– Коньяк? Я сейчас принесу.
– Носят шестерки, – наставительно проговорил авторитет. – Мне горько думать, что Кант стал шестеркой.
Петр инстинктивно дернул кистью, но прятать наколку было уже поздно.
– Я из уважения… – буркнул он.
– Уважение роли не играет. Для блатного одинаково западло служить и куму, и вору в законе, и даже вице-премьеру. Очень странно, что Кант этого не знает. Вот Бакен знал, но ему сегодня что-то не здоровится. Кровь горлом пошла. Туберкулез, не иначе.
– Ну и что дальше? – Тихо сказал Петр.
Выхватить стилет было делом одной секунды, но он чувствовал, что и этой секунды ему не дадут. За спиной кто-то шевельнулся; игроки вдруг потеряли охоту и разбрелись по другим столам, а на их местах обосновались какие-то непроницаемые типы.
– Ты сам допер, или меня сдали? – Спросил Петр.
– А тебе не все равно?
– Так время потянуть, – признался он.
– Эх, Еремин, – ласково молвил авторитет, – да если бы я хотел тебя кончить, неужели ты б дошел до моего стола? Еремин, Еремин… перепутанный ты человек. Видать, не долечил тебя лепило. Так и ходишь, мозги набекрень? Сотник, а без сотни…
Петр поднял глаза – Немаляев не щупал, не зондировал, ему все было известно и так. Все – и кое-что еще.
– Где мы? – Спросил Петр.
– Во-от, Еремин. Сначала нужно разобраться, а потом уже действовать. Сколько вас здесь? Не в казино, а… здесь.
– Я понял. Не знаю.
– Допустим, верю. Пока ты лежал в санатории, кто-то конкретно прошелся по черному списку. Я у вас на каком месте?
– На втором.
– Хорошо, – Немаляев заулыбался и плеснул коньяка в чистый бокал. – После Нуркина, значит? После Владика? Хорошо-о… Ценили меня, Еремин. Приятно, черт возьми.
– Ты и здесь в почете.
– Да я вижу. Чей заказик отрабатывал?
– Этого я не скажу, – медленно выговорил Петр.
– Ну и не надо, сам вычислю. Мелочи это, Еремин. А у нас с тобой дельце покрупнее. Мы же вроде земляков.
– Враги мы, Немаляев. Ты ведь знаешь, что я сюда пришел не заказы чьи-то выполнять. Единственная просьба, как к земляку: быстро и безболезненно.
– Пора просыпаться, сотник. Оглянись: здесь совсем не то, что было там. Признайся, чистка по черному списку это ошибка. Здесь эти люди – никто. Ну, в большинстве.
– Я в дурке лежал.
– А если б вышел раньше…
– Тогда казнил бы.
– А зачем?
– Потому, что враги, – после паузы ответил Петр.
– Гм. Учительница, инженер по холодильникам, писатель, барыга…
– Здесь что-то не так.
– Здесь все не так! Это другой мир, тебе ясно? Люди те же, а мир другой.
– Галиматья… Дай выпить.
– Пожалуйста, – поправил его Немаляев. – Ты не с уркой общаешься. Я вице-премьер, все-таки.
Спутники авторитета не реагировали, хотя говорил он довольно громко. Вокруг их стола образовался пустой островок. Игроки, как ни в чем не бывало, продолжали просаживать деньги в рулетку и карты – в их сторону они даже не смотрели. Возможно, ответственные посиделки случались здесь и раньше.
– Налей мне, пожалуйста, – попросил Петр.
Он глотнул ароматного коньяка и, отодвинув стакан, достал сигарету.
– Объясни, что происходит. Пожалуйста.
– Открыл я как-то утром глаза, а жизнь поменялась. Вот и вся история.
– Но ты ее помнишь – ту жизнь.
– И эту тоже. А ты разве нет?
– Эту – нет.
– Постой-ка. Петр Еремин, бывший геолог, муж и отец…
– Да нет же, нет! Какая, на хрен, геология?!
– Не раздваиваешься? Завидую. Все просто: тут – красные, тут – белые. Руби, шашка! Выходит, черный список, и до последней капли крови? Чего молчишь?
– Не знаю, что сказать.
– Тогда я скажу. Соратники твои мне не нужны. Они такие же отмороженные, как и ты. Собирай свою армию, и хоть на голове стойте. Все равно долго не протяните. Этими убийствами параллельно и Петровка, и ФСБ занимаются. Нуркина я тоже спасать не собираюсь. Наоборот, помогу найти.
– А сам на его место…
Немаляев, пригубивший бокал, прыснул и приложил к носу платок.
– На его?! А кто он такой? Сантехник из ЖЭКа? Библиотекарь?
– Что же тогда? – Растерялся Петр.
– Я, Петя, вернуться хочу. Домой. Там хоть и заваруха, и Ополчение ваше сраное, и экономические санкции… О-о, Петя, ты же не в курсе. Нам полмира бойкот объявило, нефть, твари, не покупают. Скажу тебе честно: управлять нашей драгоценной державой – геморрой тот еще. А все ж хочу вернуться. Быть самим собой.
– А это возможно?
– Вот ты и выясни. Для чего я тебя на волю отпускаю? Найди своих бандитов, ополченцев долбаных, которые типа нас с тобой. Поспрашай, попадал ли кто-нибудь обратно. Если да, то что за методика. Приборы там, или йога, или еще какая ерунда. Я бы и сам мог поискать, но ты же своих людишек не сдашь.
– А если нельзя?
– Что? Вернуться? Скорее всего, так и есть, – обреченно сказал Немаляев. – Это я от тоски. Скорее всего, конечно, нельзя. Будем жить дальше. Я – вор в законе, ты – беглый псих. Обычное дело. Еще на меня рыпнешься – убью. А так живи, мне не жалко.
К нему подошел один из охранников и, наклонившись, что-то прошептал на ухо.
– Уже готово, – сообщил Немаляев. – А ты говорить не хотел, Еремин. И не надо ничего говорить. Мы сами с языками. Веди сюда.
Телохранитель подал знак, и к столу подтащили какого-то измочаленного мужика. Немаляев взял его за волосы и показал Петру.
– Встречались?
Петр пригляделся. Если смыть кровь и убрать черные мешки под глазами, то получится… Да, это был Сапер – избитый до полусмерти, неспособный стоять на ногах, неузнаваемый.
– Где вы его?..
– Пасся неподалеку. Джипы он любит, дешевка. Еще бы на танке прикатил.
Петр ощутил прилив чего-то странного, слегка похожего на благодарность. Когда считаешь человека полным дерьмом, а он оказывается не таким уж…
– Не угомонятся никак, – сказал Немаляев. – Воевать желают. Тебя, небось, Маэстро обрабатывал? Он у них на подхвате. Ты вот что, Еремин. Чего с собой принес? Показывай.
Петр выложил на стол пластмассовый нож и пакетик с отравой.
– И этим ты меня собирался зарезать? Комик ты, Петя. Ну-ка, попробуй. Не стесняйся, здесь все свои.
– Что?
– Перышко, говорю, попробуй. Пусть Маэстро от тебя привет получит. Да и мне спокойней будет.
Сапер закрыл глаза и мелко задрожал.
– Как там жена с сыном? – Спросил Петр.
– В порядке, – сквозь зубы ответил он. – Но если ты… тогда Маэстро обозлится. Тогда твоей бабе…
Спасибо за эти слова, подумал Петр. Теперь мне тебя не жалко.
– Вместе с приветом передай Маэстро следующее, – велел он. – Ни жены, ни сына у меня никогда не было. И вижу, что к счастью.
Он замахнулся, но один из охранников перехватил его руку и вежливо изъял нож.
– Пачкать заведение не будем, – проговорил Немаляев. – Считаю, что тест на лояльность ты прошел. Получи приз: по Москве шляется некто Константин Роговцев. Я так понимаю, этот бешеный из твоей братвы. Трупов на нем больше десятка, многие – из черного списка.
Петр постарался удержать чувства внутри.
– Каменное лицо, да? Молодец, слушай дальше, – сказал Немаляев, кладя руку ему на плечо. – Башня у твоего хлопца поехала так, что не приведи Господь. Все адреса он узнал через справочное бюро на Киевском вокзале. То есть буквально подошел со списком из тридцати фамилий. Бабка в справочной сидит тупая-претупая, но уж такого клиента грех не запомнить. Исполнял он обычно грязно, дальше некуда. Почему менты его не взяли раньше – ума не приложу. Наверно, не думали, что можно вот так, запросто, ходить по адресам и мочить. Мы и сами обалдели. Ну, а когда собрались с ним потолковать, те же менты и спугнули. Как его упустили – вообще позор. Стыдно мне за ментов за наших. Так что дома своего Роговцева не ищи, но знай: где-то он бродит. Ну? Счастливо, Петя. Маэстро не бойся, к утру я его достану.
Петр напряг правую ногу – второй стилет, приклеенный к телу чуть пониже фальшивого кармана, отозвался уколом. Немаляев находился совсем близко, почти вплотную. Сейчас можно успеть. Руку в карман – не опасно, кинжал плоский. Никто не заметит. Потом два движения: вверх и вбок. Сердце открыто. Лезвие войдет легко. Его убьют – да, несомненно, – но он знал это заранее. Немаляев того стоит. Вор в законе, видите ли… Или… ведь правда же вор. Всего лишь. Не вице-премьер, не помощник диктатора. Да и не диктатора вовсе. Кто здесь Нуркин? Никто… Тогда зачем все это?
– Деньги есть? – Заботливо спросил Немаляев. – Играл ты сегодня неважно.
– Как умею. А денег подкинь.
Немаляев, не глядя, отщипнул от зеленой пачки и вложил ему в ладонь.
– Сильно не мудри, отдайся интуиции. Есть мнение, что Роговцев не один, возможно, с ним кто-то еще из Ополчения. Помни: ваши головы мне не нужны. Я домой хочу, – по-детски закончил Немаляев.
Петр скомкал купюры и, не прощаясь, пошел к лестнице.
Через две минуты охранник Немаляева ответил на звонок мобильного телефона и, выслушав короткий доклад, передал:
– Сел в тачку и уехал.
Лежащий Сапер шевельнулся и довольно бодро поднялся на ноги.
– Гамлет, чистый Гамлет, – хохотнул Немаляев.
– Выпить налейте, – попросил Сапер, отдирая грим и сплевывая на пол что-то натурально красное.
Посетители бросили свои игры и, возбужденно гомоня, начали стягиваться к центру. Немаляев поднял палец и, дождавшись тишины, набрал номер.
– Маэстро? С этого момента в город ни ногой… Да, все склеилось… Кажется, да… С бабой? Убивать нет смысла, отпускать нельзя. Пусть у тебя сидит… Да, и пацан тоже. Пригодятся еще… А?.. Так… так… Да, это смешно. Ну все, отбой.
Он отключил трубку и бросил ее на стол.
– А что с Бакеном делать? – Спросил кто-то.
– Погоди. Друзья мои, у нас еще одна новость. Из разряда «в мире животных». Только что Маэстро звонил какой-то Широков из какой-то там партии.
– И чего ему надо?
– Крыша ему нужна, вот чего!
– А толку с него?