и принялся за шпроты.
— Да нет, я так, просто. Одному скучно, хотелось с кем-нибудь поговорить.
— Ну поговори.
— Можешь рассказать, как ты с псевдособакой сдружился. Очень мне интересно.
— А ты разве не слышал. Я, по-моему, уже всем рассказал.
— Да, но я бы хотел знать подробности.
Шнайдеру сидеть одному и просто вкушать пищу было тоже тоскливо, и он рассказал Монаху историю про Тура.
— Забавно, — улыбнулся Монах. — Одно непонятно. Псевдособаки — они же мутанты, очень злые и вечно голодные, страшные звери, одним словом. А Тур мало того, что до сих пор тебя не съел, так ещё и защищает тебя. Почему так?
— У нас был уговор, я его вылечиваю, он меня не трогает. А вот уж почему он из кровожадного существа превратился в доброго и послушного пёсика, одному Чёрному сталкеру известно. Да только он мне не говорит.
— Повезло тебе с ним. В смысле с Туром.
— И не говори, — подтвердил Шнайдер и сделал глоток из банки.
Из своей каморки вышел Фатум, встал на середину зала и поднял руку вверх. Этот знак призывал посетителей к молчанию.
На нём был надет зелёного цвета передник и больше всего в таком одеянии он напоминал Шнайдеру мясника с многолетним стажем. Если бы Фатуму дали в руку вместо пульта огромный тесак для мяса, то сходство было бы стопроцентное.
— Все — тихо! Сейчас будем смотреть вечерние новости.
Ах да, четвёртая причина, по которой Шнайдер любил посещать «Акрополь» было телевидение. Бар был одним из немногих мест, где принимались телесигналы. И ежедневный просмотр вечерних новостей был некоего рода традицией в «Акрополе» с самого момента его основания.
Итак, на экране телевизора возникла ведущая новостей:
— Здравствуйте, с вами я, Светлана Рыжова. Сначала краткий обзор новостей на сегодня.
В Париже открылась выставка техники, которую в первый же день посетило более двадцати тысяч человек. Российский теннисист Станислав Андреев прошёл в полуфинал "AUSTRALIAN OPEN", где сразится за выход в финал с американцем Роджером Боллером. В Новосибирске поймали маньяка, за которым числится уже более пятнадцати убийств. Целых полгода он скрывался от полиции. Сегодня суд вынесет окончательный вердикт по его делу. В Воронежской области рухнул самолет на борту которого находился губернатор Воронежа Виктор Кольцов с супругой. По предварительным данным никто не выжил. А теперь подробности.
Шнайдер в одну секунду изменился в лице. Он уставился на бутылку водки, которую принёс Монах и долго, не моргая, смотрел на неё. Эта новость настолько потрясла сталкера, что он впал в некоего рода коматозное состояние. Из ступора его вывел Монах.
— Эй, друг, с тобой всё в порядке?
Шнайдер ещё секунд десять молчал, а потом посмотрел на Монаха.
— А? Ты что-то спросил?
— Я говорю, как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — ответил Шнайдер, и осушил банку энергетика.
— Ты что, знаешь этого Виктора Кольцова? — продолжил задавать вопросы Монах.
— Конечно. Это же мой отец.
— О… мне очень жаль. Правда. Выходит ты теперь — сирота?
— Выходит, — её сильнее помрачнел Шнайдер. — Правда осталась у меня в Воронеже сестра… Представляю ей каково.
— Тогда помянем, — Монах налил водки в два стакана, один из которых пододвинул к Шнайдеру.
Алексей никогда не пил «горькую», но сейчас, в свете сложившихся событий, поднёс стакан ко рту. Не дожидаясь, когда Монах сделает то же самое, Шнайдер разом влил в себя все сто граммов. И тут же пожалел об этом.
Водка обожгла ему горло, причём так сильно, что помутнело в глазах. Когда зрение вернулось к нему, он стал искать взглядом раковину. Она находилась в дальнем углу бара. Над ней высился большой длинный кран, выполненный под позолоту. Вода в нём была совсем не чистая, но для мытья грязных, засаленных, окровавленных рук сталкеров вполне годилась.
Попить Шнайдеру удалось не сразу. Далеко за пределами бара в небо устремился призрачной поток аномальной энергии. По всей Зоне прокатилась устрашающая волна. Небо стало из багряного стало тёмно-бирюзовым, затем снова потемнело. Произошёл сильный толчок. Случился очередной зональный выброс. Шнайдер, забыв про горечь во рту, извлёк из нагрудного кармана свой ПДА. Да, всё-таки показания не всегда бывают точны. На сей раз, выброс начался раньше отведённого срока на целых тринадцать минут. Нехорошее число. Очень нехорошее. Шнайдер был несуеверен, но нередко числа ему приносили либо удачу, либо невезение.
У всех сталкеров одновременно завибрировали и зазвонили ПДА. Пришли извещения о смерти других сталкеров, погибших при выбросе.
Шнайдер выпустил из крана тоненькую струю холодной воды и принялся жадно пить. От этого занятия его оторвал Фатум.
— Шнайдер, хорош пить, всю воду мне вылакаешь. Пойдём, я забыл тебе что-то показать.
Когда торговец и сталкер вновь оказались в подсобке, Фатум протянул Шнайдеру его рюкзак.
— Вот, я сложил сюда всё, что ты просил. Галеты, шпроты, фасоль, буханку хлеба и всякое такое.
— Ты мне это хотел показать? — спросил сталкер хрипловатым голосом. Боль в горле немного утихомирилась, но не до конца.
— Тебя это обязательно заинтересует! — пафосно сказал Фатум. — Смотри, — он достал из ящика небольшую коробочку, положил её на стол и открыл.
— По виду патроны, но какие-то странные, — констатировал Шнайдер.
— Именно, это патроны. И очень необычные, надо сказать. Мне их совсем недавно доставили. И как раз для твоего МР5.
— И в чём заключается их… необыкновенность? — Шнайдер начал потихоньку злиться. Его раздражало, что приходилось задавать наводящие вопросы.
— Смотри и изумляйся, — сказал Фатум, взял в руки МР5 с оружейной полки и вставил в магазин патрон. У стены на треножнике стоял пластиковый манекен. В него-то Фатум и выстрелил.
Эффект превзошел все ожидания.
Патрон вылетел из ствола и пробил грудь манекена. Пластиковый человек покрылся электрической паутиной и в одно мгновение расплавился.
— Каково? — поинтересовался Фатум.
— Здорово! — выдавил из себя Шнайдер, не оправившись как следует от восторга. Ему вообще с детства нравилось всякого рода оружие, а сейчас он увидел новейшее слово в вооружении.