– Обидно мне, господин Председатель…
– А ты не обижайся, господин Президент. И не совершай странных поступков. Если человек мутит в мелочах, значит он скрывает что-то крупное. Это не детективный штамп, это сущая правда.
Мухин удрученно посмотрел в пол, покусал ноготь и наконец поднял глаза на Шибанова. Председатель Госбеза все это время сидел, чуть подавшись вперед, словно ожидая клятв и оправданий.
– Я не мутю… – выдавил Виктор. – Спросите еще, я отвечу. А не нравлюсь – ищите себе другого президента.
– Шантажировать меня не надо, – ласково произнес Шибанов. – Это, как правило, плохо кончается. Ты наш слой Петру называл?
– Называл?! Слои же не имеют ни номеров, ни имен. Если б я и захотел…
– Значит, желание есть… – как бы для себя сказал он. – Назвать слой нельзя, можно его показать. Или еще лучше – привести Петра с собой. В следующий раз он его сам найдет.
– Учите, да?
– То, что Петру известна улица, ни о чем не говорит. Он не знает, в каком слое наша база. А мы не знаем, в каком – его. Не там, случайно, где вы виделись?
– Нет, они тоже в трансе были. Если только не врут. Нет-нет, точно! В своем слое они бы вели себя тише, а в этом стреляют налево-направо…
– Хорошо, – сказал Шибанов и изобразил на лице что-то вроде возрождающегося доверия. По всей видимости, Мухин должен был плясать от счастья. – Сколько их было-то?..
– Трое.
– В разговоре никаких деталей не проскальзывало? Названия, события. Может, сорт пива, марка машины…
– Нет. Если Петр опасен, ликвидируйте его оболочку в этом слое.
– Советуешь? – серьезно спросил Шибанов, поднимаясь. – Как ты здесь? Я, например, без окна жить не смог бы, – заметил он, и Мухин сообразил, что допрос окончен.
Председатель выглядел не просто умиротворенным, а явно довольным, чем именно – непонятно. Виктор с облегчением вздохнул.
– Люди везде живут, – сказал он.
– Ты уж потерпи, недолго ведь. Месяц, а то и меньше… Ты теперь знаешь, почему мы тебя отсюда не выпустим. Тело твое целого мира стоит.
– Душа, – возразил Мухин.
– Тело, Витя. Вот это самое тело, которое местный деятель проквасил, коноплей прокоптил и с шалашовками грязными протрахал. Случись что – перекинет тебя отсюда, и ищи потом по новой… О душе бессмертной потрепаться приятно, да. Только душа без тела – это пшик… Ну, а Борис что тебе говорил? – спросил Шибанов и резко развернулся.
Улыбочки не было и в помине. Секунду назад Мухин думал, что Председатель полезет обниматься, предложит выпить на брудершафт, а он, оказывается, заход конем делал. Одно слово – Гэбуха…
– Борис?..
– Да, Борис Черных. Здесь мы с ним не свиделись, не удалось.
– Разговора-то никакого не было. Так, междометия… Когда я впервые вашу капсулу попробовал… ох, и мерзость!..
– Сейчас не об этом, – перебил его Шибанов. – Ну?..
– Борис просил, чтоб я его подождал, только я не понял ничего. Я решил, что это был Костя.
– А потом?
– Потом еще раз…
Виктор принялся лихорадочно вспоминать, рассказывал ли он какие-нибудь подробности – тогда, на кухне с Людмилой. Председатель был прав, с мелочами надо поосторожней. Не вспомнив ровным счетом ничего, Мухин сказал:
– Возможно, Борис хочет мне что-то передать.
– И это все? – спросил Шибанов после паузы.
– Да.
– И больше вы с ним не общались?
– К сожалению. – Виктор хотел развести руками, но подумал, что это будет уже перебор. – Мне и самому любопытно. Он же такой… легендарный.
– Легенды про него, не иначе, Людмила складывает?
– С вами трудно, – признался Мухин. – Не знаешь, где шутка, а где компромат. Должность ваша давит.
– Для того она и нужна, чтоб давить, – снова как бы пошутил Шибанов. – На сегодня, пожалуй, хватит.
– По какой хоть статье я у вас прохожу? – поинтересовался он.
– «Измена родине», – хмыкнул Председатель.
Мухин засмеялся, но неохотно.
– Какой родине-то? У меня же их теперь много.
– А всем сразу. – Шибанов вышел в коридор и, позвав Константина, увел его за угол, к узлу связи.
Виктор направился на кухню, но по дороге свернул в ванную. Задвинув щеколду, он пустил воду погромче и сел на пол. Дружеский допрос вымотал его хуже отходняка. Голова раскалывалась, впору было опять идти за обезболивающим.
Мухин пытался проанализировать свои ответы, но все как-то мешалось и валилось в кучу. Если б он представлял, что хотел выяснить Шибанов, ему было бы несравненно легче, но Председатель его только смутил и, кажется, этим удовлетворился.
Снаружи потеребили ручку. Виктор раздраженно глянул на дверь и тихо выругался. Ручку дернули снова, и он узнал манеру Людмилы – она и в прошлый раз лезла, как к себе домой.
Действительно, это была она. Обнаружив Виктора на полу, Люда не удивилась – заперла дверь, присела на край ванны и закурила, будто только за этим и пришла. Секунд десять она, щурясь, как кошка, смотрела на струю в раковине, потом закрутила кран с горячей водой и добавила холодной.
– Душно… – сказала она. – Ну что, сильно он тебя выпотрошил?
– Дай сигаретку, – попросил Мухин. – Спасибо… Я не въехал, чего ему от меня надо.
– А ничего. Профилактика.
– Понятно… Я уж думал – подозревает меня в чем-то. Про Петра выпытывал.
– Не расстраивайся, он всех подозревает. А Петра здесь давно уже нет, с этого мы и начали. Просто у Шибанова плохое настроение. Вроде, на Макарова покушались.
– На коммерсанта нашего?
– На нашего, да. А почерк – Рената. Ты, я слышала, с ним уже познакомился?
– Быстро у вас тут новости расходятся, – усмехнулся Виктор.
– Напильники, паяльники… Я раньше Ренатика за пустозвона принимала. Пока в деле его не увидела. В общем, Макарова из гранатометов обстреляли. Человек двадцать или двадцать пять – все, кто вокруг был… все уже в морге.
– И Макаров?
– Ему повезло.
– Надо же, какой везучий! – высказался Мухин. – Стало быть, это я конкурентов навел…
– Не злись ты на Шибанова. Он мужик мировой, столько для нас сделал… И для тебя в том числе – еще до того, как ты сюда перекинулся.
– Правда? Для оператора, что ли?
– По-моему, у вашей студии проблемы были большие. Какой-то фильм вы там сняли…
– А, «Дети подземелья», это с молодыми…
– Не надо мне подробностей, – перебила Люда. – Так были проблемы-то?
– Дума на нас окрысилась, фильм запретили, студию хотели разогнать. Но все утряслось.
– Кто утрясал-то?
– Шеф, – искренне ответил Виктор. – Или… Это Шибанов нам помог?!
– А кто же! Они с Немаляевым боялись, что ты без работы останешься. Наркотиками торговать начнешь, а то еще куда вляпаешься. Вот Шибанов и посодействовал. У него на некоторых депутатов… короче, есть у него к ним подход.
– Догадываюсь… Вы меня здесь давно пасли, да? И не только здесь. Сколько раз Костя меня прикончил?
– У него и спроси, – невозмутимо сказала она. – Сколько надо, столько и прикончил. Зато в итоге ты здесь оказался, на базе. А смерти свои ты даже и не помнишь, он ведь не тебя убивал – отражения.
Люда затушила окурок о крупную каплю в раковине и поискала глазами, куда бы его деть. Правая пола халата выбилась из-под пояса и отвисла – Виктору подумалось, что если исхитриться, можно туда заглянуть. Главное, чтоб Людмила ничего не заметила, а то несолидно получится. Он мог бы, конечно, не исхитряться, а сидеть на месте, но для этого у Мухина было маловато выдержки.
– Ноги затекли, – проронил он, пересаживаясь на ванну.
Людмила достала из кармана какую-то бумажку и, завернув в нее окурок, вручила Виктору.
– Пусть у тебя руки табаком воняют, ладно? – сказала она. – Ванна длинная, можно на полметра отодвинуться.
– Мне и так удобно, – ответил Мухин, косясь на ее грудь. – Что-то я дяди давно не видел…
– Дяди? – переспросила Люда.
– Твоего дяди, Сан Саныча, – медленно выговорил он.
– Ах, моего дяди Сан Саныча… – покивала она. – У него дела в городе.
– В городе, да?.. – озадаченно произнес Виктор. – А где город? В России или, может, в Эквадоре?
– Уже проинформировали? В Эквадоре у Немаляева дел больше нет. Только памятник, – спокойно ответила она. – И что это меняет?
– Почему вы скрывали? Почему мне кто-то другой все это рассказывает – и про вас, и про меня самого?
– Ты не спрашивал.
– Как я мог спрашивать, если я не знал?
– Как я могла рассказать, если не знала, что тебя это интересует?
– Забавный у нас разговор получается…
– Ты, помнится, жаловался, что работа на порностудии тебе не нравилась, – выразительно сказала Людмила, запахивая халат. – Ну-ка, отсядь от меня.
– Да что ты ерунду какую-то несешь?! – возмутился Мухин. – Очень надо к тебе заглядывать!.. Я что, ребенок? Чего я там не видел?
– Надеюсь, ничего… – Она поднялась и открыла дверь.
За дверью оказался Константин. Он удержал Людмилу и, шагнув внутрь, перевел взгляд на Виктора.
– Ну и чем вы тут занимались?
– Костя, не валяй дурака.
– Курили. Я же просил!.. Еще чем баловались?
– Угомонись, кретин, – сказал Мухин.
– А ты вообще заглохни, – процедил он.
– Че-его-о?!
– Пусти! – крикнула Люда. – Тесно тут втроем.
– А вдвоем не тесно было?
– Морду тебе разбить? – прошипел Виктор.
– Щас свою собирать будешь!
– Да пусти ты меня! – возмутилась Людмила.
– Стоять!!
– Эй… – раздалось в коридоре. – Дайте умыться, придурки.
В дверях появился Сапер – всклокоченный и опухший, как после недельного загула.
– Что не поделили? Женщину?
– Я ее не делю!
– Я сама не делюсь!
– Ну-ка, выметайтесь, – подытожил Сапер.
Скандал переместился на кухню – Виктор хотел было поучаствовать, но увидел, что Костя с Людой справляются и без него. Бестолково потоптавшись в коридоре, он ушел к себе в комнату и завалился на кровать.
Жить в этой банке предстояло еще целый месяц, и он не знал, выдержит ли. За первые сутки он уже поцапался с Константином, разочаровался в старом фашисте Немаляеве и возжелал жену ближнего. Хотя назвать Костю ближним было бы натяжкой, и Людмила ему пока не жена, а все ж нехорошо…