– Жаль.
Она одарила его тем улыбающимся взглядом, когда не знаешь, хотят ли тебя затащить в постель или собираются влепить пощечину.
– Проехали. Дружок твой когда очухается?
– Это непредсказуемо. А что? Интересуешься, сколько в нашем распоряжении? – Петр осклабился, но посмотрел ей в глаза и отодвинулся подальше. – Перебор, согласен. Прощенья просим.
– Сам хамишь, сам извиняешься. Какой ты, однако, самодостаточный. А про Костю я вот, к чему: частые провалы говорят о том, что он выкарабкивается – там. Настанет день, когда он выздоровеет. И не вернется.
– А ты? С тобой такое может случиться?
– Я справилась. Второго провала не будет, мне там делать нечего, – категорично сказала Людмила.
Она встала у окна и, отдернув шторы, выглянула во двор. Петр почувствовал жгучее желание подойти к ней и обнять – просто обнять, без дальнейшего продвижения. Но даже и на такую малость он не решился. Видели бы его терзания мужики из сотни…
Костя шевельнулся и, сонно подняв голову, привычно испугался.
– Зачем вы меня привязали? – Запричитал он. – Отпустите! Я ничего…
– О-о-о! – Простонал Петр. – Иногда мне кажется, что он меня разыгрывает. Скучно парню, вот он и устраивает всякое.
– Учитель? – Спросила Людмила, разглядывая Костино лицо. – Нет, он не прикидывается. Мимика другая.
– Отпустите, – заныл Константин.
– Смотри. Наш так бровями не делает.
– Да знаю, знаю, – отмахнулся Петр.
– Зачем ему это надо? Давно бы прервал жизнь, тем более, что в том слое он и так почти мертвый.
– А ты это сделала? С собой.
– Да, – просто ответила она. – Когда увидела, что выхода нет.
– На Родине он встретил Бориса. А Борис, вроде, соображает во всей этой кутерьме со слоями. Костя хочет его раскрутить. На некое высшее знание, – Петр, паясничая, поднял указательный палец.
– Да, это было бы полезно, – задумчиво произнесла она.
– Ерунда. Но если получится…
– И кроме того, он не в силах решиться, – добавила Людмила.
– С чего ты взяла?
– Психотип не тот. Учитель скорее станет девочкой, чем уйдет из жизни.
– Но учитель…
– Они похожи. Можно сказать, близнецы. Воспитание разное, врожденные данные одни.
– Отпустите меня!..
– Да заткнись ты!
Чтобы не слышать его стенаний, Петр включил телевизор.
– Сколько они по магазинам ходить будут? Вот ведь, женщина! Как бы Ренат с ней не взорвался.
– Взорвется – Настя притушит. Она в своей бригаде быстренько порядок наводила. А ты что, есть захотел?
– Они пластырь принести должны. – Петр вытянул руку с пультом и принялся переключать каналы. – Все забываю, где этот…
– Здравствуйте, – улыбнулся из телевизора обаятельный Сидорчук. – Сегодня в Англии выбирали королеву. Вы не ослышались, я сказал «сегодня» и «выбирали». Владислав Нуркин как последовательный приверженец демократии обратил внимание на то, что глава крупной европейской державы не выбирается и даже не назначается, а, цитирую: «появляется сама, природным путем, то есть спонтанной встречей сперматозоида и яйцеклетки». Конец цитаты. Владислав Нуркин вместе с соратниками по партии решил помочь англичанам исправить это досадное упущение и организовать на территории Англии альтернативные, подлинно демократические выборы царственной особы, но во въездной визе ему было отказано. По этой причине выборы королевы пришлось провести в Москве, у стен посольства Великобритании.
Сидорчук исчез; экран показал отснятую утром картинку: посольство на набережной, толпа народу человек в пятьсот, чуть не столько же репортеров в проводах и микрофонах. Люди занимали весь тротуар и всю мостовую, но пробки не наблюдалось – движение перекрыли загодя. Видимо, митинг был согласован с городскими властями. Сбоку, никоим образом не мешая собравшимся, стояли милицейский автобус и «скорая» – все, как положено. Во время пикета посольства США на Садовом кольце организация была слабее.
В центре, у главных ворот, происходило следующее. Группа бомжей организованно опускала в картонные коробки какие-то листки. Сами коробки были крест-накрест перечеркнуты синей и красной краской, что, надо думать, символизировало английский флаг. После подсчета голосов из толпы вывели слегка пьяную бомжиху с неизменным бланшем и вручили ей довольно приличную корону, усыпанную фальшивыми камнями, а также ящик «Бифитера». Джин мгновенно разлетелся по рукам. Сама обладательница титула едва уцепила пару бутылок, и положив их вместе с короной в рваный полиэтиленовый пакет, помчалась прочь. Вслед неслись аплодисменты и нестройный свист.
У Петра появилось подозрение, что участники церемонии – не натуральные отщепенцы, а студенты театрального вуза, но сути это не меняло.
– Итак, сегодня туманный Альбион приобрел вторую королеву в лице Валентины Петровны Никудыкиной, которую каждый уважающий себя джентельмен должен отныне величать Валентиной Первой, – скалясь, объявил Сидорчук. – Кстати, о джентельменах. Посол Великобритании в России комментировать альтернативные выборы отказался, намекнув, что в Лондоне об этой акции уже осведомлены. Посол, правда, не уточнил, что подразумевается под осведомленностью: то ли англичане оскорбились, то ли приняли к сведению и готовят для новоиспеченной королевы подобающие апартаменты…
– Раньше он был позубастей, – сказал Петр. – А теперь даже с одобрением… Неужели договорились?
Людмила побледнела и, как-то странно кивнув, опустилась на колени.
– Эй, ты чего?
Отрицательно мотнув головой, она посмотрела куда-то сквозь него и легла на пол. Руки Людмила вытянула вперед.
– И ты. Рядом. Медленно, – сказали из-за спины.
Петр обернулся, с учетом ситуации – очень аккуратно, держа ладони на виду. Сзади стояли двое с пистолетами: первый ствол был направлен на Людмилу, второй смотрел ему в лоб. Но озадачило Петра не это. Мужик, державший его на мушке, чертовски напоминал одного знакомого, по идее – давно мертвого.
– Рядом, медленно, – повторил Сапер и, также узнав Петра, растерянно моргнул. – Еремин? Ты откуда?
– Откуда все, – огрызнулся он.
– Вот так встреча… Ты ложись, после разберемся. Кто тут у вас еще?
– Баран на привязи.
– Киднеппингом занялся? Докатился, Петенька.
Сапер надел на них наручники и, оставив в комнате напарника, осмотрел квартиру.
– Начинай с кабинета, – приказал он.
Напарник сунул ствол в наплечную кобуру и вышел в коридор. Спустя секунду до Петра донесся грохот высыпаемых книг.
– Как ты сюда попал? – Спросил он.
– У тебя телевизор на полную орет, ты бы и танк прохлопал.
– Я не про дверь. Как ты в этом слое очутился? Убили же тебя.
– Слой?..
– Не трепи, – шепнула Людмила.
– Киска, джигиты разговаривают, – строго сказал Сапер. – Ой, кисонька! А где это мы с тобой пересекались? – Он схватил ее за волосы и приподнял ей голову. – Где-то я тебя уже…
– Не трожь ее! – Рявкнул Петр.
– Здесь пусто! – Раздалось из кабинета.
– Продолжай, – велел Сапер. – Ну и какой слой? Ты о чем?
– Тогда, в казино…
– Ах, это! Пошутили мы.
– Я должен был догадаться, – горько произнес Петр. – Ты человек Немаляева. Маэстро – так, пугало огородное. Дешевка.
– Я его тоже не любил, но все-таки не надо. О покойнике, тем более.
– Есть, есть Бог на небе.
– А это мы сейчас проверим.
Сапер извлек маленькую, с пачку сигарет, трубку и набрал номер.
– Мы на месте. Здесь трое… Да, под контролем… Почему звоню? Потому что третий – Еремин… Тот самый, конечно… Что?.. Даю.
Он перевернул Петра на спину и поднес ему к уху телефон.
– Сотник, ты? – Послышалось в динамике.
– А, господин Штаб!
– Брось ты этот официоз, – протянул Немаляев. – Для земляков я Сан Саныч. Ну что, Петя, как там наш уговорчик? Ты Роговцева разыскал?
Петр мельком взглянул на индифферентного Сапера, потом – на притихшего Костю.
– Нет еще, – сказал он с легким оттенком вины. – Но я в этом направлении работаю.
– Хотелось бы, чтоб поактивней, – ласково молвил Немаляев.
– Хотелось бы соблюдения условий.
– Не обижайся, сотник. Слабость у меня – друзей разыгрывать. Давай-ка лучше о Борисе потолкуем. Ты давно у него гостишь? Где он сам?
– В земле.
– Гм… скорый ты, Петя. – Немаляев, кажется, хотел спросить что-то еще, но сдержался. – Ты сейчас что делаешь? Лежишь? Это правильно. Полежи, Петя, позже созвонимся.
Сапер послушал трубку и отключив, убрал ее в карман.
– Ну как там? – Крикнул он.
– Пока ничего, – отозвался напарник.
– Вглубь не зарывайся, он ее не прятал.
– На какую тему шарим? – Поинтересовался Петр. – А то пособим.
– Помалкивай.
Сапер обвел взглядом комнату и подошел к гардеробу. На пол полетело постельное белье, полотенца, еще какие-то тряпки, к которым Петр с Костей за полтора месяца даже не прикасались. Освободив полки, Сапер раскрыл следующую секцию и начал кидать на диван вешалки с одеждой.
Петр повернулся к Людмиле – та сохраняла неприличное для женщины спокойствие. Он попытался разглядеть за маской равнодушия хоть какой-то намек на тревогу, но ему этого не удалось. Возможно, она не понимала, что им грозит. Немаляев обещал перезвонить, если не Петру, то, по крайней мере, Саперу. Вот тогда он и примет решение – оставить их в живых или убрать, как мусор. Решение это зависит от результатов обыска, но в любом случае будет окончательным. Знать бы еще, что они ищут.
Ну кухне застучали дверцы шкафчиков, заклацали тарелки, звонко рассыпались вилки с ложками. Когда помощник добрался до кастрюль, Сапер как раз покончил с видеотекой. У телевизора образовалась внушительная горка кассет, преимущественно – европейские боевики.
– Ну?! – Теряя терпение, бросил он.
– Голяк.
Сапер вновь связался с Немаляевым и, коротко доложив, дал трубку Петру.
– Вот что, сотник, – сказал Немаляев. – Люди мои сейчас уйдут. Уйдут по-хорошему. Это тебе аванс. За что, догадываешься?